Тень чупакабры - Алёна Моденская

чуть не рассмеялся последней фразе и сделал вид, что кашлянул.

В формулярах погибших ничего интересного не нашлось. Валя брала романы, всё больше зарубежные про любовь. «Джейн Эйр» даже два раза перечитывала.

Плясунья Катя любила стихи и книги о страстях — Бальзака, Флобера и особенно Мопассана.

У Катерины Дорожиной формуляр оказался пустым.

— А она читать не умела, — фыркнула Кристина, когда Новиков вертел в руках формуляр Дорожиной, пытаясь найти хоть какую-нибудь запись.

— То есть? — переспросил следователь.

— Кристина, как вам не стыдно, — с упрёком произнёс Арбузов. — Катеньки уже нет с нами, а вы позволяете себе подобные высказывания, да ещё в присутствии представителя власти. Вы должны понимать, что этот ваш поступок заслуживает порицания, возможно, даже в форме выговора.

Художница бросила на него холодный взгляд и вернулась к портрету.

— Скажите, где мне найти портниху, которая шьёт костюмы для постановок? — обернулся Новиков к Арбузову.

— А вам зачем? — с интересом спросил директор.

Тётя Клава, как показалось Новикову, напряглась.

— Понимаете, Катерина Дорожина была артисткой, а артистки много времени проводят в костюмерных. Мерки, там, подгонки. Может, ваша портниха с ней дружила, и Катерина ей что-то рассказывала? О чём другим не говорила.

Тётя Клава выдохнула.

— Вряд ли, — покачал головой Арбузов. — Катерина была звезда, личность. А портниха наша… Вы не подумайте, что я плохо про неё говорю, но работала она не очень хорошо. Были нарекания и у театральной секции, и у танцевальных ансамблей.

— То есть — работала? — уточнил Новиков.

— Она рассчиталась недели две назад. Уехала куда-то. Вроде на Урал или в Сибирь. Целину поднимать. — Директор отпил кофе.

— Ясно. Теперь у меня вопрос ко всем присутствующим, — громко произнёс Новиков. — Если вам что-то известно о недоброжелателях девушек, о конфликтах, угрозах или об их тайных порицаемых поступках, скажите сейчас.

— Ну что вы, какие недоброжелатели и ссоры, — театрально махнул рукой Арбузов. — И никаких грязных секретов у них не было.

Кристина только пожала плечами и помотала головой. Тётя Клава, бросив короткий взгляд на директора, тоже развела руками.

— Может, завистники? — ещё раз попытал счастья Новиков.

— Этого хватает, — брякнула Кристина, прежде чем Арбузов успел сыграть очередную сцену.

— Подробнее? — ухватился Новиков.

— Да какие подробности. Но ведь они были яркими девушками, талантливыми. — Кристина водила карандашом по холсту, а Арбузов, не сводя с неё глаз, активно кивал. — Ими восхищались, цветы дарили, домой провожали, приглашали танцевать. Не всем это нравится, кто-то всегда завидует. Но ведь за это же не убивают, правда?

Кристина обернулась и посмотрела прямо на Новикова.

— И за меньшее убивают, — произнёс Новиков, глядя в разноцветные глаза художницы.

Лицо Арбузова застыло, тётя Клава смотрела на следователя во все глаза. Кристина просто отвернулась.

Новиков убрал со стола блокнот и напарвился к буфету:

— Сколько с меня?

Тётя Клава часто заморгала и с полминуты никак не могла посчитать цену. Когда Новиков всё-таки расплатился, он подошёл к Арбузову и громко, так, чтобы и буфетчица точно услышала, произнёс:

— Товарищ директор, у меня к вам просьба. Пожалуйста, оповестите всех своих подчинённых и тех, кто посещает ваши кружки, чтобы девушки и женщины в позднее время не ходили поодиночке.

— Обязательно, — с готовностью закивал Арбузов. — Всенепременно.

— Всего доброго, — попрощался Новиков сразу со всеми.

Новиков отправился на службу, где до вечера перечитывал отчёты криминалистов и показания свидетелей. Ничего так и не сошлось. Выяснить, хотя бы примерно, за что кто-то мог порешить трёх девушек, не удалось. У Дорожиной, конечно, были недоброжелатели, и немало, но пересечений с другими погибшими девушками не нашлось. Да их почти ничего и не связывало. Разве что жили в одном районе и занимались в одном ДК.

Ещё, конечно, место действия. Парк. Как будто что-то или кто-то там… охотится. Пожалуй, лучшее слово. Будь это зверь или человек.

Но ведь никто ничего не видел! Ни одного свидетеля, хотя народу тьма. Кого только не опрашивали — местных жителей, дворников, электриков, озеленителей, милиционеров, постовых, водопроводчиков, газетчиков, кассиров, продавцов из киосков, водителей трамвая. Всё без толку.

Когда Новиков возвращался домой, уже стемнело. Да ещё пасмурно — снова прошёл дождь, сорвал последние лепестки с яблонь и черёмухи, так что блестящий чёрный асфальт оказался усеян белыми веснушками.

Новиков постоял у входа в парк — красивой оштукатуренной арки. Сейчас за ней безлунную ночь разгоняли светящиеся фонари, но отдыхающих видно не было. Только кроны деревьев тихо шумят. Где-то рядом процокали каблучки.

Присмотревшись, Новиков увидел знакомую фигурку. Кристина в голубом плащике топала мимо парка к Божедомке. Одна. Ночью. Ведь слышала же, как он просил этого не делать!

Бесшумно ругнувшись, Новиков пошёл следом. В густых тёмных зарослях сирени мелькнула чья-то тень. Сделала пару шагов в сторону и потом затрусила по пятам художницы.

Новиков пригнулся и побежал. Обошёл преследователя со стороны и преградил путь.

Артём чуть не вскрикнул, но вовремя удержался.

— Ты чего тут? — прошипел Новиков.

— А чего она одна шастает, — тихо проговорил Артём, подбородком указывая на идущую впереди Кристину. — Знает же.

— Ладно, — выдохнул Новиков. — Идём.

Новиков и Артём прошли следом за художницей всего несколько метров, когда ей наперерез метнулась ещё одна тень. Артём и Новиков синхронно рванули вперёд. Но в паре метров следователь затормозил и удержал Артёма.

Арбузов нагло хватал Кристину за руки и, брызгая слюной, тараторил:

— Чего тебе не хватает, а? Ты думаешь, раз профессорская дочка, принцессу можешь из себя корчить? И не таких обламывали! Вот влеплю тебе выговор, в дело запишу, донос на тебя отправлю в твой союз художников. Аморалку тебе припишем! И что тогда запоёшь, а?

Кристина вырвала руку и влепила ему звонкую пощёчину.

Арбузов обозвал её непотребными словами и уже схватил было за ворот, но с двух сторон подошли Артём и Новиков. Новиков заломил Арбузову руку, а Артём двинул под дых.

— В отделение сейчас поедем, — чётко произнёс Новиков. — Заявление напишешь.

— Ещё чего, — буркнула Кристина, поправляя плащ.

— Да ты понимаешь, что он тогда ещё народу порешит! — Артём ещё раз двинул Арбузову.

— Этот? — фыркнула Кристина. — Да Бог с тобой! У него кишка тонка.

Новикову очень хотелось упрятать Арбузова, да надолго. Но увы, он понимал, что Кристина права. И задерживать его не за что, ведь заявление она не напишет.

Тогда Новиков кивнул Артёму и нажал Арбузову на руку:

— С девками было? Отвечать!

Когда Арбузов не ответил, Артём ему наподдал.

— Было! Было! — заблеял директор ДК. — Только не бейте!

— Позавчера ночью где был? — резко спросил Новиков.

— Не помню… Нет, помню! У женщины! У Но́ры Вислогузовой! Она подтвердит!

Новиков не мог решить,