Господин следователь. Книга десятая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Какие документы тебе понадобятся, кроме аттестата? — поинтересовался я. — Кажется, метрическое свидетельство, разрешение родителей на поступление и свидетельство о благонадежности? Разрешение у отца сама возьмешь, выписку из метрической книги я выправлю — завтра даже на заутреню схожу, а свидетельство тебе Василий Яковлевич выпишет.

— Там еще удостоверение из благонадежной семьи должно быть, — сказала Аня.

— В смысле, из семьи?

— Я же из Череповецкого уезда, значит, стану проживать на съемной квартире либо у родственников, — пояснила будущая медичка. — Стало быть, либо квартирный хозяин, либо родственники должны взять на себя ответственность за мое поведение и гарантировать оплату за обучение.

Ну, накрутили бюрократы из МВД! Ишь, удостоверение из благонадежной семьи. А если квартирная хозяйка не захочет стать гарантом? Скорее всего, не захочет. Плата за обучение приличная, брать на себя лишнюю обузу? Пожалуй, нужно потолковать с батюшкой, чтобы МВД озаботилось не только зданием для Медицинского училища, но и общежитием для девчонок. Уверен — желающих учиться будет много, но вот квартирный вопрос станет препятствием для многих талантливых женщин.

— Удостоверение о гарантиях тебе господин товарищ министра даст. Ты ведь не собираешься квартиру снимать?

— Я бы сняла, так Ольга Николаевна обидится, — сообщила Анька. — А зачем мне со своей будущей начальницей ссориться?

— Почему с начальницей? — удивился я.

Теперь ответно удивились девчонки.

— Ваня, а ты газеты читаешь? — поинтересовалась Леночка.

— Вообще-то да, — кивнул я, но вспомнил, что вчера и сегодня газеты я не читал. Вчера про Крепкогорского дописывал, сегодня тоже не до них было. — Правда, свежие номера не смотрел.

Маленькая барышня меня просветила:

— В «Правительственном вестнике» сообщают, что почетной попечительницей Женского медицинского училища при министерстве внутренних дел назначена Великая княгиня Мария Александровна, а исправляющей делами начальницы станет супруга тайного советника Ольга Николаевна Чернавская.

Значит, маменька решила податься на службу? И зачем это ей? Возможно, заскучала в столице, решила себе дело найти. Плохо, что там будет еще и великая княгиня. Делать князья ничего не станут, а вот мешать — всегда пожалуйста.

Мария Александровна? Которого Александра дочь? У нынешнего императора дети маленькие, а у прошлого я дочерей не помню.

— Барышни, а вы не напомните, кто у нас Великая княгиня Мария Александровна? — поинтересовался я.

— Ваня, а разве в гимназии о правящем доме не рассказывали? — с удивлением спросила Леночка.

— Наверное и рассказывали, да я забыл. Да и зачем помнить, если у меня есть такие умные барышни? — безмятежно отозвался я.

Леночка вздохнула и сообщила:

— Великая княгиня Мария Александровна, дочь в Бозе почившего императора Александра Николаевича. Сейчас она в Лондоне, замужем за английским принцем и носит титул герцогини Эдинбургской.

Моя невеста сморщила прелестный носик, с грустью сказала:

— У великой княгини, кроме титула герцогини Эдинбургской есть еще какой-то, но я забыла. Он в три слова.

Господи, чему девчонок в этих гимназиях учат! Зачем им это надо? Вот мне самому, вроде и полагается всех персон знать, но как-то обхожусь без этого знания.

— А как княгиня станет руководить училищем, если она в Эдинбурге живет?

— Великая княгиня, скорее всего, живет в Лондоне, — предположила Лена. — А то, что она в Англии, так это и хорошо. Вон, в нашей гимназии почетная попечительница госпожа Дроздовская, так мы ее и не видим. Живет она в Санкт-Петербурге, так пусть там и живет. Приезжает раз в год на окончание гимназии, аттестаты подпишет, девочкам-выпускницам напутственное слово скажет — и все. Да, еще она ежегодно по две тысячи рублей присылает.

— А мне, несчастной, опять жить под одной крышей с педагогом, — деланно вздохнула Анька. — Ольга Николаевна писала, что она мне отдельную комнату приготовила.

— Ага, Ольга Николаевна не Елена Георгиевна, — засмеялся я. — С моей маменькой не забалуешь!

— Скажешь Лене — сразу убью! — пообещала Анька, показывая мне кулачок. Но потом хмыкнула: — Я ей сама расскажу.

После такого у Леночки загорелись глазки. Нет, определенно, любая женщина, даже самая лучшая — существо любопытное.

— А о чем? — затеребила она подружку. — Ань, так нечестно….

Анька махнула рукой, потом мрачно сообщила:

— Ольга Николаевна меня по заднице била.

Мы с Леночкой переглянулись и дружно засмеялись. Отсмеявшись, преподавательница иностранного языка выдала:

— Хоть кто-то осмелился Анечке наподдать…

— Вот-вот, — поддакнул и я. — Маменька сделала то, о чем я все время мечтал.

Леночка посмотрела на меня, ничего не сказав, но в ее карих глазах можно было прочесть, что и ей иной раз хочется шлепнуть подружку.

— Да ну вас, влюбленных дураков, — фыркнула Анька, а потом тоже засмеялась. — Давайте лучше чай пить. Мы же про пирожные-то совсем забыли.

Девчонки спохватились, начали собирать со стола грязную посуду, а я тоже вспомнил:

— Барышни, а ведь у меня тоже новость. Сегодня нам очередной гонорар пришел — куча денег.

Глава 16

Аттестат зрелости

— Да перекрестятся наши педагоги, если узнают, что ваша Анечка уходит, — сообщила мне Виктория Львовна, свояченица моего друга, а заодно и классная дама 6 класса.

И чем же маленькая козлушка всех достала?

Впрочем, она может. Другое дело, что я почему-то об этом не знаю. Хорош следователь! И Леночка ни разу не говорила об Анькином поведении, за исключением вчерашнего вечера.

— У меня никаких претензий к барышне нет. Вежливая, послушная, умеет быстро решения принимать. Вон, неделю назад крыша протекла — класс заливает, все стонут, ахают, а Анечка побежала вниз, к служителю, взяла у него молоток, гвозди, отыскала какую-то доску, залезла на крышу и за десять минут дырку залатала.

По сердцу прямо-таки резануло. Девчонка полезла на крышу, куда взрослые смотрели? Поубивал бы всех. Представил себе на секунду, чтобы было, если в моей реальности ученица полезла на крышу, чтобы залатать дыру. Директору школы бы не увольнение грозило, а уголовное дело.

Виктория Львовна продолжила:

— Но преподавателям не нравится, что задает слишком много вопросов. Скажем — наш математик, кандидат, как и вы, пообещал, что застрелится, если Анна Сизнева опять спросит, что-нибудь — кто такой Фибоначли и чем прославился? А где он жил и когда жил? Как он умер? Чем этот ученый знаменит, математик знает, но биографию не помнил.

Наверное, речь идет о Фибоначчи, но Виктория Львовна имя восприняла на слух, так что, ничего страшного. А я, если повспоминаю, то и вспомню, что у него есть задача о кроликах.

— Иван Александрович, а что это с вами? — забеспокоилась Виктория Львовна. Вы ж прямо задумались и с лица спали.

— Ох, я просто числа Фибоначчи вспомнил, и его задачу, — улыбнулся я. — Возьмем пару кроликов, предположим, что эта пара каждый месяц рожает еще пару, то сколько кроликов появится через год? Ответ — 233 штуки. Вру. Не кроликов, а пар кроликов.

— Так отчего бы вам не вспомнить, если вы сами на математическом факультете учились? — резонно отозвалась Виктория Львовна.

Так, чего это я? Я даже с таблицей умножения путаюсь, а тут чуть ли не высшая математика.Откуда я могу знать? Неужели’лезет' дремавший во мне студент-математик Чернавский? Нет, не хочу. Сейчас кролики вылезли, потом еще что-нибудь. Пусть знаток точных наук уходит в спячку.

— Математик домой побежал, чтобы в справочник заглянуть, биографию Фибоначчи в памяти освежить.

— А в гимназии справочника нет? Или энциклопедии? — удивился я.

— Есть французская энциклопедия, но она старая, да и читают на французском языке не все. Учить-то его все учили, но как учили? Опять-таки, если на иностранном языке долго не говорить, не читать, так и забыть можно. А на русском у нас только «Настольный словарь по всем отраслям знаний», но он в кабинете директора лежит, на руки никому не дают.