Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

вытертую за долгое время рукавами и руками столешницу, сидел мужчина, казавшийся молодым. Но когда глаза Мечислава Николаевича привыкли к тусклому свету, чиновник понял, что ошибся. Голову мужчины хоть и обрамляли густые волосы, но не было ни одного тёмного, только седые. Лицо пересекали глубокие морщины, наряду с заострённым носом и впалыми щеками придававшие человеку вид мумии, какую Кунцевич видел в одном из музеев.

– Здравствуйте, – Мечислав Николаевич снял шляпу ещё на крыльце.

– Здравствуй, барин! – ответил сидевший за столом. – Ты меня, дурня старого, прости, что молодецки не вскакиваю, как в младые годы. Нынче ноги уже не держат.

Петербургский гость промолчал, только обернулся на шедшую позади женщину.

– Проходи, – сказала она как-то по-приятельски и подтолкнула под локоть, – ты садись, барин, – на последнем слове она ухмыльнулась, – наш дед у нашего помещика до Манифеста крепостничествовал, вот всех барами и зовёт.

Старик окинул Мечислава Николаевича взглядом.

– Видно, что издалека к нам пожаловал, барин? – это прозвучало то ли вопросом, то ли утверждением.

– Издалека, – подтвердил догадку старика петербургский гость, который так и остался сидеть неподвижно, только сверкнули глаза.

– Неужто к нам из самого Питербурха?

– Как ты догадался?

– А что догадываться, ежели к нашему барину, как гости приедут, так из столицы. Других не принимал. Так с каким делом, барин, к нам пожаловал?

– Вот разыскиваю Анциферовых.

– А почему к нам пожаловал? У нас почти вся улица Анциферовы.

– Вот, – Кунцевич достал из кармана конверт, – вы ж грамоте обучены?

– А то, – с гордостью произнёс старик и начал читать надпись на конверте, держа его на вытянутых руках и шевеля губами. С удивлением посмотрел на петербургского гостя. – Так это ж я и писал.

– Ты? – изумился Мечислав Николаевич.

– Я, – с изумлением в голосе подтвердил старик. – Где ж письмо?

– Не сохранилось, – сказал Кунцевич. – Значит, ты хорошо знаешь семью, к которой писал?

– Знать-то знаю, да давненько никого из них не видел. Последнего Елисея, что ли? А, Евдокия? Его иль нет?

Женщина бросила такой взгляд на старика, что тот осекся и прикусил нижнюю губу. Мечислав Николаевич заметил, но виду не подал.

– А ты, барин, кто таков будешь, чтобы тебе всю подноготную рассказывать?

– Чиновник для поручений при начальнике сыскной полиции, коллежский секретарь Кунцевич, – представился Мечислав Николаевич.

– При сыскной, говоришь? – старик с прищуром посмотрел на петербургского гостя.

– При сыскной, – подтвердил Кунцевич.

– Значит, разбойников разыскиваете?

– И их тоже.

– Мы-то к разбойному люду отношения не имеем. Что ж ты, мил человек, к нам пожаловал?

– Чтобы вести дознание, не всегда по преступникам ходить надо. Иной раз сведения приходится брать и у особ высокого полёта.

– Неужто и у уездного исправника?

– Бери выше.

– У градоначальника?

– И у него тоже.

– От нас что надо?

– Да как сказать… – не зная, с чего начать, замялся Кунцевич.

– Дак ты, барин, и говори. В чём наша вина?

– Ну уж сразу вина… я за сведениями пожаловал. Вам, – он посмотрел вначале на старика, потом на Евдокию, – знаком Иона Фёдорович Анциферов?

Опрашиваемые резко переглянулись, отвели взгляды, а женщина прижала платок к губам.

– Вроде… – начал старик.

– Давайте без «вроде». Знаком вам Иона Фёдорович Анциферов?

– Брат он мой родный, – снова Евдокия поднесла к глазам платок, – был.

– Был? – удивился Кунцевич. Неужели так быстро дошла весть об убиении на Мало-Охтинском проспекте?

– Ой, – Евдокия со страхом во взгляде зыркнула на старика, – жив он, жив. Просто давненько от него весточек не было.

– Письма от него были?

– Нет, – быстро ответил старик, – никогда не писал. – Потом добавил: – Изредка поклоны с оказией передавал, вот и все известия.

– Где он сейчас?

– Не знаю, – женщина опять глянула на старика, ища поддержки.

– В Москве он, в Москве, – так же торопливо ответил старик.

Глава 21

Когда посетитель откланялся, Филиппов вновь пригласил в кабинет чиновника для поручений Власкова. Владимир Гаврилович пребывал в задумчивом и слегка рассеянном состоянии.

Сыскной агент без приглашения сел на стул и стал терпеливо ждать, пока начальник сыскной полиции обратит на него внимание. Но Филиппов продолжал молчаливо сидеть, только горизонтальные складки пересекли его лоб и глаза то отчего-то вспыхивали огоньками, то неожиданно гасли.

– Вот и объявился свидетель, – без предисловия начал Владимир Гаврилович, – только мы с вами, Николай Семёнович, говорили, что невозможно, чтобы кто-то чего-то из соседей не видел. Ан нет, свидетель пришёл сам, – дернул головой начальник.

– Свидетель? – брови Власкова поползли вверх. – По делу на Мало-Охтинском?

– Так точно, – ответил Филиппов, как бравый солдат офицеру.

– Доверие внушает наш свидетель?

– Скорее да, чем нет. Видите ли, Николай Семёнович, у вас, да и у меня возникает ряд вопросов: почему не пришёл ранее? Кто он такой, наш свидетель? Внушают ли его показания доверие?

– Вот именно.

– Пришёл свидетель поздно, потому что был в отъезде. Это мы с вами проверим. Что представляет собой наш свидетель, это мы тоже узнаем. Говорил он довольно убедительно, хотя есть люди, в которых скрываются артистические способности. Но нашему Сермяжкину я склонен скорее верить, чем подозревать во введении дознания в заблуждение.

– Что он показал, Владимир Гаврилович?

– В четыре тридцать… – Заметив удивлённый взгляд чиновника для поручений, Филиппов пояснил: – Сермяжкин утром должен был уехать по делам из города, поэтому спешил на поезд, отбывающий с Николаевского вокзала. Именно это стало причиной, почему он запомнил точное время.

– Понятно.

– Сермяжкин выглянул в окно, почему – пояснить не смог. Иногда происходят вещи, которые не объяснить. Так вот, в это время он увидел, что задним двором пробирается в дом Анциферова какой-то незнакомец с саквояжем или баулом в руке…

– Почему этот Сермяжкин не вызвал городового? – перебил начальника Власков.

– Ему в голову не пришло, что незнакомец может оказаться вором, тем более что Сермяжкин знал, что Анциферовы никуда не уехали, а находятся в доме.

– Всё-таки странно.

– Я ничего странного не вижу, – нахмурился Филиппов, – господину Сермяжкину надо было срочно покинуть столицу, а вызов городового мог сорвать его планы. Поэтому сосед Анциферовых предпочёл не вмешиваться. Минут через пять тот же незнакомец в спешке покинул дом Анциферовых, и что любопытно – с тем же баулом или саквояжем в руках.

– Очень интересно, – задумчиво произнёс Власков.

– Это косвенно подтверждает ваше предположение, Николай Семёнович, что Иона Фёдорович Анциферов – банальный наводчик, а человек, приходивший под утро, принёс ему долю с совершённых краж.

– Вполне правдоподобно, но зачем тогда незнакомцу убивать наводчика?

– Вот здесь, любезный Николай Семёнович, вы ошибаетесь. Если верить Сермяжкину, то у приходившего бандита было всего лишь пять минут. За это время можно убить семью, но никак не выведать сведения о тайниках