Смерть по частям - Риту Мукерджи

— Для этого мы ему и понадобились, — сказал Харлан.

Он вдруг почувствовал себя уставшим и постаревшим. Он отмахнулся от слов Лидии как от пустых тревог — и вот та молодая женщина погибла. Харлан поднялся и подошел к застекленному настенному шкафчику, в котором держал свои хирургические инструменты. В выдвижном ящике хранились медали за отвагу на поле боя — он был хирургом в составе Восемьдесят первого Пенсильванского полка. Харлан достал видавший виды медицинский несессер, прошедший с ним всю ту проклятую войну. Дыра от пули зияла в шагреневой коже, как рана. Сейчас в несессере содержались начищенные, готовые к работе хирургические и прозекторские инструменты. Спасая живых, Харлан воздавал дань уважения мертвецам — тем, кого он не сумел спасти.

Разрушительный гул сражения при Фредериксберге преследовал Харлана всегда, хотя он никому не говорил об этом. Смерть была его спутницей, она въелась в его жизнь, но горнилом, закалившим характер Харлана, стала война. Мастерство, проявленное им в полевых госпиталях, принесло ему славу, но он оставался неизменно скромным. История Анны затронула его за живое. Харлан глубоко сожалел о безвременном конце молодой жизни, но еще больше его мучила мысль о том, что он подвел Лидию.

Лидия невидящими глазами смотрела перед собой.

— Я поговорю с Сарой. Я должна сделать для нее хотя бы это.

— Необязательно. Мы с Фолькером можем взять разговор на себя.

— Нет, я хотела бы сказать все Саре сама. А еще, Харлан, я хотела бы ассистировать при вскрытии.

На этот раз Харлан понял, что Лидию не отговорить.

— Как вам будет угодно, доктор Уэстон.

[16] Трапециевидная мышца и широчайшая мышца спины (лат.).

[15] Д-ру Роберту Ноксу.

[17] Зубчатая мышца, мышца, поднимающая лопатку (лат.).

часть вторая

Вызов на дом

9

Фолькер и Дейвис стояли на крыльце. Часы показывали половину одиннадцатого утра. Дейвис легонько постучал дубинкой по дверному молотку. По улицам гулял резкий ветер с реки. На тощей шее Фолькера в несколько слоев был намотан темно-красный шерстяной шарф — подарок жившей в Мюнхене сестры.

Дейвис привалился к перилам и стал смотреть на черную повозку молочника, которая остановилась на мощеном заднем дворе.

— Ничего, — сказал Фолькер, — подождем.

Дейвис поднял глаза на трехэтажный особняк с высокими окнами; кирпичный фасад цветом походил на полированную медь. Городская копоть, казалось, была не в силах проникнуть в эту крепость.

— Постучите еще раз, — распорядился Фолькер.

Дейвис с готовностью поднял дубинку, собираясь повиноваться, но в эту минуту двустворчатые двери отворились.

— Чем могу служить? — приветствовал их высокомерный голос. Мужчина, стоявший в проеме, цепко сжимал дверную ручку.

— Мы пришли поговорить с хозяином, — спокойно сказал Фолькер.

— Он не принимает.

Фолькер эффектным жестом предъявил визитную карточку.

— Мы, конечно, можем подождать и здесь. Я уверен, соседи очень скоро проявят интерес. Если желаете, для начала мы можем поговорить с ними, — сказал Фолькер.

Мужчина неохотно посторонился.

— Вам бы лучше через заднюю дверь, — начал было он, но Фолькер заметил:

— Нет-нет, все в порядке. Мы не с предложением услуг.

Полицейские ступили на мраморный пол, с их ног потекли серые ручейки грязи. Это был всего лишь холл, но с потолка свисала огромная хрустальная люстра, уже зажженная, несмотря на утренний час. В центре помещался необъятный стол красного дерева с невысокой фарфоровой вазой посредине, из вазы свешивались розы, лилии и бегонии.

— Входите, пожалуйста.

— Благодарю вас, мистер... — проговорил Фолькер.

— Хили.

Они проследовали за мистером Хили, ступая по мягкому ковру. Ворс ковра глушил звуки их шагов. Проходя мимо столовой, Дейвис мельком глянул на безупречно накрытый стол с серебром и фарфором, стол окружали двенадцать стульев, а сверху свисала незажженная люстра, уменьшенная копия той, что висела в холле. По всей комнате были расставлены вазоны с ярко-зелеными папоротниками, в воздухе пахло пчелиным воском для полировки мебели. Дейвиса поразила царившая здесь тишина — казалось, что в доме нет никого, кроме них троих.

— Прошу в библиотеку, — пригласил мистер Хили и указал на обширное помещение, занимавшее всю заднюю часть дома. — Хватит, — сказал он юной девушке, которая, стоя на коленях перед камином, выметала очаг. — Можешь позже закончить.

Услышав слова мистера Хили, она заторопилась прочь, прихватив совок и ведерко.

Мистер Хили, ничего больше не говоря, вышел и закрыл за собой дверь. Фолькер уселся на диван, закинул руки за голову и, вытянув ноги, опустил их на журнальный столик.

— Вот это роскошь, а? — Фолькер подмигнул Дейвису. Он с удовольствием думал, что сейчас продемонстрирует Кёртису не самые приятные стороны своего характера. Дейвис знал, что на допросе Фолькер способен проявить удивительную мягкость к подозреваемым, он не раз наблюдал подобное. Но к богатым людям — справедливо, нет ли — инспектор относился с предубеждением и, являя свою противоречивую натуру, не стеснялся раздражать их во время допросов.

На стене над каминной полкой — там, где иногда вешают картины, — были укреплены два весла. Вдоль длинных стен вытянулись книжные шкафы. На мраморных приставных столиках по обеим сторонам от дивана тоже высились стопки книг, стояли статуэтки и шкатулки. Дейвис взял в руки миниатюрного тигра из слоновой кости. На спине статуэтки были вырезаны черные полоски, маленькая пасть раскрыта в угрожающем рычании.

Тишину нарушал только бой старинных напольных часов, которые они видели, проходя по холлу. На массивном письменном столе у противоположной стены аккуратными стопками были сложены конторские книги, рядом стояли два стула. Неярко горела фарфоровая керосиновая лампа. В воздухе висел запах трубочного табака. Здесь владычествовал хозяин дома.

— Эдуард Самсон Кёртис, сорок пять лет, наследник состояния, сделанного на сталелитейном деле, — объявил Фолькер. Увидев это имя в дневнике Анны, полицейские навели справки. Вчера вечером Дейвис сбегал в архив и проштудировал записи, касавшиеся купли-продажи домов в старом центре, а также о рождении детей и о бракосочетаниях.

Кёртис владел этим домом пятнадцать лет. В газетах писали о его активной светской жизни и благотворительности. В старых — довоенных — газетах Дейвис нашел громкую рекламу сталелитейного завода Кёртиса, “семейного предприятия, зарегистрированного и находящегося в собственности семьи с 1830 года, поставщика металлических изделий для дома и промышленности”.

Дверь отворилась. Фолькер встал. Вошел Кёртис — в сером костюме и шелковом галстуке. Узкое лицо с напряженной квадратной челюстью выражало неудовольствие, однако в примечательных, странно светлых глазах хозяина было что-то кошачье. Рассмотрев Дейвиса, Кёртис перевел взгляд на Фолькера.

— Мистер Хили сообщил мне, что вы из полиции, — начал он, не представившись.

— Я инспектор Фолькер, а это сержант Дейвис, полиция Филадельфии. Мы пришли навести справки о местонахождении одной из ваших служанок, мисс Анны Уорд. Ее родные говорят, что от нее нет вестей уже две недели.

Кёртис издал короткий смешок.

— Так вот на что полиция теперь тратит время? Выслеживает беглых горничных?

— Вы можете подтвердить, что вам известно это имя и что молодая женщина работает у вас в доме?

— Боюсь, инспектор, что должен ответить на оба вопроса отрицательно. У меня нет времени вникать в дела прислуги.

— Боюсь, сэр, что вам придется это сделать. Вчера тело этой девушки выловили из реки, —