Тайный гость - Анатолий Олегович Леонов

Проестевым стрельцы и земские ярыги обыскали каждый уголок дома и подсобных помещений от подклета до подволок, включая ледник и нужные чуланы. Ничего не нашли, кроме пары пьяных английских факторов, занимавшихся с дворовыми девками в прачечной безудержным свальным грехом.

– Одно слово – басурмане! – брезгливо сплюнули мужики и потащили нечестивцев на правеж к судье, даже толком не разрешив одеться.

Но Проестев бескорыстного благочиния своих людей по достоинству не оценил.

– Зачем мне этот голожопый отряд? Были бы православные – другой разговор, а с этими пущай посол разбирается!

В результате посещение Английского двора, по мнению Проестева, оказалось бесполезной тратой времени. Но Феона на этот счет был иного мнения.

– То, что мы не нашли здесь ни государя, ни его похитителей, вероятно, означает, что они все еще в подземелье. И это для нас хорошо! Пока мы их ищем, они не посмеют высунуться из норы, в которой спрятались. Они будут выжидать.

– И что предлагаешь?

– Для начала увеличить число отрядов, обследующих подземелье. Следить за всеми известными выходами, обязательно искать новые. Важно перекрыть все городские ворота и, самое главное, – все пристани. Сейчас они – единственный путь ускользнуть незамеченными.

– Ну что же, разумно! А повод?

– Да какой повод? Пусть распустят слухи, что в городе польские лазутчики, а в округе видели отряды лисовчиков.

– Звучит убедительно!

– Ну так иди.

– А ты?

– А я поговорю с одним человеком и присоединюсь.

– Только не тяни. Помни, у нас с тобой времени до вечера, а потом…

Проестев выразительно провел рукой по своему горлу.

Человеком, с которым хотел поговорить Феона, был секретарь посольства Ричард Свифт. Монах нашел его в посольской поварне[131], где он зачем-то прятался под большим разделочным столом, прикрывшись двумя мешками с луком.

– Мой друг! – Феона любезно постучал костяшкой пальца по столешнице. – Ты затаился или сидишь здесь по душевной склонности к подобному времяпровождению?

Свифт неуклюже выбрался из-за мешков и, не глядя в глаза монаха, смущенно проворчал:

– И вовсе я не прячусь!

– Ага, – улыбнулся Феона, – значит, второе?

– Нет! – секретарь смутился пуще прежнего.

– Тогда зачем?

– Ну… просто… шум, крики, стрельцы с пищалями!

– Разве, сударь, тебе есть что скрывать?

– С чего? Нет, конечно!

На лице Свифта отразились испуг и замешательство.

– И я так думаю. – Феона утвердительно кивнул головой. – Учитывая то, что я знаю, скрытность с твоей стороны весьма неразумна! Скажи, где сейчас прячутся «чародеи» Ди и Келли?

Свифт молитвенно сложил ладони лодочкой и заскулил противным голосом:

– Честное слово, не знаю! Я не видел их уже несколько дней. Поверьте!

– Верю! – Монах ласково похлопал секретаря по плечу. – Врать нет смысла. Ты же понимаешь, что, если случится что-то непоправимое, твой хозяин, возможно, и выйдет сухим из воды, но тебя эта благодать минует!

Свифт с хрустом сглотнул воздух пересохшим вдруг горлом. Перед его внутренним взором явственно встал тайный московский застенок, горящий очаг, дыба и пара огромных катов в окровавленных кожаных фартуках.

– Я все понял, господин монах! Я обязательно сообщу, как только они появятся!

Стремительным шагом отец Феона покидал Английский двор, еще больше утвердившись в своем мнении, что похитители царя, скорее всего, не покидали своего схрона в подземелье.

Глава 26

Сознание медленно возвращалось в затуманенную голову. Михаил, превозмогая неземную усталость, сковавшую его тело, с трудом и далеко не с первой попытки смог открыть слипшиеся веки. Размытые серые пятна и до острой боли режущие виски, отблески чего-то очень яркого постепенно стали обретать истинные черты материальных предметов, и серые пятна оказались стенами, а режущий глаза свет превратился в ослопную свечу, горевшую в двух шагах от лица молодого царя. Тут же находился и вновь облекшийся в плоть Артур Ди. Он восседал на складном табурете, без всякого почтения повернувшись к царю спиной и время от времени расслабленно что-то прихлебывал из глиняной бутылки. До Михаила, казалось, ему и дела не было.

Молодой государь осторожно огляделся. Небольшая палата с низким сводчатым потолком и нишей в кирпичной стене размером едва ли не в половину самой комнаты ничего примечательного собой не представляла. Голые стены без окон, низкий, нависающий над головой потолок и одна-единственная входная дверь, обитая толстыми листами кованого железа. Из мебели – две лавки, покрытые некрашеной домотканой холстиной, один складной табурет и бочка пороха, служившая столом и подставкой для горящей свечи! Михаила невольно передернуло от такого безрассудного и дерзкого решения.

«Безумцы!» – подумал Михаил.

Пользуясь тем, что «алхимик» был слишком увлечен содержимым бутылки и совсем не смотрел в его сторону, царь поднялся с пола и на цыпочках направился к двери. К его огорчению, она оказалась заперта. На всякий случай он еще пару раз дернул за ручку. Плотно подогнанная дверь даже не шелохнулась.

– Без ключа это бесполезно! – раздался за спиной ехидный голос Артура Ди.

Михаил обернулся. Англичанин, не вставая со своего табурета, смотрел на царя и, улыбаясь, показывал ему большой кованый ключ от секирного дверного замка.

– Ну так дай мне его!

Царь протянул руку к алхимику и требовательно потряс ею в воздухе.

Ди какое-то время изображал на лице шутовские сомнения, после чего, сморщив нос, убрал ключ обратно в поясную сумку.

– Не могу, ваше величество! Вы, как бы это сказать, в данный момент являетесь моим пленником.

– Ты сумасшедший?

– Напротив, я настолько здравомыслящий, что временами опасаюсь за собственный разум!

Твердо ступая по полу, Михаил отошел от запертой двери и уселся на ближайшую к себе лавку так, как будто садился на трон. Сохраняя горделивую осанку, он бросил на англичанина взгляд, полный высокомерного презрения. Впрочем, на Ди взгляд царя не произвел ровным счетом никакого впечатления. В ответ он только ухмыльнулся и сделал изрядный глоток вина.

– Неплохой клерет, – протянул он царю бутылку, – не желаете?

Михаил проигнорировал предложение похитителя, негодующе фыркнув, и демонстративно скрестил руки на груди.

– Значит, все ваши штуки – не более чем обольщение, обычное площадное скоморошество?

– Обидно слышать подобное от вашего величества! – У Артура Ди резко задергалась щека, то ли от негодования, то ли от приступа безотчетного смеха. – То, что иные невежды именуют шутовством, на самом деле есть вершина древнего мастерства искусства Иллюзии, обладателей которого в мире можно сосчитать по пальцам одной руки, и величайший из них сейчас перед вами!

– Какая неслыханная гордыня! – Михаил, редко встречавший столь откровенную заносчивость, с невольным восхищением посмотрел на говорившего.

– Это не гордыня, а убеждение, основанное на личном опыте. – Ди, кажется, совершенно искренне верил в сказанное, чем еще больше озадачил молодого царя, не