Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

необходимо добывать с очень большой осторожностью.

Я посмотрела в окно и обвела взглядом окрестности. Вдали виднелся туман, скрывавший, как я догадалась, обрыв. Любопытно, близко ли море – должно быть, совсем рядом, раз воздух им пахнет.

Я услышала эхо голоса maman: «Держись подальше от la mer, ma petite chérie».

Держись подальше от моря.

Камин согрел помещение, но в комнате стало слишком душно. Глупо сидеть взаперти. Этот дом хранил тяжкие тайны, и мне мерещилось, будто я ими пропитываюсь.

Открыв верхний ящик трюмо, я взяла перчатки и головной убор. Ящик казался таким пустым: вещей у меня было очень мало.

Я надела капор, завязала ленты под подбородком и спустилась по парадной лестнице. Из кабинета доносился голос мистера Пембертона. Я тут же свернула в другую сторону и коридором для слуг прошла на кухню.

Там оказалось куда оживленнее, чем когда я была здесь в прошлый раз. Прислуга занималась своими обязанностями. Флора раскатывала прямоугольник теста. В миске лежали сердцевинки яблок и куча кожуры. Пахло сладкой выпечкой, и рот у меня наполнился слюной. Я пожалела, что пропустила обед.

Флора посмотрела на меня. Она прикусила нижнюю губу и переглянулась с пожилой дамой, которая снимала крышку с огромной кастрюли. Кухарку окутало облако пара, и я уловила пьянящий аромат говядины в вине. И снова мой желудок дал о себе знать. Кухарка подошла ко мне, вытирая руки о передник.

– Желаете чего-нибудь, мисс Тиммонс?

– Нет, пришла к вам на аппетитные запахи, – сказала я, надеясь расположить ее к себе комплиментом. Кухарка улыбнулась, а потом посмотрела на мои перчатки. Я забыла спрятать ту, на которой разошелся шов.

– Вообще-то, – опомнилась я, – я хотела спросить: нельзя ли одолжить у вас иголку для штопки и нитки? В Лондоне нет такого пронизывающего ветра, как здесь, в глубинке.

На кухню бесшумно вошла миссис Донован, и в помещении будто сразу стало зябко. Она окинула кухарку суровым взглядом.

– Присмотрите лучше за супом, миссис Гэллоуэй. – Экономка протянула ко мне руку. – Я все починю. Мой долг следить за тем, чтобы вы были всем довольны. – С невозмутимым видом она осмотрела мой наряд. – Посмотрим, не найдется ли для вас более подходящей одежды на такую погоду.

– Благодарю, – отозвалась я, ошеломленная ее способностью прийти на выручку и одновременно оскорбить. – Я хотела прогуляться по саду. – И добавила: – Как можно скорее.

Экономка наградила меня холодной улыбкой. Кухарка, миссис Гэллоуэй, вернулась к кастрюле, то и дело робко оглядываясь.

– Я немедленно зашью, – сказала миссис Донован. Словно змея, она выскользнула в коридор и скрылась за одной из множества дверей.

Вся кухня тут же будто выдохнула, и легкая суета возобновилась. Похоже, если призрак Одры укажет на миссис Донован, слуги не будут возражать.

Я подошла к Флоре, надеясь развеять неловкость, что установилась между нами. Казалось, она так же смущена, как и я. Несомненно, служанка тоже вспомнила осуждающие слова мистера Пембертона. Она отошла от теста и вытащила из духовки противень с пирожками.

– Пахнет превосходно, – заметила я. Наверняка на лице у меня все было написано, потому что Флора в ответ улыбнулась.

– Пирожки с яблоками – по моему самоличному рецепту!

На другом конце кухни многозначительно кашлянула кухарка.

– И миссис Гэллоуэй чуток подсобила.

– Кому-то посчастливится их попробовать, – сказала я.

Флора с улыбкой завернула пирожок в салфетку и вручила мне.

– Так прогулка будет еще приятнее.

– Несомненно, – отозвалась я, борясь с искушением проглотить угощение тут же. – Благодарю.

Служанка подалась ближе ко мне и сказала:

– Уж простите, что так вышло с его светлостью в библиотеке. Это все я виновата.

– Я сама сболтнула лишнего. Не обращай внимания.

Остальные занялись своими делами, обсуждая приготовление еды и заказ для деревенского рынка в Рэндейле.

Где-то в коридоре громко хлопнула дверь. Спустя пару секунд на кухню вошел краснощекий улыбающийся паренек. Он снял кепку, сунул ее под мышку и несколько раз подышал на сложенные лодочкой озябшие ладони.

– Доброго денечка, дамы, – сказал он. – Кобылка-то скоро ожеребится, стал быть, надобно имечко жеребенку подобрать. Знаешь какие-нибудь хорошие имена, Флора? Ты ж у нас разумница.

– Ума много не надо, чтобы назвать лошадь, болван. – Она бросила ему яблочный пирожок.

Парнишка несколько раз перекинул его из руки в руку.

– Спалить меня собралась, женщина? – Он мигом расправился с половиной пирожка и тут наконец заметил меня. – Ох, здравствуйте, мисс.

– И не думай с ней заигрывать, Джозеф, – отрезала миссис Гэллоуэй и указала в коридор. – Будь ангелом, принеси персикового варенья из кладовой. В это время года дверь тугая, нипочем не открывается.

С лица парнишки сбежали все краски.

– А я угощу тебя еще парой пирожков, – посулила Флора.

Джозеф невесело ей улыбнулся, а потом затолкал остатки пирожка в рот. Я смотрела, как он шагает по коридору и исчезает за дверью.

– Джозеф не любит ходить в кладовую? – спросила я.

– Она совсем старая и больно близко к обрыву. Говорят, волны там бьются прямо в стены.

Я оперлась рукой о стол, чувствуя, как пол уходит из-под ног: представила, будто замок обрушивается в соленую воду. Джозеф вернулся, прижимая к груди банки с вареньем, а миссис Гэллоуэй поставила их в буфет.

– Гляди-ка ты, выжил, – ухмыльнулась Флора.

– Ага, – подтвердил Джозеф. – Сдается мне, вы ту дверку сами взяли да заколотили, чтоб туда не ходить. Вот те крест, там волны слыхать! А уж как они в стену бьются! Эдак миссис Гэллоуэй пойдет туда за припасами, а ее там акула слопает.

Флора засмеялась и бросила в него пригоршню муки. Они продолжили поддразнивать друг друга. Парнишка был с Флорой одного роста, но изо всех сил старался казаться выше. Он неотрывно следил за ней, пока она ходила по кухне. Интерес был искренним.

Одно лишь сулит любовь – разбитое сердце.

Джозеф ушел, а Флора снова принялась за тесто. Из окна кухни я видела парнишку: у тропинки он помедлил, обернулся, но в окне заметил только мое лицо.

– Далеко ли до конюшни? – спросила я, вспоминая прошлую ночь, когда я планировала сбежать, украв лошадь, хотя прежде никогда верхом не ездила.

Флора привычными движениями разминала тесто.

– С полмили, должно быть. По тропинке и через лес.

– У него при себе ни шарфа, ни перчаток, – заметила я. – Наверняка Джозефу не терпелось узнать, какое имя вы придумаете для жеребенка.

Она улыбнулась, не оторвав взгляда от теста.

– Джозеф никогда не ропщет, – сказала Флора. Нежность, что прозвучала в ее голосе, превратила обычный ответ в добрую похвалу.

В кухню вошла миссис Донован, и сам воздух будто застыл. Она подала мне перчатки