Охота на охотника - Валерий Георгиевич Шарапов

ходим на цыпочках перед кураторами. Разносится слушок, что в рабочем коллективе кто-то постукивает в Комитет и вся наша жизнь теперь на виду у твоих коллег. Студенты театральных вузов жалуются, что их вербуют сотрудники КГБ. Ловят в аудиториях и проводят настойчивые беседы чуть ли не со всеми…

– В каком это смысле вербуют? – не понял Алексей. – Предлагают стучать на сокурсников или зовут на работу после окончания учебы? Это, знаешь ли, две большие разницы.

– Да мне все равно, – Надежда махнула рукой и чуть не опрокинула рюмку. – Меня недавно настойчиво спрашивали, по какой причине я развелась с мужем-комитетчиком. Так и подмывало сказать, что именно поэтому и развелась. Но это было бы нелогично, ведь когда я выходила за тебя, ты уже работал в Комитете. Сказала, что разлюбила, они удивились: что за слово такое? Что-то записывали в свои блокноты и так на меня смотрели…

– Поменьше уделяй внимание, – посоветовал майор. – Это не мои коллеги, это Пятое управление. Работа у них такая – следить за идеологической чистотой населения. Ваша сфера – творческая, то есть потенциально опасная. Вы владеете умами и душами, можете перековать человека, который слепо верит тому, что происходит на сцене. За вами, творческими работниками, глаз да глаз нужен. Я не имею в виду тебя – ты на скучной административной должности, творить не обучена. Я имею в виду твое окружение.

– Да какое там творчество, – фыркала Надежда. – Давно забыли, что это такое. Не знали, да еще и забыли, представляешь? – она хрипло засмеялась. – Играют как прикажут. Шаг влево, шаг вправо – побег. Простора – ноль, худсовет на страже. Чехов, Островский – и это еще в лучшем случае. Весь сезон – сплошная «Любовь Яровая»… – Надежда схватилась за бутылку, как утопающий за соломинку.

Ее-то с какого испуга это волновало? Растет Надежда, не иначе… «Любовь Яровая» – это, конечно, не Чехов. Острая драма на темы Гражданской войны – но за рамки идеологии, увы, не вылезешь. Пьесу Тренева ставили везде, и Ленком не был исключением. Правом выбора главные режиссеры не обладали. Жизненный путь молодой учительницы – сначала сочувствовала революционерам, помогала подпольному комитету, затем уверовала в дело революции, порвала с прошлым ради будущего. Наглядно показан путь от забитой мещанки до пламенной вдохновительницы масс на беспощадную борьбу с контрреволюцией. Поверила мужу-белогвардейцу, который спас ее от расправы – дескать, разочаровался в белых, хочет помочь красным, – и выдала по бабьей дури место встречи подпольщиков. Контрразведка, естественно, всех забирает и расстреливает. Но Любовь исправляет свою ошибку: Красная армия врывается в город, поручик Яровой хочет спрятаться у жены, но теперь уже она сообщает красным о его местонахождении, и ненавистного супруга ставят к стенке. Банальный семейный конфликт из личного дела перерастает в яростную борьбу двух социальных систем…

– Что уставился? – процедила Надежда. – Хочешь сдать меня в контрразведку? – самой стало смешно, насилу сдержалась.

Собственно, майор Костров этим и занимался. Второе главное управление осуществляло контрразведывательную деятельность – отлавливало иностранных шпионов. Содержимое бутылки неуклонно таяло – Надежда приложилась еще пару раз. Мутнели глаза, и кстати вспомнилось, что слишком хорошо – тоже нехорошо. Он украдкой посмотрел на часы.

– У тебя кто-нибудь есть? – в лоб спросила Надежда. Не дождавшись ответа, злорадно усмехнулась: мол, так тебе и надо. Кто тут самая лучшая баба в мире и как с этим бороться?

– А у тебя? – из вежливости поинтересовался Алексей. Не сказать, что ему было безразлично, но и большого значения не имело. Не для того разводился, чтобы убиваться от ревности.

– Да есть один, – небрежно сказала Надежда. – Очень положительный и надежный, не чета некоторым. Но я еще не решила.

– Рад за тебя, – дружелюбно улыбнулся Костров. – А Алена так хотела, чтобы мы снова сошлись. У нее это был просто пунктик. Убеждала меня, что ты спишь и видишь, как бы ко мне вернуться, но природная гордость не позволяет проявить инициативу. Видимо, и тебе она про меня нашептывала то же самое?

Надежда засмеялась злобно и ядовито – у нее это хорошо получалось. И даже не заметила, что он поминает Алену в прошедшем времени. Машинально вышло – спохватился, но тема уже иссякла. Он чуть ли не силой отобрал бутылку у бывшей благоверной, спрятал в шкафчике. Курил на лоджии, пока она мертвой зыбью блуждала по квартире, потом стал свидетелем, как она сидит в детской, хлюпает носом и перебирает мягкие игрушки. Отбрасывает ту, что сама подарила, ворча: «Что за чудовище?» – обнимает пушистого Винни-Пуха, гладит его, как живого. Она снова стала бесцельно бродить, натыкаясь на предметы обстановки. Разгневалась, когда Алексей потащил ее в прихожую, заставил обуться. Она не понимала, что ему нужно, пришлось обувать самому, облачать в куртку. Надежда вяло протестовала, потом повисла у него на руке. Вывести ее из дома оказалось целой историей. Во дворе стояли какие-то люди, наслаждались зрелищем. Насилу усадил пьянчужку, перебежал на водительское место. Продолжения гладиаторского боя не вышло – оказавшись в мягком кресле, Надежда уснула. Алексей запустил двигатель.

Она очнулась, когда он резко затормозил у ее подъезда. Ездить по вечерней Москве – сущее удовольствие. Все уже дома, половина светофоров не работает. Могут остановить гаишники, но при виде служебного удостоверения почтительно отдают честь и желают счастливого пути. Надежда закряхтела, оторвалась от спинки сиденья.

– Боже правый, это опять ты… – протянула она разочарованно. По закрытому салону струились «благородные» коньячные ароматы.

– Не за что, – отозвался Алексей.

– Ты о чем?

– Ты же сказала спасибо, что я довез тебя до дома?

– Точно, – сообразила Надежда и стала выбираться из машины. Она немного протрезвела, начиналось похмелье. Вылезла, схватилась за открытую дверцу, чтобы не упасть. Затем сунула голову обратно в салон. – Слушай… а ты не знаешь, отчего мне так плохо? Мутит, голова раскалывается…

– Пить надо меньше, дорогая, – охотно объяснил Костров, оценив на глаз ее способность передвигаться. – Так, женщина, закройте дверь и отойдите от машины! Я сегодня не нуждаюсь в ваших услугах!

Надежда отшатнулась, машинально хлопнула дверцей. Злорадно посмеиваясь, Костров начал разворачиваться…

Глава пятая

Рогачева подозрительно щурилась, думала о приятных вещах – явно не о работе. В последней не было ничего приятного. Видимо, нашла кого-то – так не вовремя, черт возьми! Пашка Зорин зевал и смотрел рассеянно. Спутницу жизни он пока не нашел и не особо утруждался поисками, считая, что счастье когда-нибудь само постучится в двери. Сосредоточенно хмурился Юрий Яковлевич Кайгородов, перелистывая старые дела. На первый взгляд все в порядке: дела идут, контора пишет… Но тучи сгущались. В