Тайный гость - Анатолий Олегович Леонов

взглядом Степана Проестева и прожигающим насквозь взором незнакомого монаха, слишком хорошо осведомленного, чтобы быть простым иноком.

– Я… я должен все проверить и уточнить. Прошу прощения, джентльмены!

Свифт как ошпаренный сорвался со своего места и стремительно исчез за дверью, ведущей во внутренние покои дома.

Оставшись наедине, Проестев, не оборачиваясь, спросил у отца Феоны:

– Как считаешь, сработала наша задумка?

Монах неопределенно пожал плечами.

– Трудно сказать. Много от них все равно не узнать, но переполох мы им уже устроили! А где есть испуг, там всегда ошибки. Нам останется только наблюдать, они сами себя выдадут!

Вернулся Свифт довольно быстро, что предполагало только одно: идти за советом ему пришлось недалеко, возможно, за ближайшую дверь. Впрочем, этого времени ему вполне хватило, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Выглядел он опять холодным и чопорным.

– Я все проверил, господа, – заявил он с порога. – У нас никогда не было человека, подходящего под ваше описание. Мы ничего о нем не знаем, никогда не слышали и вообще сомневаемся, что названное тело является собственностью английской короны. Забирать мы его не намерены, так что можете поступать с ним по своему усмотрению!

Свифт смерил русских надменным взглядом и добавил:

– Мне кажется, я ответил на все вопросы? Если у джентльменов нет других, то я их больше не задерживаю и смиренно откланиваюсь!

Отец Феона, спокойно убрал принесенную коробочку обратно в поясную сумку и, подойдя вплотную к секретарю, сказал негромко, но так, чтобы было понятно, обращался он не к Свифту, а к тем людям, что прятались за дверью:

– Не понимаю, почему вы отказываетесь забрать труп соотечественника. Возможно, потому, что знаете, что попал он в Россию тайно, без подорожной и иного сопровождения, а это серьезное преступление, или, может, потому, что человек этот – чернокнижник, вор и фальшивомонетчик, что в государстве нашем карается смертью. В любом случае вы скрываете правду, а я намерен эту правду узнать!

Следом к Свифту подошел и Проестев, он уже не выглядел суровым и непреклонным судьей, которым вошел в здание посольства. Напротив, на его губах играла мягкая, приятная улыбка, столь несоответствующая его сумрачной внешности, что пугала она больше настоящей угрозы!

– Ну что же, любезнейший, спаси Христос за теплый прием! – зловеще прохрипел он. – Что-то подсказывает мне – встреча эта не последняя! Только следующий раз угощение будет моим!

Свифт побледнел, с хрустом сглотнул застрявший в пересохшем горле сгусток слюны и молча вышел из комнаты вслед за гостями. Как только входная дверь за ними закрылась и шаги затихли в сенях, в палате сразу объявились «смертельно больной» Джон Мейрик и его «хороший доктор» Артур Ди. Лица обоих выражали озабоченность, впрочем, весьма отличавшуюся по степени тревоги. Маленький толстый посол смотрел на высокого, крепкого телом алхимика снизу вверх, высоко задрав голову.

– Ну и что вы обо всем этом думаете?

Мейрик был явно напуган не столько самим приходом Проестева, сколько его грубостью и вызывающим поведением.

– Пустое! – отмахнулся Ди. – Простая провокация. По существу, у них ничего против нас нет!

– А коробочка?

– А что коробочка? Красная цена ей – пара фартингов на ближайшем рынке.

– Но русские рассказали про письмо, написанное «ангельским» языком?

Ди согласно кивнул и щелкнул пальцами, словно в мыслях решал возникшую проблему.

– Да, меня это тоже смутило. Откуда она могла взяться? Нокс до конца жизни даже по-английски читать не умел.

– А если это ваше письмо?

Ди какое-то время размышлял, после чего решительно покачал головой.

– Это бессмысленно. Но даже если это так, то все равно ничего не доказывает. Нечего опасаться. Фортуна благоволит нам. Все идет даже лучше, чем можно было ожидать!

Мейрик с осуждением зацокал языком и нахмурил брови.

– Мой отец говорил: опасайтесь, когда исполняются все ваши желания. Откормленные свиньи плохо кончают! Вы уже совершили несколько серьезных ошибок. Как бы это не привело вас к провалу! Проестев – верный цепной пес государя. Он не кусает, а сразу рвет глотку. Да и монах этот! У меня от него мурашки по всему телу. Не помню где, но я его видел! Он показался мне очень опасным!

– К монаху, согласен, стоит присмотреться. Все остальное, сэр, это ваша исключительная мнительность. Я никогда не совершаю ошибок!

– Вот как, – Мейрик скривил рот в подобии улыбки, – а нигер? Как вам взбрела в голову эта бредовая идея – пришить ему обратно нос и губу?

– Вам кажется, что нахождение в моем окружении парня без носа и губ пошло бы мне на пользу? Ошибаетесь! Нокс являлся важным звеном в моем предприятии. Такого, увы, уже не найти! Монах был первым, кто заметил его особенности и сразу сделал вполне обоснованные и далеко идущие выводы. И это действительно может быть весьма опасным!

Мейрик сделал Ди знак замолчать и, на цыпочках подкравшись к входной двери казенной палаты, резко распахнул ее. Секретарь Свифт, подслушивавший под дверью и не ожидавший столь коварного подвоха со стороны своего начальника, с грохотом рухнул на пол, но тут же поднялся и принял почтительную позу.

– Милорд?

– Мистер Ричард, – любезно улыбнулся Мейрик, – разузнайте мне все про этого монаха!

– Слушаюсь, милорд!

Свифт учтиво поклонился послу и мгновенно исчез с глаз. Только поспешные шаги его еще слышались где-то в сенных переходах каменных палат Английского двора. Но вскоре и они затихли. Мейрик обернулся и посмотрел на Ди сквозь непроницаемый прищур прожженного дипломата.

– Ну что же, сэр? Надеюсь, вы не лукавили, утверждая, что никогда не совершали ошибок!

Глава 9

В каретной английского двора, у коновязи, стояла повозка Проестева, запряженная парой «забугровых» меринов. Кони изрядно утомились в упряжи и заметно нервничали. Прядя ушами и громко всхрапывая, они время от времени порывались скандалить и кусаться. Возница, как мог, успокаивал своих питомцев, а увидев хозяина, поспешно соскочил с козел и услужливо распахнул перед ним дверцу повозки. По всему было видно, что сделал он это с огромным облегчением.

– Куда теперь, хозяин?

– В приказ, – коротко и скупо произнес судья и обернулся к отцу Феоне, вставшему чуть в стороне от кареты.

– Давай подвезу. Тебе куда?

– Не надо, – покачал головой монах, – я пешком. Тут недалеко. Князь Семен Прозоровский в гости звал. До Ипатской[51] три шага!

– Как знаешь! – пожал плечами Проестев, захлопнув дверцу кареты.

– Трогай! – крикнул он вознице.

Раздался резкий, как выстрел, хлопок вожжей, и карета неспешно тронулась в сторону Певчей и Торговых рядов. Феона проводил ее отстраненным взором и, развернувшись на каблуках, направился в противоположную сторону.

Москва за