В здоровом теле... - Данила Комастри Монтанари

— Да-да, память обо всех влюбленных парах. Пойдем, посмотри, это так трогательно!

«Еще бы тебя это не трогало, старая шлюха, ты на этом, небось, состояние сделала», — снова подумал он, следуя за ней по коридору.

В спальню проникало мало света.

Ложе было каменным, покрытым лишь тонким тюфяком.

На голых стенах не было и следа эротических росписей, как на верхнем этаже: тайным любовникам приходилось довольствоваться малым.

Вверху широкая щель в стене обеспечивала воздух и свет для соседней комнаты.

— Ты и ту сдаешь? — с любопытством спросил патриций.

Возможно, кто-то наблюдал за молодыми людьми.

— Нет, та для одной независимой. Она платит мне за год вперед и приходит, только когда ей вздумается.

— Не знал, что ты держишь вольных проституток.

— Только ее, потому что она особенная. Своими танцами она привлекает уйму клиентов. Но мужчин она выбирает сама. Ее любимчик сейчас — Флавий.

— «Золотая женщина», — воскликнул Аврелий, внезапно вспомнив то сладострастное видение, что так поразило его на празднике.

— Да, ее так называют. Уже несколько дней не показывалась, но вернется. Она может приходить и уходить, когда ей заблагорассудится, ее не связывает никакой контракт.

— Покажи мне ее спальню.

— Не могу, она заперта!

— Открой!

— Ключи только у нее!

— Ну-ну, не хочешь же ты меня уверить, что у тебя нет отмычки, способной открыть любую дверь в твоем борделе? А что, если клиенту станет плохо? — сказал Аврелий, позвякивая кошельком.

Алчность взяла верх над всеми сомнениями Оппии.

— Пойдем, но никому ни слова. Только потому, что ты друг того принца. Ты ведь дашь ему знать, что я тебе помогла, правда?

Другая спальня была почти точной копией первой, за исключением сундука, стоявшего у смежной стены.

Аврелий поднял крышку, ожидая, что она окажется запертой.

Но сундук был открыт. Ряд великолепных масок из драгоценного металла аккуратно лежал среди свертков дорогих тканей.

В комнатке разлился сильный запах амбры.

Патриций порылся в легких шелках. На дне сундука он наткнулся на гладкую изогнутую поверхность, и его пальцы сомкнулись на маленьком шарике.

Он с интересом рассмотрел его в тусклом свете, проникавшем из отдушины: амбра, и самого лучшего качества.

Поискав еще, он нашел еще два шарика, покрупнее первого, и браслет, тоже из чистейшей амбры.

Он в недоумении закрыл сундук. Там, среди золотых масок, драгоценностей и шелков, было целое состояние.

И какая-то уличная девка оставила бы это без присмотра, даже без хлипкого замка?

Прежде чем покинуть бордель, Аврелий бросил последний взгляд на комнатку влюбленных.

И он увидел его, в углу стены, у самого ложа: маленькое сердечко, в котором тесно переплетались буквы Р и Д.

XIII

Девятый день до октябрьских Календ

Демофонт выбрал тогу, чтобы предстать перед сенатором Стацием: он счел уместным подчеркнуть свое достоинство римского гражданина, недавно обретенное вместе с другими столичными лекарями-чужеземцами.

Аврелий же принял его в домашней одежде, словно какого-нибудь раба.

Стоя в кабинете патриция, грек обливался холодным потом.

Когда он увидел, что плату за его роскошную квартиру удвоили под угрозой немедленного выселения, он заключил, что что-то пошло не так. А ведь он не забывал регулярно передавать Минуциону солидное подношение, чтобы тот держал аренду на низком уровне, отыгрываясь затем на жильцах верхних этажей.

Лишь в тот миг, когда грозный сенатор соизволил поднять на него глаза, Демофонт начал понимать: он помнил это суровое, изможденное лицо, эти пронзительные глаза. В прошлый раз, когда он их видел, они были смиренно опущены.

И он велел грубо вышвырнуть его вон, приняв за нищего! Хороша же мания у римских магистратов — разгуливать в переодетом виде, чтобы сбивать с толку порядочных людей.

Глаза, что сейчас смотрели на него, не имели ничего общего со смирением, напротив, в них сквозила отнюдь не сулившая ничего хорошего властность.

— Итак, Демофонт, что насчет того договора?

— Благородный сенатор, ты просишь половину моих доходов.

— Если у тебя ни гроша, почему ты не выбрал дом для простолюдинов? — передразнивая, ответил Аврелий.

— Минуцион меня уверял…

— Мой управляющий, как ты, должно быть, знаешь, сменился. Теперь это Проб, тот самый, которому ты отказал в лекарстве для больного ребенка.

— Но, благородный сенатор…

— Никаких «но». Вот новый договор. Если нравится — подписывай, если нет — убирайся. Рим полон борделей, и поблизости от них тебе будет нетрудно устроить славную амбулаторию для шлюх!

— Сенатор, я…

— Я позвал тебя не для того, чтобы говорить о квартирах. Расскажи-ка мне о своей коллеге из Пергама, той, что практикует в твоих краях. Ты ее знаешь? Приходилось иметь с ней дело?

— Слышал о такой… — уклончиво пробормотал Демофонт.

— Только слышал? Странно, говорят, она твоя самая грозная конкурентка. Поговаривают, она увела у тебя не одного клиента!

— Тьфу! Да она знахарка, колдунья для черни! Если бы я боялся всех целительниц и ведьм в округе… Пара припарок да дюжина магических формул — вот и все ее лечение. Я — и бояться ее конкуренции? Ты, должно быть, шутишь! Конечно, она добросовестнее других повитух, я это признаю. Я и сам иногда посылал к ней больных… у меня нет времени заниматься всеми! Так что, когда ко мне приходит какая-нибудь бабенка с пустяковой проблемой, я предпочитаю направить ее к ней, в том числе и чтобы не наживаться на бедных людях. Та девица, конечно, не может претендовать на мои расценки: пара ассов, пара кур — и она довольна.

— Стало быть, Мнесарета — это знахарка, колдунья для простолюдинок.

— Да, и неплохая повитуха, в общем-то, но не более того.

— А что ты скажешь о хирургических операциях, которыми она так знаменита?

— Легенды, басни черни! Уж я-то знаю этих целительниц! Сначала запугают пациента, убедив его в крайней тяжести недуга, потом вмешиваются с парой-тройкой таблеток, и, когда хворь проходит, распускают слух о чуде. Да неужели ты думаешь, что, будь она так хороша, она бы сидела в этой вонючей дыре, леча рабов и поденщиков?

— Понимаю, Демофонт. Ты зарабатываешь гораздо больше, значит, ты и гораздо лучше. И я рад, что ты делаешь деньги, потому что отныне значительную их часть ты будешь отдавать мне. Но есть и другое. Мне нужны сведения об одной твоей клиентке, девушке, что приходила к тебе несколько недель назад, чтобы сделать аборт.

— Знаешь, сколько их приходит!