Игорь Пресняков - Чужая земля

Ознакомительный фрагмент

Не успел Кирилл Петрович приступить к изучению свежих оперативных сводок и донесений, как дверь распахнулась и в кабинет ввалился Медведь.

– Ну, брат, пляши! – вместо приветствия воскликнул он. – Ты теперь – полпред ГПУ.

Черногоров усмехнулся:

– А тебя куда же, Платон Саввич, переводят?

– На самый ответственный участок! – решительно взмахнул кулаком Медведь. – В Туркестан еду, воевать с басмачами.

– Вона как! – разыгрывая удивление, покачал головой Черногоров. – А ведь нам без тебя трудненько придется!

Медведь поморщился:

– Будет уж тебе, Кирилл Петрович, смеяться. Какая от меня помощь? Работа, сам знаешь, пошла кабинетная, все больше задницей думать приходится…

– А чем же еще прикажешь? – рассмеялся Черногоров.

– То-то и оно, – не понял иронии Медведь. – Короче, диспозиция такова: завтра в девятнадцать ноль-ноль собираемся на банкет. Даю, как говорится, откатную. Приглашены все наши члены коллегии, бюро убкома, кое-кто из хозяйственников и милиции, прокуратура…

Он вдруг хлопнул себя по лбу:

– Ах да! Совсем забыл. Что за предписание третьего дня пришло из Москвы? Я в пятницу поглядеть не успел, а нынче уж – недосуг.

– Извещение о приезде делегации Реввоенсовета. Послезавтра в расположение Колчевской пехотной дивизии прибудет группа товарищей во главе с Тухачевским. С ними – чины германской армии. По особой договоренности с нашим правительством немцы будут строить под Колчевском учебный аэродром.

– Сотрудничество, значит, со вчерашним врагом налаживаем? – криво усмехнулся Медведь.

– Нет-нет, Платон Саввич, тут – большая политика, – не согласился Черногоров. – Германия нам – поневоле друг. Она, как и Советская Россия, воевала с Антантой; немецкий пролетариат – первый союзник российского. Опять же, враг у нас есть общий – Польша.

– В этом ты прав, – кивнул Медведь. – И потом, германец – он вояка грамотный, многому научить сможет.

– Вот потому-то наши с тобой чекисты должны обеспечить охрану делегации, оградить от нежелательных встреч, – добавил Черногоров.

– «Комендантских» думаешь послать?

– И контрразведчиков, и агентов под видом переводчиков и прислуги, – пожал плечами Черногоров. – Дружба, как говорится, дружбой, а табачок – врозь.

– Верно, ухо надобно держать востро, – согласился Медведь и, махнув рукой, направился к двери. – Ладно, пойду я вещички собирать.

– Минуту, Платон Саввич, – остановил его Черногоров. – Надо бы вечером общее собрание провести, официально передать дела.

– Как скажешь, – развел руками Медведь. – Ты теперь полпред, тебе и карты в руки.

Глава II

Вечером 2 сентября губернское партийное и хозяйственное начальство собралось на проводы Медведя. Высокие гости дружно провозглашали тосты за здоровье виновника торжества и поминали заслуги Платона Саввича в борьбе за дело рабочего класса. Наконец поднялись от стола размяться и покурить. Пользуясь случаем, поспешили откланяться малопьющие предгубисполкома Платонов и начальник милиции Зотов. Луцкий рассеянно прислушивался к досужим разговорам коллег и тоже подумывал об отъезде. Черногоров отозвал его в сторону:

– Ты чтой-то не весел, Григорий Осипович!

– Да, знаешь ли, утомился, – поморщился Луцкий. – И потом, не люблю я все эти попойки с буржуазными разносолами. Завтра же пойдут по городу пересуды, как мы тут ели-пили.

– Верно, Медведь закатил проводы на славу, – рассмеялся Черногоров. – Одних поросят зажарили не меньше дюжины. Ну да пусть потешится, в Туркестане ему такой роскоши не видать.

– Это уж точно, – кивнул секретарь губкома. – Только зачем подобную роскошь видеть девушкам из столовой «Нарпита»? Разве нельзя было пригласить обслуживать стол сотрудниц ГПУ?

– Обижаешь, Григорий Осипович, – покачал головой Черногоров. – У них другие обязанности.

– Вечерочек можно и потерпеть, – отмахнулся Луцкий.

– Вижу, ты чувствуешь себя не в своей тарелке.

– Да уж как есть! Уедет Медведь за тридевять земель, а сплетни о шикарном банкете нам с тобой оставит. На собраниях и пленумах мы ругаем буржуазную мораль и порядки, а сами – пожалуйте! – уподобляемся купеческому собранию.

Луцкий понизил голос и прошептал:

– Да жри ты от пуза, коли чужие глаза не видят. Я тоже люблю вкусно отобедать, так ведь не рассылаю широкой публике перечня блюд и напитков.

Черногоров примирительно улыбнулся:

– Поехали-ка, Григорий Осипович, по домам. Я тебя провожу.

Метрах в трехстах от дома Луцкого Черногоров приказал остановить машину и предложил секретарю губкома пройтись пешком.

– У меня к тебе серьезный разговор имеется, – сразу же приступил к делу Кирилл Петрович. – ГПУ доподлинно установило связь некоторых чинов прокуратуры с преступными элементами.

Луцкий недоверчиво посмотрел на Черногорова.

– Шутишь, Кирилл Петрович, – с трудом выдавил он.

– Тут не до шуток, – усмехнулся Черногоров. – Факт – налицо!

– Объяснись!

Кирилл Петрович оглядел пустынную улицу и подал охране знак не приближаться.

– Расследуя «дело Гимназиста», мы выяснили, что бандиты действовали под прикрытием заместителя губернского прокурора Изряднова. За солидную мзду он затягивал следствие, закрывал дела, вносил путаницу и неразбериху. В городе его подручным являлся уполномоченный Мигунов, в Торжецком уезде – прокурор Апресов. Мои ребята недавно взяли некоего Боброва, адвоката-делягу, который и выступал связующим звеном между взяточниками и бандитами. Адвокат уже начал давать показания. Скоро будем брать Изряднова с шайкой. Вот закончится следствие – дам тебе материалы, полюбопытствуешь, как стервятники расплодились.

– Ведь мы же… Изряднову доверяли, можно сказать, из одной чашки ели-пили! – гневно вскричал Луцкий.

– Не шуми, Григорий Осипович, – строго прервал его Черногоров. – Изряднов с Апресовым – не последние люди в губернии, дело надобно вести осторожно и вдумчиво. За прокурорами ниточка может и дальше потянуться. Тут нельзя шашкой с плеча рубить!

– Дальше, говоришь, ниточка потянется? Куда ж еще? – тяжело дыша, спросил Луцкий. Он нетерпеливо схватил Черногорова за рукав кителя: – Ну, отвечай!

– В совнархоз, – пожал плечами Кирилл Петрович. – Адвокат Бобров на виду якшался с Сахаровым. Вот и посмотрим, в чем состояла их дружба.

– Что требуется лично от меня?

– Помощь.

– Какая именно?

– Сейчас проводить аресты прокуроров рановато – нужно довести до конца допросы Боброва, дождаться возвращения из Торжецкого уезда одного моего сотрудника. Тем более, что Изряднов находится на отдыхе. Начнем через неделю-другую. Губком в твоем лице должен огородить ГПУ от нападок дружков Изряднова.

– О чем разговор! – развел руками Луцкий. – Я всем ячейкам так рот зажму – никто не пикнет.

– Нельзя зажимать рты простым партийцам, – покачал головой Черногоров. – Наоборот, обсуждение преступлений Изряднова должно быть гласным, – мы же боремся за чистоту рядов прокуратуры и партии! Я опасаюсь другого: как бы приятели Изрядного не принялись писать в Москву, упреждая правдивую огласку дела. По закону мы не можем рассказать общественности о преступлениях Изряднова, не располагая доказательствами его вины, а таковые появятся лишь после дознания. Узнав об аресте, приятели Изряднова спишут это на козни ГПУ и начнут жаловаться Сталину, Дзержинскому и Куйбышеву. Покуда мы не выявили факты причастности Изряднова к преступлениям банды Гимназиста, высокие московские кабинеты наполнятся кляузами о произволе Черногорова и Луцкого.

– И как же нам уберечься от клеветы?

– Очень просто: накануне арестов прокуроров я дам тебе список дружков и приспешников Изряднова в губкоме, совнархозе, прокуратуре и милиции. Их, кстати, не так уж и много. Под благовидным предлогом, по партийной линии разошли их в уезды с инспекциями, отправь в командировки или на партучебу.

– А не проще ли их арестовать вместе с Изрядновым? – предложил Луцкий.

– Само собой – нет, – улыбнулся Черногоров. – Эти товарищи – не преступники, они лишь близкие прокурору люди, уверенные в его неподкупности и преданности делу партии.

Луцкий достал носовой платок и вытер мокрый лоб.

– Подожди-ка, – задумчиво проговорил он. – А не насторожится ли Изряднов после ареста Боброва? А ну как ему на отдых телеграфом отстучат? Тот же Апресов.

– Ничуть. Адвокат получил подложную телеграмму от золовки из Вологды о том, что его брат серьезно болен. Бобров срочно отправился в дорогу, в Биркине Гринев с опергруппой снял его с поезда и препроводил в тюрьму ГПУ.

– Ловко, – усмехнулся Луцкий. – Молодчина твой Гринев.

– Да, не зря народные хлеба проедает.

– Ну раз так – договорились, – секретарь губкома протянул руку Черногорову. – Хватай подлецов, будем действовать сообща.