Смерть приятелям, или Запоздалая расплата - Игорь Владимирович Москвин

карета до указанного селения. Плата оказалась умеренной, как везде по Российской Империи — четыре копейки за версту и лошадь. Таким образом, пришлось раскошелиться и выложить восемь рублей и шестьдесят четыре копейки.

Ещё до места назначения не доехали, а траты пошли.

На рассвете, когда солнце ещё не пробудилось ото сна и даже не собиралось показываться на горизонте, покинули гостеприимный Шавли с мощёными округлыми камнями мостовыми, чистыми улицами и горожанами, чьи лица, хотя и неулыбчивые, были всё же не такими мрачными, как петербургские. Надо было бы зайти представиться местному исправнику, коллежскому советнику Сосновскому. Но чиновники посовещались и не пошли на приём к полицейскому главе города. Если соблюдать инкогнито, то лучше до конца. Ведь не разбираясь в тонкостях местных взаимоотношений, не стоит соваться к начальству. Кто знает, может быть, Леонид Мартинович — друг семьи или, того паче, родственник фон Линдсбергов? Тогда всё полетит в тартарары. И поездка окажется пустой и никому не нужной. Недаром говорят: кто извещён, тот вооружён.

9

Полицейский, несущий службу на дебаркадере Павловского вокзала, с недоверием посмотрел на невысокого господина, представившегося чиновником для поручений при сыскной полиции. Подумал, стоит ли отвечать на вопросы, но потом в голову пришла опасливая мысль: а если начальство прознает и будет недовольно?

— Господин Власков, — елейным тоном заговорил полицейский, — на поездах много народу ездит, разве ж всех упомнишь? Одни приезжают, другие уезжают.

— Эх, — подмигнул Николай Семёнович, — не говори, что никого не помнишь. Не поверю — такой молодец здесь ходит, видно, всё подмечает, и господ, часто путешествующих в столицу и обратно, знает если не всех, то наверняка многих.

Полицейский довольно улыбнулся.

— Не без того.

— Вот и скажи мне: если человек восемь лет или около того сюда каждую субботу вечером, и зимой и летом приезжает, ты ведь его запомнишь?

Служивый пожал плечами.

— Ну, тогда скажи: фамилия Варламеев тебе знакома?

— Господин Власков, я ж говорю, если б я знал каждого по фамилии, то и памяти бы мне не хватило.

— Но ведь ты проживаешь здесь рядом?

— Не совсем.

— И где?

— В Кондакопщине.

— Гуммоласары далеко?

— Ну, не так чтобы очень, — полицейский явно не догадывался, чего от него хочет этот чиновник из сыскной полиции.

— Значит, местных жителей можешь знать?

— А то, — похвалился полицейский, но тут же прикусил язык. Не хотелось разговаривать с дотошным господином.

— Тогда должен знать всех гуммолосарцев, их же там дворов двадцать едва наберётся?

— Совершенно верно, — ответствовал служивый, ощущая, как деревенеет язык.

— Так знаешь?

— Знаю, — выдохнул полицейский.

— Значит, и Варламеевых должен знать.

— Варвара Андреевна — приличная дама, правда, ногами больна.

— Вот, а ты говорил, — обрадовался Власков, — значит, и ихнего брата Александра знаешь?

— Знаю, — совсем тихо сказал страж закона.

— Видно, не раз встречал его на вокзале?

— Так точно, — служивый вытянулся, выпятив грудь вперёд. — Вы, господин из сыскной полиции, поясните, что вы хотите узнать.

Власков склонил голову к правому плечу.

— Вы же, местные, друг дружку знаете в окрестных деревнях, так?

— Точно так.

— Как часто господин Варламеев бывает у сестрицы?

— Вы же сами сказали: каждую субботу в вечер приезжал, а в воскресенье возвращался.

— Кто нёс службу двадцать пятого августа?

— Какой это день был?

— Четверг, — заученно произнёс Власков и улыбнулся — этот вопрос он уже где-то слышал. Ах да, дворник из дома Варламеева задавал ему такой же.

— Если четверг, то я.

— До которого часу?

— До прихода последнего ночного поезда. Потом вокзал закрывается.

— Стало быть, последний поезд ты встречал?

— Ну, да, — теперь уже улыбнулся полицейский.

— Не помнишь ли, не приезжал на нём Варламеев?

— Нет, — быстро ответил служивый.

— Что «нет»?

— Не приезжал.

— На чём основывается такая уверенность?

— Четверг был.

— Братец, я не спрашиваю, какой был день. Я спрашиваю: приезжал или нет?

Полицейский задумался. Если чиновник из сыскного отделения спрашивает, значит, есть у него резон.

— Не могу вспомнить, давно было.

— Всего-то десяток дней тому. Ты не спеши, а вспомни. Может быть, ты с ним разговоры вёл или что иное запомнил?

Служивый посерьёзнел лицом, даже взгляд его стал колючим и задумчивым. Память он напрягал минут с пять.

Власков уже намеревался его поторопить, когда собеседник, наконец, заговорил:

— Точно, двадцать пятого августа было, я тогда подумал, не перепутал ли я дни. Если не…

— Так-так…

— Александр Андреич в пальто тёмном приехал. Я с ним поздоровался, а он мимо пролетел, даже меня не расслышал, и лицо у него…

— Что — лицо? — поторапливал Власков.

— Какое-то бледное, эдаким белым пятном над пальтом выделялось, и взгляд бешеный. Я уж подумал, не случилось ли чего с Варварой Андреевной. Жалко бабу, вроде бы молодая, ан смотри, как судьба её измытарила, — безо всякого перехода произнёс полицейский целую тираду.

— Значит, это было в ночь на двадцать шестое августа?

— Совершенно верно, в ночь на двадцать шестое, — повторил за Власковым полицейский.

— И господин Варламеев приехал последним поездом?

— Так точно, — вытянулся полицейский с чувством выполненного долга.

После расспросов на дебаркадере Николай Семёнович направился в деревню, расположенную в двух шагах от Павловска, по другую сторону железнодорожного пути, с таинственным и необычным для русского уха звучанием — Гуммолосары.

По пустой улице Павловска Власков, помахивая тростью, дошёл до деревни, состоящей из двенадцати домов, выстроившихся в два ряда вдоль улицы.

Улица прозывалась Коммисаровской, по названию деревни, в сторону которой шла.

Николай Семёнович вначале попытался угадать, какой из домов прикупил в былые времена господин Варламеев. Но так и не смог. К счастью, на улице появился босой мальчишка лет пяти-шести в застиранной рубахе, накинутой поверх тёмных портков, на колене одной штанины притулилась яркая заплата. Видно, какую мать нашла, такой и наградила сына за испорченные штаны.

— Э, малец, — чиновник для поручений поманил парнишку. Последний исподлобья смотрел на незнакомого человека и ковырялся пальцем в носу.

— Где здесь Варламеевы проживают?

Мальчишка, не вынимая пальца из носа, ткнул другой рукой на крайний двухэтажный дом в четыре окна.

— Тот? — уточнил Власков.

Маленький гуммолосарец махнул рукой и стал наблюдать за незнакомцем, который направился к последнему на улице дому.

Марья (так звали служанку, как потом узнал чиновник для поручений) провела представившегося Власкова в гостиную, где за вязанием сидела в кресле, с укрытыми пледом ногами, сестра теперь уже перешедшего в разряд подозреваемых брата.

— Здравствуйте, госпожа Варламеева…

— Винницкая, — тихо произнесла Варвара.

— Простите? — не понял Николай Семёнович. Он и предположить