Фиделис Морган - Тщеславная мачеха

На столе лежала колода карт, и Элпью, быстро перетасовав их, сыграла партию сама с собой, витая мыслями где-то далеко.

Колдунья, пританцовывая, обошла стол, немного поверещала при виде еды, а потом вернулась к своему, как видно, бесконечному бдению у окна, периодически вырывая из своих косм седой волос и хихикая при взгляде на Элпью.

Когда старуха унялась, Элпью на цыпочках прошла к стулу и тихо села. От событий последних дней голова у нее шла кругом. Почему их с графиней арестовали? И откуда мужчина в черном узнал, что они среди ночи пойдут по парижской дороге? А деньги? Каким таким таинственным образом они появились в ее ботинке в Сен-Жермене? Тюремный страж забрал их, когда обыскивал, и если данное заведение похоже на английские тюрьмы, то вряд ли она снова увидит свои денежки. Но все же как они вернулись к ней и почему? Очевидно, с помощью какой-то уловки их забрала Вирджиния. Но когда Элпью отдавала кошелек, девушка сидела в лесу под дулом пистолета. А взявший деньги мужчина тут же вскочил на коня и ускакал. Едва ли какой-нибудь незнакомец подобрал их на обочине и передал по назначению. На кошельке не было ни имени, ни адреса, и ограбили их за добрую сотню миль от Сен-Жермена. И однако же вчера вечером деньги появились в ее ботинке, стоявшем в комнате для слуг при дворе короля Якова.

Отдвинулся засов, забренчали ключи. Элпью сдвинула карты в сторону. В камеру вошел горбатый надзиратель и с ворчанием бросил на стол книгу. Посмотрев, как он ковыляет к выходу и запирает за собой дверь, Элпью взяла книгу и открыла ее. Джон Беньян… «Путешествие пилигрима». Зачем он принес ее? На книге карандашом было написано: «Это может оказаться полезным».

Никогда еще Элпью не сидела в такой необычной тюрьме. Где это слыхано, чтобы в тюремной камере было уютнее, чем дома, а надзиратели снабжали узников книгами?

Элпью полистала томик. Она довольно часто видела эту книгу в Лондоне. Ее то и дело цитировал Годфри. Элпью вспомнила, с каким плотоядным видом он зачитывал ей отрывок о «Горах услады». Это навело ее на мысль. Элпью провела пальцами по глубокому вырезу платья и повыше поддернула пышную грудь. Неплохо, если надзиратель хорошенько разглядит такое богатство. Элпью не в первый раз использовала тело для достижения цели. Когда нет денег, ее горы услады могут сослужить очень полезную службу.

Элпью раскрыла книгу на нескольких особенно зачитанных страницах, потом вернулась к началу и прочла: «Идя по пустыне мира сего…» На полях было нацарапано: «In extremis». [52] Это пуританский трактат, подумала Элпью. Она полистала до двенадцатой страницы, где рядом со строчкой «Это болото звалось Уныние» Элпью нашла слово «компания». Листая дальше и дойдя на сто тридцать третьей странице до строчки «И тогда я увидел, что дорога в ад есть даже от ворот рая», Элпью получила исчерпывающие инструкции о потайном ходе, которым непременно решила воспользоваться.

Когда вечерние колокола призвали к чтению молитвы Богородице, в комнату графини вошел надзиратель.

– Allons! [53] – рявкнул он.

Пигаль сделала знак, чтобы графиня следовала за ним.

– Что такое? Зачем я ему понадобилась?

Пигаль выразительно пожала плечами и двинулась за подругой.

– Ты тоже идешь, Олимпия? Слава Богу.

Они прошли по каменному коридору, и тюремщик распахнул большую дубовую дверь.

Графиня вошла в просторную комнату, ярко освещенную канделябрами и заполненную беседовавшими людьми.

– Bienvenue a la Bastille, [54] – приветствовал графиню комендант в нарядном камзоле, с голубой лентой ордена Святого Духа. – Не часто мы принимаем у нас иностранных писателей. Здесь вы увидите множество ваших коллег: сатириков, драматургов, журналистов.

В углу какой-то мужчина откупорил бутылку шампанского и разлил вино по бокалам.

– Поэтому буду рад, если позже на этой неделе вы почтите своим присутствием мой ужин. – Он слегка поклонился и отошел. – Желаю вам приятного вечера.

Графиня жеманно улыбнулась коменданту, который направился к столу, ломившемуся от яств.

– Да что здесь такое творится? – шепотом спросила она у Пигаль. – Это тюрьма или светский клуб?

– Я уже пыталась тебе объяснить, догогуша, но ты меня не слушала. Это вечег в честь новопгибывших. В этой комнате ты встгетишь едва ли не самых занимательных людей Евгопы. Здесь восхитительно. Обожаю Бастилию.

Графиня рассматривала собравшихся. Небольшая группа мушкетеров при полном параде, вельможи, дамы, даже епископ и… Элпью!

– Видишь, это же creme [55] общества!

– Миледи! – Элпью бросилась к графине, на ходу оглядывая элегантную публику. – Это все, наверное, убийцы и грабители? Герцогиня, какой сюрприз! Вы тут в гостях?

– Как и все, я здесь за нанесение обиды коголю Фганции. – Пигаль взяла бокал шампанского. – В вегхних комнатах Бастилии никто не сидит за убийства, ггабежи и пгочие гнусные пгеступления, Элпью.

– Но я думала, что нас упекли сюда за отравление девушки в Сен-Жермене.

– Я же говогила тебе, догогуша, что это личная тюгьма коголя. Полагаю, вас посадили совсем не за то, о чем вы говогите. Если бы вы отгавили эту когову Ментенон или дгугую фавогитку коголя, тогда возможно. Атак – нет, в Бастилию за такое не сажают. Вы увегены, что не написали ничего такого пготив коголя Фганции? – Пигаль засмеялась. Потом умолкла и шепотом спросила у графини: – А ты пгавда никого не убила?

– Разумеется, нет.

– Как жаль, Эшби!

– Я не сомневаюсь, что на суде, – заявила Элпью, – мы защитимся против всех выдуманных обвинений.

– Извините, мои догогие, но попавшие в Бастилию должны хогошенько уяснить себе, что ни о каком настоящем суде или пгавосудии и гечи быть не может, а только о капгизе коголя Фганции. Если только вы не из тех негодяев, что совегшили убийства, – а это вы очень ского узнаете, так как убийц и вогов судят в основном в день их пхибытия, – вас доставили сюда по пгихоти коголя, и только таким же обгазом вы можете отсюда выбгаться.

– Но…

– Какая необыкновенная тюрьма, – заметила Элпью, передавая графине бокал шампанского. – Признаться, я предпочитаю сидеть под замком здесь, чем на свободе в Сен-Жермене.

– Ты получила книгу? – Пигаль впилась в сочную сосиску. – В ней указан путь до нашей комнаты, если сегодня попозже ты захочешь нас навестить.

– Нам действительно-нужно поговорить, Элпью, – энергично закивала графиня.

– А зачем ждать? – Пигаль с ослепительной улыбкой направилась к красивому gensd'arme. – у меня тут свои дела.

– Наш с тобой мир с каждым днем сужается все больше, – заметила графиня, ведя Элпью в угол. – Сначала выясняется, что, приехав в Сен-Жермен, мы невольно сделали себя изгнанницами. Теперь мы не можем покинуть эту тюрьму – разве что с позволения короля. – Они сели чуть поодаль оттолпы. – Думаешь, на нас донес этот ребенок? Принц Уэльский?

– А кто, кроме него, знал, что мы уходим? – Элпью сделала глоток вина. – Возможно, он решил, что здесь нам будет лучше.

Графиня содрогнулась при мысли, что ее предал один из Стюартов, родной племянник ее дорогого покойного Карла.

– А Вирджиния? – Элпью осторожно посмотрела на графиню. – Ей вы говорили?

Графиня судорожно сглотнула. Элпью с самого начала была права. Ей не следовало даже слушать эту ужасную женщину и ее избалованную падчерицу.

– Ты права, Элпью. Здесь удобно, но все равно это тюрьма. Нам лучше выяснить, кто пожелал упрятать нас в эти застенки и почему.

– Кто подложил деньги в мой ботинок?

– И кольцо королевы в мою сумку?

– Кольцо королевы? – Элпью впервые услышала об этом.

– Кольцо с рубином, о котором ты мне рассказывала… оно было в моей сумке, когда ее обыскивал стражник.

– Кто отравил несчастную бедняжку Аурелию Браун?

– Ах да. – Графиня почесала парик, на дюйм уменьшив высоту своего лба. – При нашем отсутствии виновные спокойно спишут это на нас. Полагаю, никто не знает, что мы здесь, поэтому выглядит это так, будто мы сбежали. Образно говоря, мы исчезли с лица земли. И более того, нас могут оставить здесь, невидимых миру, навсегда.

Элпью осушила свой бокал и поставила на соседний столик.

– Внезапно старая тесная кухня с ворчащим и пердящим в углу Годфри показалась мне такой привлекательной.

– О, Элпью, прости меня. Это я виновата, что нас занесло в эту Богом забытую страну.

– Да ничего. – Элпью похлопала графиню по руке. – Выберемся. Я готова использовать для этого любые средства, а затем упаду на колени перед королем Франции. Или встану в любую другую позу, какую он пожелает! – Она с улыбкой подмигнула. – Мы благополучно вернемся на Джермен-стрит, миледи, и в один прекрасный день посмеемся над своей безумной галльской выходкой.