Убийство в доме свиданий - Сергей Васильевич Карпущенко

— Каторга так каторга, начальник! Только уж знай — не шлюха я и не потаскуха, хоть и в доме публичном жила!

— Ладно, хватит институтку из себя корчить! — провел по пышным усам начальник. — Подойди-ка лучше к секретарю да и подпиши показания свои — совсем забыл про сие важное дело!

Прозвенев цепями, Даша поставила на листе бумаги закорючку, и ее увели. В совершенном расположении духа начальник отделения сказал:

— Теперь, господа, и вы подпишите, да и будем считать, что дело у нас в шляпе. Сегодня же градоначальнику рапортую.

Над листом наклонился Остапов, потом Вы-жигин, которого хоть и мучили сомнения в отношении справедливости показаний Даши, но не подписать он их не мог — запись соответствовала словам подозреваемой.

— А вы, ваше сиятельство, не украсите ли сей документик своей подписью? Весомо будет и почетно. Уважьте уж… — так и таял от льстивой улыбки начальник.

Сомский же, крутя в руках свой котелок, сказал:

— А вот и не уважу, да и не потому только, что не имею к полиции никакого отношения. Не поставлю я свою подпись главным образом потому, что не верю показаниям Челноковой. Оговорить она себя решила.

Начальник развел руками, от сильного удивления вначале запыхтел в усы, потом сказал:

— Позвольте, позвольте, ваше сиятельство! Зачем же девке брать на себя такую тяжкую вину — человека другого жизни лишила? Или уговорил ее кто-то, застращал? Нет-с, выше моего понимания это выходит!

— И я покамест причин оговора не знаю, — сказал Сомский. — Может быть, надоело этой ершистой, характерной девчонке на десятых, сотых ролях в этой жизни играть. Вот и решила, возможнб, стать предметом внимания. Рассказывал мне один знаменитый хирург, Что были у него пациенты, которые симулировали болезни. Их на стол операционный кладут, режут, а в результате — ничего. Под нож шли, только бы добиться внимания врача, просто большого человеческого внимания, которым они раньше не пользовались. Да вы вспомните, как говорила Даша, — каждое слово продумано, на своем месте. Она — натура пылкая, актриса, истеричка, конечно, но и умна, умна! Она,) решившись на оговор, все продумала, до последней мелочи, зная, какие вопросы ей здесь задавать будут. Но именно умелое вранье ее и подвело — слишком уж бойко и гладко говорила, как по писаному!

— Ах, ну у вас, князь, одна психология, — с некоторым сочувствием посмотрел на Сом-ского начальник, — а у меня, — он постучал по листу с показаниями, — факты. Вам не поверят ни за что, хоть сто присяжных в суд приводи — бумаге этой поверят. А что господин Выжигин скажет? Очень любопытно! — и сделал внимательное лицо, обращаясь не к подчиненному, а к родственнику князя и сенатора.

— Действительно, у их сиятельства все на одной психологии построено, я же о фактах буду говорить, — немного сбиваясь, как на экзамене, начал Степан Андреевич. — Если примем мы как справедливые слова Челноковой и поверим в то, что посетитель мог в окно от страха убежать да и не вернуться за своими вещами, заметьте, вещами, зачем-то нарочно приобретенными, чужими, крадеными, то чем объяснить нам второй случай? Может быть, на Курляндской тоже Даша побывала? Там-то почему одежда осталась в комнате мертвой? Куда посетитель девался?

— Позвольте я скажу, — очень довольный тем, что явилась возможность утереть нос Выжигину, да еще в присутствии начальства и даже князя-сенатора, — попросил слова Остапов.

— Говорите, господин городовой, — кивнул начальник, а Остапов, чрезвычайно гордясь собой, начал:

— То, что одежда купца на стуле осталась в комнате повесившейся, — он сделал нажим на последнем слове, — так это и вовсе не говорит о том, что убийца ушел из дома в дамской одежде — экие фантазии! Купец лихой был, из медвежьего угла, дикий. И вот пришел он к Катьке Вирской, потому что слыхал о ней от кого-то как об отменной, страстной женщине, поизмывался над ней по-своему, по-купечески, возможно, побил, потерзал — зверь же! — да и решил найти себе другую усладу, в соседней спальне, например. Или такого в дешевых бар-даках не бывает? Еще как бывают такие срамные случаи. Тут-то и пришла на ум Катерине Вирской трагическая мысль — уйти из жизни! Купец допек! Последней каплей явился! И веревка у нее давно припрятана была с петлей, и крюк приготовлен. Как у самоубийц часто бывает? Вчера ходил веселый, а завтра уже в петле качается или по реке вниз головой плывет. Так и здесь получилось. А подруга Катьки увидела открытую дверь, заглянула, не увидела купца — и пошел тут сыр-бор по всему бардаку гулять. И не помните разве, что бабы до того остервенели, что начали посетителей голыми на улицу выгонять! Наш-то купец в их число и попал, оттого и найдена была его одежда. Уверен, поискали бы мы в других спальнях, так и там бы мужские штаны да кальсоны нашли! Не было убийства на Курляндской!

— Остапов! — со звонкой ликующей нотой произнес начальник. — Умник ты большой, ей-богу! Месяца через три произведу тебя в полицейские надзиратели! Голова у тебя божественно варит!

— Премного благодарен и рад стараться, господин начальник отделения! — весь надулся от радости и важности Остапов, вскочивший с места.

Встал и начальник, торопившийся, видно, куда-то, иначе при князе и сенаторе не позволил бы себе подняться первым.

— Господа, — так и светился он счастьем от ощущения выполненной работы огромной государственной важности, — мне пора ехать с докладом к градоначальнику. Я буду рад сообщить ему, что дело с убийством проститутки решилось так просто. Он будет доволен. Чины моего отделения могут надеяться на премиальные, как заведено в таких случаях.

Все встали, и Выжигин вдруг обратился к начальнику:

— Позвольте мне обратиться к вам с одной просьбой.

— Буду рад выслушать. Если по силам — исполню, — снова вспомнил начальник, что его подчиненный еще и родственник сенатора.

— Не спешите отправлять подозреваемую Челнокову в Дом предварительного заключения. Возможно, у меня найдутся к ней кое-какие вопросы, а ехать на Шпалерную, да к тому же все эти формальности..

— Пусть будет так, как вы хотите, я отдам распоряжение. Всего вам наилучшего, господа. Ваше сиятельство, мой экипаж к вашим услугам. Куда довезти?

— Благодарю вас, у меня свой, — улыбнулся Сомский, которого бравая выправка и изысканные манеры полицейского просто привели в восторг.

И все, Соблюдая субординацию, стали покидать помещение.

7. ЛЮБОВЬ С ЗАПАХОМ ЖЖЕНОГО ПОРОХА

Квартировал Выжигин на Колокольной, рядом с Владимирским проспектом, и дойти до дому от Глазовской, где находилась часть, можно было за полчаса, а то и быстрее. Но,