Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

Оскар подошел к двери отеля и позвонил. Почти сразу дверь распахнулась, и ночной портье впустил его внутрь. Переступив порог, Оскар оглянулся, посмотрел в мою сторону и сказал:

— Спокойной ночи, Роберт. Как видите, мне ничего не угрожает.

На следующее утро Оскар отправился в Оксфорд и начал писать роман, который впоследствии получил название «Портрет Дориана Грея». И я не имел известий от моего друга в течение шести недель.

Глава 10

16 октября 1889 года

В следующий раз я встретился с Оскаром Уайльдом шестнадцатого октября 1889 года в день его тридцатипятилетия. Оскар попросил меня прийти ровно в 16.30 к цветочному ларьку возле входа на станцию подземки «Слоун-сквер» и не опаздывать — и на сей раз, мне это удалось. Мне хотелось поскорее его увидеть, я очень по нему скучал.

Но его вид меня поразил. Несмотря на то что Оскар выглядел прекрасно — с высоко поднятой головой, обычно бледные щеки покрывал здоровый румянец — мой друг был в глубоком трауре: черное пальто, черный галстук, в руке, затянутой в черную перчатку, он держал черный цилиндр с шелковой траурной лентой. Но главное, что меня потрясло — не сходившая с его губ улыбка.

— Молодость улыбается без всякого повода, — сказал он, когда мы пожали друг другу руки. — В этом одна из главных причин ее очарования. Я улыбаюсь, потому что счастлив вас видеть, Роберт, очень счастлив.

— И я счастлив вас видеть, Оскар, — ответил я, но меня тревожит ваш траур.

Он посмотрел на свой траурный наряд и объяснил:

— Сегодня, в день моего рождения я традиционно скорблю по еще одному утраченному году молодости, губительному влиянию времени на лето моей жизни… tempus fugit írreparabile![38] — Он положил руку мне на плечо. — Но шесть недель не прошли даром, хотя время и оказало на меня свое сокрушительное воздействие. Я заметно продвинулся в написании романа для Стоддарда.

— Рад это слышать.

— И негативное движение вперед в расследовании убийства несчастного Билли Вуда.

— «Негативное движение вперед»? — повторил я. — Что это значит?

— Это значит, — заговорил Оскар, переводя взгляд с меня на цветочный ларек, — что я отмел все уводящие в сторону варианты расследования. Нам теперь не придется тратить время на тупиковые направления, эту работу проделали за нас другие. — Он не сводил глаз с ведерка, заполненного алыми розами. — К примеру, за прошедшие шесть недель мои шпионы навестили всех домоправительниц, чьи фамилии упоминаются в книгах «О’Доннована и Брауна» с Ладгейт-Серкус, и ни одна из них не появлялась на Каули-стрит, двадцать три, в день убийства несчастного Билли.

Я рассмеялся.

— И кто же эти ваши «шпионы», Оскар?

— Тайные агенты, Роберт. Если я расскажу вам, кто они такие, это лишит смысла их деятельность. Однако, поверьте мне, они надежные люди, на которых можно положиться. Пока я работал в Оксфорде, они рыскали по улицам Лондона и Бродстэрса, приглядывая за главными действующими лицами нашего дела. Должен вас разочаровать, Роберт, в наше отсутствие поведение Эдварда О’Доннела и Жерара Беллотти не вызывало ни малейших подозрений. Если бы они были виновны в убийстве, то наверняка попытались бы покинуть страну… На самом деле, из донесений следует, что оба они, как и прежде, продолжали заниматься своими сомнительными делишками.

— А миссис Вуд?

— Я переписывался с миссис Вуд, — ответил Оскар, взгляд которого вновь возвратился к алым розам, словно он пытался выбрать самый лучший цветок. — Ее скорбь огромна и вполне искренна. Я не верю в то, что она убийца, но не сомневаюсь, что миссис Вуд продолжает что-то от нас скрывать.

Я нахмурился.

— Значит, прошло шесть недель, но нам ничего не удалось узнать?

— Нет, мы заметно продвинулись вперед, Роберт, — возразил Оскар, выбрав наконец розу и аккуратно вставляя ее мне в петлицу. — Этот осенний цветок назван в честь Черного Принца.[39] Он вполне стоит шестипенсовика, не так ли? Теперь мы знаем намного больше, mon ami, поскольку сумели исключить предположения, не имеющие отношения к делу. А сейчас нам предстоит встретиться с инспектором Фрейзером из Скотланд-Ярда!

— Бог мой, мы отправляемся в Скотланд-Ярд? — воскликнул я.

Меня тревожило, как отнесутся к траурному одеянию Оскара сотрудники столичной полиции, не наделенные воображением.

— Нет. — Оскар отвернулся от цветочного ларька и двинулся в сторону площади. — Нас ждут в доме номер семьдесят пять по Лоуэр-Слоун-стрит… вот сюда, налево. Фрейзер пригласил нас в гости. Он сказал, что «так будет разумнее», и даже посоветовал мне прийти инкогнито — и одному.

— Поэтому вы выбрали такой мрачный наряд… — со смехом сказал я.

— …и ваше бесценное присутствие, Роберт! Мы вместе в этом деле. У меня нет от вас секретов, друг мой.

— Я рад это слышать, — с чувством ответил я и тут же добавил: — И горжусь вашим доверием.

Так и было, я гордился дружбой с самым блестящим человеком своего времени. И еще меня радовало его доверие. Тем не менее, должен признаться, я испытывал некоторое смущение, ведь Оскар так и не рассказал мне, что его связывает со странной девушкой с изуродованным лицом, и что означала та краткая ночная встреча. Однако по непонятной мне самому причине я не решался задавать ему вопросы. Я размышлял об этой тайне, когда мы пересекали Лоуэр-Слоун-стрит, умудрившись проскользнуть между двухколесным экипажем и трубочистом на велосипеде, но по-прежнему не нашел в себе смелости попросить Оскара объяснить свое поведение. Он же, довольный тем, что ему удалось обойти трубочиста — Оскар до некоторой степени был суеверным, — дружески сжал мое плечо.

— Я считаю, что щедрость есть суть дружбы, вы согласны со мной? — спросил он.

Дом номер семьдесят пять по Лоуэр-Слоун-стрит оказался красивым зданием из красного кирпича и портлендского камня[40], с портиком, украшенным колоннами, и мраморной лестницей — не совсем обычное жилище для инспектора полиции. Дом, как нам позднее довелось узнать, являлся частью наследства Фрейзера. Мы поднялись по ступенькам, и Оскар позвонил в звонок. Мы ждали и прислушивались, но так ничего и не услышали. Оскар еще раз позвонил, и именно в этот момент сам Фрейзер, а не слуга, открыл нам дверь.

Он был именно таким, каким я его запомнил — высоким, стройным, угловатым, чисто выбритым, привлекательным, с белым, как иней, лицом. Однако во время нашей первой встречи он очаровал меня без всяких усилий, а сейчас Эйдан Фрейзер показался мне нервным и озабоченным. Его явно сбил с толку неожиданный наряд Оскара и мое появление.

Оскар снял цилиндр и сразу сказал:

— Не беспокойтесь, инспектор. Вы смело можете рассчитывать на благоразумие мистера Шерарда, а траур объясняется моей скорбью по утраченной молодости.

Казалось, Фрейзер смутился еще сильнее.

— Несчастный Билли Вуд тут совсем ни при чем, — продолжал Оскар, сообразив, что Фрейзер неправильно его понял, — хотя я и сожалею о его гибели, но в данном случае речь идет о моей надвигающейся старости.

Фрейзер ничего не ответил и с некоторым сомнением отступил, позволяя нам войти.

— Однако я не в силах вернуть свою молодость, — все с той же уверенностью продолжал Оскар, — если не считать постоянных упражнений, раннего подъема и отказа от алкоголя.

— Пожалуй, нам лучше поговорить до того, как мы что-нибудь выпьем, — резко сказал Фрейзер.

— Несомненно, — ответил Оскар и повесил свой цилиндр на вешалку для шляп в коридоре, тщательно расправив шелковую траурную ленту. — Я уверен, инспектор, вы знаете, что алкоголь в больших количествах приводит к похмелью, а настоящее опьянение дарует лишь беседа. Я с нетерпением жду нашего разговора.

— Надеюсь, вы не будете разочарованы, — сказал Фрейзер. — Пожалуйста, проходите в гостиную.

Он провел нас по коридору в большую, красиво обставленную комнату. У дальней стены, возле богато украшенного камина из белого мрамора с трубкой в руке стоял Артур Конан Дойл, одетый в уже знакомый нам твидовый костюм цвета соли с перцем. Вид его внушал доверие и успокаивал.

Однако на лице у него застыло тревожное выражение.

— Оскар, Роберт, — смущенно пробормотал он в качестве приветствия.

Должен сказать, что Оскар выглядел совершенно спокойным. Так нередко случалось в самые критические моменты его жизни.

— Вы очень серьезны, Артур, — с легким упреком сказал он.

— Я собираюсь обсудить с вами крайне важные вопросы, — вмешался Фрейзер. — И подумал, что будет разумно пригласить на нашу встречу Артура, поскольку он дружит с вами обоими. — Инспектор указал на четыре кресла с высокими спинками, стоящих по обе стороны камина. — Джентльмены, давайте перейдем к делу. Пожалуйста, садитесь.