Ловцы черных душ. Дело летающего ведуна - Роман Валериевич Волков

за другим подтягивались участники ночных поисков, царило мрачное оживление. Утренний туман еще стелился между деревьями, когда Муромцев начал опрос групп.

Первым выступил Петросеев, чья группа исследовала северо-восточный сектор:

– Согласно рисункам профессора, в нашем квадрате значилось три склепа. Первый мы отыскали довольно быстро – он располагался на небольшом возвышении среди болот. Увы, от него остались лишь почерневшие бревна да заросший мхом фундамент. Второй склеп сохранился чуть лучше, но внутри – пусто, если не считать старых костей, похоже животных. Третий нашли в низине, но там все настолько прогнило, что внутрь даже не рискнули соваться.

Митрич, возглавлявший вторую группу, выглядел особенно изможденным.

– Нам достался западный участок. Три склепа по карте, все нашли, но толку… – Он махнул рукой. – Первый развалился начисто, второй еще держится, но внутри все сгнило – доски проваливаются под ногами. В третьем обнаружили старое захоронение, но настолько древнее, что определить что-либо невозможно.

Отец Глеб, руководивший третьей группой, говорил медленно и обстоятельно:

– В южном направлении нам удалось обследовать два склепа. Первый – настоящая находка для историков. Там покоятся представители знатного мордовского рода, судя по сохранившимся украшениям и утвари. Есть надписи на старом языке, я их зарисовал. – Он протянул Кутылину листок с набросками. – Второй склеп тоже с захоронениями, но попроще. Вероятно, члены той же общины, но менее знатные.

Жандармский офицер Савельев, командовавший четвертой группой, достал завернутый в холстину сверток.

– В нашем квадрате две находки.

Он развернул ткань, демонстрируя человеческую ногу, отсеченную по колено.

– Совсем свежая, – прокомментировал Муромцев, осматривая находку. – Судя по состоянию тканей – не более недели. И характер среза… точно такой же, как в предыдущих случаях.

Пятая группа, возглавляемая молодым жандармом Тихоновым, доложила последней:

– В нашем секторе два склепа. Один полностью разрушен, второй хорошо сохранился. В нем обнаружили старинное захоронение, предположительно тоже мордовской знати – много серебряных украшений, какие-то ритуальные предметы.

Кутылин, внимательно выслушав все доклады, что-то быстро записал в свою тетрадь.

– Любопытно, весьма любопытно… Особенно меня интересуют эти следы недавнего пребывания. Похоже, кто-то использует древние склепы совсем не по их историческому назначению. Кхм…

– Продолжаем поиски, господа, – упрямо наклонив голову, сказал Муромцев.

К исходу вторых суток были найдены останки пятерых тел. Отец Глеб и Муромцев, почерневшие от усталости, тряслись в полицейской закрытой карете, склонившись над ларями со льдом, где разложены были страшные находки из склепов.

– Поразительно, – произнес Муромцев, разглядывая отсеченные части тел, – все они прекрасно сохранились. В склепах было достаточно сухо и холодно, чтобы предотвратить гниение. Фактически произошла частичная мумификация.

В ларях лежали: человеческая рука, нога, ухо, глаз и сердце. Каждая часть была найдена в отдельном склепе, причем все они были намеренно положены рядом с почерневшими, высохшими до состояния пергамента останками древних мордвинов, словно какая-то жуткая добавка к старинным захоронениям.

Муромцев заглянул в свои заметки.

– Вот, смотрите. Рука, возможно, принадлежит Данишкину. Вот след от обручального кольца – его супруга опознала само кольцо. Найдена рядом с останками какого-то мордовского старейшины, судя по богатым украшениям на истлевшем теле.

– А нога? – спросил отец Глеб.

– Принадлежала Исинбаеву. Видите этот шрам на лодыжке? Его собака укусила в детстве, история хорошо задокументирована. Ее подложили к древнему захоронению женщины – на останках сохранились характерные височные кольца. Ухо опознала вдова Анциферова – она узнала характерный рыжеватый оттенок волос. Лежало рядом с воином, если судить по найденному оружию. А глаз… – Муромцев перевернул страницу. – Глаз, судя по редкому зеленовато-карему оттенку, принадлежал Тайману Угандеркину. Его положили в склеп к охотнику – там сохранились наконечники стрел и кости животных.

– А сердце? – Отец Глеб перекрестился.

– С ним сложнее, идентификация невозможна, как вы понимаете. Но оно было помещено рядом с останками, предположительно, мордовского жреца…

Отец Глеб покачал головой.

– Я почти уверен, что это дело рук кого-то из учеников того колдуна. Они пытаются обрести магическую силу через эти чудовищные ритуалы, используя древние захоронения как часть своего дьявольского обряда.

Муромцев потер подбородок. В его голове никак не складывались воедино два мира: мистический, с древними ритуалами и колдовством, и политический – с боевой организацией Барабанова и новыми революционерами, которых призвали Лидер и Неподкупный. Что-то ускользало от его понимания, какая-то важная деталь…

Глава 17

– Я настаиваю, господа! – Отец Глеб стукнул ладонью по столу, отчего чернильница слегка подпрыгнула, а несколько капель чернил попали на рукав его потертой рясы. – Убийца среди учеников старого колдуна. Я знаю их повадки, их метки.

Муромцев переглянулся с полицмейстером. Версия казалась ему притянутой за уши, но других зацепок не было. В кабинете пахло табаком и сыростью – окно было приоткрыто, и холодный ветер задувал внутрь.

– Что ж, – вздохнул он, массируя виски, – давайте отработаем и это направление.

В кабинет без стука ворвался шеф жандармов, в спешке застегивая воротничок. На его мундире тускло поблескивали потертые пуговицы.

– Я слышал, господа, готовится что-то интересное? – выпалил он, цепко обшаривая взглядом кабинет. – Позвольте присоединиться.

– Мы как раз… – начал было Муромцев, но тут дверь снова распахнулась.

В кабинет без стука вошел Валуа. Несмотря на привычный щегольской вид и идеально уложенные усики, глаза его лихорадочно блестели.

– Господа, я, безусловно, не берусь оспаривать ваши полномочия, – начал он с деланной учтивостью, но пальцы, теребящие пуговицу на жилете, выдавали нервозность. – Однако мое непосредственное участие в поимке преступника крайне необходимо. У меня налажена агентурная сеть… Четыре месяца кропотливой работы в этом городе. Я знаю здесь каждую подворотню, каждый притон. Мои люди…

– Господин Валуа, – перебил его Муромцев, – это дело в ведении местной полиции.

– Тем более странно… – Голос Валуа задрожал от скрытого раздражения. – Что вы отказываетесь от содействия столичного охранного отделения! Я не могу позволить, чтобы… – Он осекся, словно сказал лишнее. – То есть я хотел сказать, что операция требует более… деликатного подхода.

Было что-то тревожащее в его настойчивости, какая-то скрытая причина, которую он явно не хотел озвучивать.

– Эта версия не находится в вашей юрисдикции, – твердо произнес Муромцев.

Валуа выпрямился, заложил руки за спину и процедил сквозь зубы:

– Если господин сыщик настаивает…

В этой подчеркнутой учтивости явственно сквозило плохо сдерживаемое бешенство.

Он попытался возразить еще что-то, но его буквально вытеснили за дверь. За стеной послышалось приглушенное бормотание.

– Итак… – Отец Глеб развернул на столе карту, от которой пахнуло пылью и сыростью. – Я укажу места, где могут скрываться эти… последователи. Нужно действовать сегодня же ночью.

Муромцев смотрел, как священник отмечает точки на карте красным карандашом, и пытался отогнать неприятное ощущение. Что-то подсказывало: отец Глеб знает гораздо больше, чем