Дуэль со смертью - Антон Чижъ

Коридор разделялся на две половины панорамным окном. Рядом с ним застыл хозяин, рассматривая что-то неприятное, судя по выражению лица. Заметив Ванзарова, подозвал властным жестом.

– Глядите-ка, стервятники слетаются…

Ласковый эпитет достался господам, подъехавшим на трех каретах. Из первой вышла пожилая дама с юношей, державшим ее под руку. Из другой – пара веселых и довольно молодых супругов. С последней изящно сошла стройная дама, закрывшая лицо дорожной вуалью.

– Кровопийцы, дармоеды, изверги, ох, была бы моя воля…

Лучше не знать, что бы случилось тогда. Море крови и горы трупов, не меньше. Как в пьесках Шекспира. Сундуков кипел ненавистью. Отставив дипломатию, Ванзаров спросил напрямик: зачем принимать гостей, если они так опасны?

Филипп Филиппович тягостно вздохнул:

– А что делать? Не прогнать же в шею. Хотя руки чешутся… Родственники, родная кровь, хоть и поганая. Смотрите за ними в оба глаза. Я на вас надеюсь…

Что скажешь: родственников не выбирают. С этим горем приходится мириться.

Ванзарова более не задерживали. Вместо того чтобы оценить возможных врагов наследника, он отправился на половину слуг. Ему указали скромную комнатенку.

Заметив чужого мужчину в дверях, Федора встрепенулась и попыталась встать с постели, на которой сидела, свесив ноги. Гость извинился за вторжение, просил не беспокоиться и вежливо поинтересовался самочувствием, между тем изучая няньку мгновенным портретом.

Женщина неопределимых лет отличалась крестьянским лицом и богатством форм. От нее веяло материнским жаром. Ничем иным, кроме воспитания детей, такая натура заниматься не могла. В это бесполезное дело она вкладывала всю теплоту своего безразмерного сердца.

В другом доме прислуга начала бы кривляться и показывать характер: еще чего, отвечать на вопросы посторонних. У Сундукова дисциплина была железной: раз гость спрашивает, значит, так надо.

– Благодарю, барин, – безропотно ответила Федора. – Уже полегчало…

– А что с вами произошло, почтеннейшая?

Вежливый юноша очень понравился Федоре: такой славный, милый, безусый, а хочет казаться важным, совсем еще несмышленыш. Мысли эти были столь ласковы и чисты, что узнай про них Ванзаров, наверняка бы не обиделся. Нянюшка, одним словом.

– Видно, съела что-то, – словно извиняясь, ответила она. – Так к горлу подступило, думала, наизнанку вывернет. Вот молочком отпилась, и вроде ничего… Благодарствую.

– Неприятность прямо с утра?

– Нет, еще вчера стряслось. Деток ужином кормила, и такая напасть… Не беспокойтесь, барин, все хорошо…

От души пожелав окончательного выздоровления милой женщине, Ванзаров отправился наблюдать за происходящим. Вооружившись аналитическим умом.

Дверь в большой холл была приоткрыта. Он задержался, чтобы оценить поле боя. В дальнем углу около камина расхаживал Сундуков, словно надутый индюк, посматривая по сторонам, явно ожидая появления кое-кого. Гости расположились в креслах вокруг.

Ванзаров подбирал фразу, с которой эффектно войти, как вдруг логика задала простой вопрос: «А что, дружище, ты собираешься выяснять?» Действительно, когда преступление уже налицо, можно нащупать ниточку, которая тянется к страху злодея, и на этом его поймать. Но если ничего не произошло, преступник наверняка уверен в себе. Знает, что умнее всех. А если никто и ничего не планирует вовсе?

К некоторому удивлению, Ванзаров осознал: понятия не имеет, каким образом блеснуть аналитическим умом. Как нащупать опасность, которой нет? И хуже того: как можно убить ребенка в доме его отца на глазах десятка слуг? Хоть аванс возвращай.

Осознав, в какое болото угодил, Ванзаров подумывал было попрощаться с хозяином дома.

Между тем гостей уменьшилось: молодая пара вышла из холла. Сундуков остался с пожилой дамой и ее спутником. И тут совесть подтолкнула Ванзарова в спину, он вошел в гостиную.

– Ну наконец-то! – закричал Филипп Филиппович. – А мы вас ждем. Так ждем… Правда, тетушка?

Ванзаров поклонился даме, забывшей свой возраст. Лицо ее изо всех сил боролось с морщинами, гордая осанка уверяла: «Я вас всех еще похороню». Пытается держаться манер богатой барыни, хотя живет на копейки. Ее сын, молодой человек невнятной наружности и мутного взора, казался сверстником чиновника сыска. Если старше, то на год или два. Не более.

– Позволь представить, мой компаньон Ванзаров из сы…

Сундуков вовремя запнулся, но возникла пауза.

– Сырьевые прииски Маньчжурии, – нашелся компаньон и добавил: – Золото, брильянты.

Молодой человек, представленный Алоизием, юным кузеном Филиппа Филипповича, не проявил и тени интереса. Зато Настасья Мироновна Начкина была чрезвычайно рада такому знакомству, захотела узнать о приисках. Видя, что дело заварилось, Сундуков немедля исчез. Ванзаров стал лихорадочно вспоминать детали золотодобычи. Из памяти всплыли дикие степи Забайкалья, «где золото роют в горах». На этом эрудиция иссякла. Оставалось, как тому бродяге из песни, проклинать судьбу. Такие слабости не к лицу золотопромышленнику.

– Вы, наверно, богаты? – мечтательно спросила тетушка.

– Не очень, миллиона два накопил, и только, – ответил Ванзаров, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же там делали в степях с проклятым золотом. Этого не потребовалось. Настасью Мироновну словно сковородкой огрели. Она выпучила глаза:

– Два миллиона? И такой молодой! Вот, Алоизий, бери пример с…

– Родион Георгиевич…

– Бери с него пример! А то видали сыночка моего – двадцать пять лет, а ума нет. Так теперь уж и не будет. Разве только женить… Наверно, у вас жена и детишки уже имеются?

– Не люблю я детей. Мерзкие, сопливые, кричат, вечно под ногами путаются. Деньги на них тратить. Не люблю…

– Вот как? Ну что ж, ваше право… Как же с Филиппушкой подружились?

– Не друг он мне. Денег должен. Приехал должок получать. Трудно компаньон с деньгами расстается, силой приходиться вынимать.

Настасья Мироновна заговорщически подмигнула и поманила пальчиком. Приблизившись, Родион ощутил сквозь духи неубиенный запах старости.

– Племянничек мой еще тот кровопийца, – прошептала ему в ухо. – Так вы с него три шкуры сдерите. Не жалейте. Слову его не верьте: обманет. Но это – тсс…

– Да и сынок у него неприятный, – в тон ответил Ванзаров. – Какой-то дохлый, так бы и прихлопнул.

– За грехи это Филиппа… Слабенький он. Сама его не люблю. Но что делать, надо на поклон ездить. Такая беда. Средств у нас с сыночком никаких нет. Вот сундуковскими подачками перебиваемся…

Начкина опять подмигнула. А может, глаз дернулся. Словно заключив договор молчания с юным миллионером, она поднялась с трудом и, поддержанная сынком, поковыляла наверх. Переодеться к обеду, как светская дама.

Ванзаров отправился на поиски новых жертв. Они попались на мраморной лестнице. Веселый господин, приветливо замахав, крикнул:

– Родион Георгиевич, можно вас на пару слов?

Наверняка Сундуков уже оповестил о золотых рудниках Маньчжурии.

Родственник оказался так расторопен, что представился племянником – Семеном Кряковым и не забыл познакомить с женой, запросто названной Дусей. От Семена исходили волны дружеского расположения. Вот только бегающие глазки и острые морщинки