Отстойник душ - Денис Нижегородцев

— Какого черта? — только и произнес Жора.

И словно в ответ на его недовольство, на город обрушилась стена дождя — почти цунами, только в далекой от моря и преимущественно равнинной средней полосе России. Тут Ратманов не стеснялся в выражениях, используя весь запас уже прилично выученных дореволюционных обсценных слов. По всему выходило, что прошлое не жаждет, чтобы эти двое добрались до дома Викентия Саввича. Однако Георгий был полон решимости завершить с пользой свой единственный выходной день!

Каждый шаг давался им с трудом, а ноги утопали в почти непроходимой грязи, в какую превратились дворы и улицы в отсутствие современного асфальта.

— Ты что, старик, не мог предвидеть, что такая буря надвигается? — не выдержал Ратманов и выругался уже на Каллистрата. А заодно вспомнил, что в XXI веке есть Гидрометцентр[41], который умеет угадывать погоду хотя бы в половине случаев…

Но следом старика едва не сбила повозка, запряженная испугавшейся грозы лошадью. Кобыла припустила галопом, не разбирая дороги, а брызги из-под ее копыт обдали с ног до головы и Жоржика. Ну а он предпочел извиниться перед Каллистратом:

— Прости, друг, просто не так я себе представлял сегодняшнее мероприятие.

Собрав волю в кулак, они таки достигли участка, на котором проживал Двуреченский, и даже относительно благополучно пробрались к тому в сад. «Надо было злую собаку завести, как в будущем», — подумал про себя попаданец. После чего его взгляд упал на водосточную трубу.

— Ну что, Каллистрат, готов меня здесь покараулить? — Георгий посмотрел на старика и решил лезть наверх в одиночку.

— Со мной-то ничего не будет, ваше вашество. А вот с вами… — запереживал слуга.

— Не бойсь! Все под контролем, — успокоил его Жора и вспомнил, как лазил по водосточным трубам в недавнем сне. А может, это и не сон был, а своего рода проекция будущего.

Так или иначе, но он вновь ухватился за холодный металл и медленно, но верно вскарабкался по трубе вверх. В окне большой комнаты был зажжен электрический свет — Викентий Саввич оборудовал свой дом по последнему слову техники, по состоянию на 1913 год как минимум. Ратманов оттолкнулся ногами от козырька на первом этаже, подтянулся на подоконнике второго и осторожно заглянул внутрь.

— Вот черт! — прошептал он.

Хотя его услышал даже Каллистрат.

— Что там, ваше вашество?

— Ничего.

Хотя по большой комнате кругами ходил «больной» Двуреченский, а точнее сказать — Викентий Саввич пребывал в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Вокруг полицейского чиновника валялись разбросанные вещи и невероятное количество уже опустошенных бутылок. Содержимое одной из них Двуреченский прямо сейчас и вливал в себя, запрокинув голову. А потом, с трудом удерживаясь на ногах и с бутылкой, угрожающе зажатой в руке, попер прямо на окно!

Первой мыслью Ратманова было немедленно сигануть вниз. Но он удержался от этого желания, наблюдая, как бывший подельник и начальник по сыскной части в последний момент резко свернул в сторону и, упав на диван, по-видимому, моментально заснул.

— Пронесло… — заметил Георгий.

— Кого, ваше вашество? — продолжал надоедать внизу Каллистрат.

Но снова поругаться Жоре не дали. На фоне уже переставшего быть томным вечера раздался громкий и резкий звук свистка. Не иначе это был Филипп, дворник Двуреченского.

— Не понос, так золотуха, — прошептал Георгий и стал судорожно соображать, как быстро спуститься вниз, не переломав при этом ребер и, что не менее важно, не ударив в грязь лицом в буквальном смысле.

Однако Филипп был настойчив и не давал много времени на принятие решения:

— Воры! В дом забрались воры! — заорал он.

Тогда Георгий перекрестился и таки сиганул вниз. Благо в нужном месте уже стоял Каллистрат и умудрился поймать хозяина на руки.

— Родина тебя не забудет! — успел сказать Ратманов.

— Нам побежать бы, — буркнул в ответ незаменимый слуга.

И теперь уже они сами, без всяких лошадей, галопом припустили по обтекающей грязью Москве.

3

Правда, уже совсем скоро Жоржик обтирал пот со лба, стоя под палящим солнцем посреди какой-то пустыни.

— Египетская сила! — вырвалось у попаданца. Это первое, что могло прийти в голову: зной, песчаные дюны, да еще и фараон[42]…

— Хотя какой из меня фараон, — заключил Георгий и сплюнул в песок.

На горизонте не просматривалось ни пирамид, ни сфинксов, ни каких-то еще намеков на Египет. Зато вдалеке, на фоне ярко-синего неба, вырисовывался силуэт высокой горы, которая поразительно напоминала Фудзияму.

— Пелевина[43], что ли, начитался? — Ратманов, как дурак, продолжал проговаривать свои мысли вслух.

Но, похоже, это действительно была Япония[44].

— Не понос, так золотуха! Хотя. Никогда там не был, но всегда мечтал попасть. Только с зарплатой московского полицейского мечтать было не вредно.

Словно в ответ на его рассуждения, где-то невдалеке начали звучать громкие и резкие голоса — по-видимому, японская речь, полная силы и ярости. А вскоре он увидел, как к нему мчится целая толпа недобро настроенных самураев. Они были одеты в традиционные кимоно, а в руках держали обнаженные катаны, сюрикэны и другие виды японского холодного оружия.

— Поговорить с вами вряд ли получится, почти ни слова не знаю на вашем языке, — вновь отметил вслух Георгий. — Разве только… Ич, ни, сан, ши, го, року, сити, хати, ку, дзю… — вспомнил он институтские занятия по карате, досчитал по-японски до десяти и встал в боевую стойку.

Однако силы были явно не равны. А Ратманов оставался почти беззащитным перед толпой вооруженных до зубов самураев. Так же толпой они и набежали на него, принявшись атаковать сразу с нескольких сторон. Жора увернулся от одного, свалил с ног второго, третьего насадил на собственный меч. Но это был лишь временный успех. В воздухе раздался свист, и последнее, что ощутил Георгий, как один из самураев отрубил ему башку!

— Как же та… — только и успел сказать сыщик.

4

…А проснулся в теплой постели в уютной и относительно безопасной Москве 1913-го. Ночные кошмары стали для него уже чем-то само собой разумеющимся, этакой небольшой ложкой дегтя в бочке меда. Ну а мед и другие вкусности Каллистрат уже предупредительно разложил вокруг него.

— Уже и не спрашиваешь, что со мной было? — покачал головой Георгий.

— Кошмар, ваше вашество, — констатировал слуга.

— И то, что японцы мне голову отрубили, тебя тоже не особенно заботит? — спросил Ратманов и на всякий случай ощупал свою шею.

— Бывает, — констатировал Каллистрат, после чего вдруг заспорил: — Тише… Тише… Не трожьте голову!.. Эти… примочки с головы спадут!

Георгий действительно нащупал на себе несколько мокрых тряпок и недовольно посмотрел на собеседника:

— Это еще зачем?

— Как