Роскошная изнанка - Валерий Георгиевич Шарапов

начинаются разные задушевные разговоры. Может, так и столковались по-бабски, поплакались на жизнь: Светка – о своем, Раиска – о своем.

– Этой-то носатой на что жаловаться, – проворчал Андрюха, откладывая апельсин, – кислющий.

– Дай-ка, – Заверин запихал дольку в рот, пожевал, – не, нормально. А что жаловаться – понятно. Щемятся все в одной комнате, супружеские обязанности – в ванной, и то, пока дети спят, а то срочно разлепляйся, если кому среди ночи на горшок приспичит. А тут кооператив через дорогу строят, да вот беда – нет денег на взнос.

– Понял теперь, – кивнул Андрюха, – и Светка-вертолет вспомнила про Маргариту.

– Ну да, у той только и есть, что деньги, а нет ни постоянной прописки, ни статуса, ни жилплощади. С улицы надо уходить, в коммуналку клиентуру не приведешь, в гостиницы – боязно.

– Стало быть, Светка свела Демидовых с Маргаритой.

– Ну да. Раиса развелась по-быстрому, Иван женился на Маргарите, она дала денег на первоначальный взнос, а потом где-то с полгода, надо думать, обязалась платить ежемесячно.

– Потому и рост благосостояния, – вставил Денискин, так смачно откусил от яблока, что больная голова заболела. Поморщился и отложил.

– Вот-вот. Маргариту прописали, как законную супругу, на Шокальского, двадцать три, а брошенная с детьми – оказалась в трешке в кооперативе. Ну а потом то ли дела стали плохи, то ли обнаглела, то ли какие-то личные моменты – Маргарита заявила: забирайте три с половиной тысячи – и квиты, дальше сами.

– Это тогда, когда Демидов приходил скандалить, – предположил Андрюха.

– Возможно, и раньше, – поправил Олег. – То, что слышали баба Женя с Альбертиком – это уже последние разборки были. В любом случае Раиска сказала, что пыталась взять Ритку на понт: выплачивай десять кусков, иначе выписываем тебя с квартиры и Ваня заявит в ментуру, что ты мошенница.

– Хороша, – одобрил Денискин.

– Не то слово. Только Ритка плюнула ей под ноги и послала. Раиска снова дернула Светку, а той уже это все порядком надоело.

– Да и Раиска перевелась уже из Дзержинского суда, дружить с ней стало незачем, – добавил Андрюха.

– Вот-вот. А может, по злобе, какой-нибудь жирный карась перекинулся к Маргарите, все-таки Светка эта против нее – бледная немочь…

– Ну это дело вкуса, – поддел Денискин, – кто-то арбуз любит, кто-то – свиной хрящик.

– Засчитано, – отметил Олег, – в общем, Светка пожаловалась шмаровозу Боре, а тот – своему братцу Глебу.

– Он же мент, – зачем-то напомнил Денискин.

– Ну мент. Тот тоже жениться собирался, деньги нужны, из общаги выбраться. Вот и сговорились со Светкой за три с половиной куска – стандартная кооперативная однушка.

– Маргариту убить? – недоверчиво уточнил Андрюха. – Не по любви, не по ревности, а за три с половиной?

– За три. С половиной, – внушительно подчеркнул Заверин, – и это первый взнос в какой-нибудь ментовский уже кооператив. Кикимора ты болотная, сразу видно, что ты не москвич и тебе есть где жить.

– Все так, – подтвердил Андрей, – ну а главное-то?

– Да ничего особенного. Светка позвонила Маргарите, типа помириться, попутно рекомендовала ей Глебушку – вот ваш, ставропольский, и даже из какой-то там близлежащей станицы. При обыске у него в общаге нашли путеводитель по Минводам – приготовился, такой умница. Ну дальше ясно: Магура-младший завалился к Маргарите, ну там, винишко-коньячок, беседа под сладкий лепет телевизора, а потом, улучив момент, зашел сзади и придушил.

– Видать, привычный, – мрачно заметил Андрюха.

– А он вообще мальчик старательный и весьма хладнокровный, – в тон поддакнул Заверин, – что я, что Яковлев приметили потом лишь на ковре следок, может, нога в агонии поехала, и каблук чуть повредил ворс. Но так-то очень тщательно все следы уничтожены – все перемыл, перетер.

– Но с толчком-то?

– А пес его знает? Может, решил – и так ясно, какого рода тут проживает особа, никто не заметит.

– Телевизор зачем оставил включенным?

– Вот это не понял, а он мямлил что-то, – признался Олег. – Может, ум за разум у него зашел, все-таки человека придушить – не самое обычное дело. Или рассчитывал, что пожар получится, для дополнительного сокрытия. В общем, упаковал тело в покрывало, потом в твою мешковину…

– Значит, все-таки при чем мешок, а? – поддел Денискин.

Заверин изобразил, что хочет дать подзатыльник:

– Не смейся над старшими, голова заболит. Ты молодец, молодец, все-таки наблюдательный. Беру все свои слова обратно. Как стемнело, подвалил Магура-старший, замотав перед этим шашечки на крыше чем-то темным, чтобы не так бросалось в глаза…

– Поэтому ни мальчишка, ни бабуля не увидели! – подхватил Андрюха.

– Жаль, что номер не запомнил, – заметил Заверин, и Андрюха засмущался. – В следующий раз записывай все услышанное от свидетелей. Память памятью, а сам видишь.

– Так он сказал только первую цифру и букву, и то не был уверен…

– Хватило бы. «Волга» с номером, начинающимся на ноль, плюс первая «м» – практически со стопроцентной гарантией машина из гаража двадцатого таксопарка.

– Ну извините, исправлюсь.

– Уже исправился. Дальше погрузили, выехали по Осташке в укромное место и закопали.

Помолчали. Денискин спросил:

– Нашли ну это… тело-то?

– Нашли, – подтвердил Олег. – Когда бабы их сдали, до мужиков дошло, что им светит, тут Магуры и место показали, и сами раскопали. Да и туфелька нашлась вторая.

– Это пара той, которая валялась под диваном?..

– Ну да. На ней и была.

– И ты опознавал, да? Сочувствую.

– Опознавал… – повторил Заверин и спохватился: – Мать честная, это сколько я тут с тобой! Сейчас.

И смылся из палаты. Андрюха машинально жевал еще одно яйцо, ставшее резиновым и безвкусным, обдумывал услышанное и не ощущал ровным счетом ничего – кроме, пожалуй, горького удивления.

Вот оно как получается. Три с половиной тысячи – столько вроде бы стоит «Запорожец»? И столько же – жизнь красивого, не совсем пропащего, образованного человека, более того, женщины. Она еще могла опомниться, выйти замуж, могла стать матерью какого-нибудь ученого, врача, конструктора, ее сын мог в космос полететь.

А так раз – и ничего этого нет и никогда не будет. Целая вселенная уничтожена без малейшего ядерного взрыва, просто потому что так решила кучка уродов. И еще один урод, внешне такой примерный, хоть плакат с него рисуй, оказался на деле дрянью и переметной сумой – промолчал, пошел на поводу, не грохнул по столу кулаком.

«Расстрелять, – решил Андрюха, – пусть все передохнут, дышать легче станет».

От злости почему-то ужасно захотелось чихнуть, но как только решился на это, тотчас увидел все звезды без телескопа. Когда багрово-черные шары перестали прыгать перед глазами, ослепляя, соткалась из ничего Наталья – живая. В халате, своем белом платочке, с авоськой, из которой топорщились какие-то свертки. Стояла столбом, выкатив