Италия. Архитектурные загадки - Михаил Юрьевич Жебрак

кабинет явно XIX века, но разве отказался бы художник посидеть у такого камина? Еще одна комната совмещала гостиную и кабинет музейщиков. Пять работников мило щебетали в креслах, не обращая внимания на посетителей. Над лестницей на второй этаж висела огромная карта Милана XVI века. Итальянцы считают, что Леонардо участвовал в сочинении последних укреплений города. Русские считают, что создатели миланской крепости строили и Московский Кремль. Версию итальянцев подтверждают только наброски, а у нас есть доказательство повесомей листов из Атлантического кодекса.

Из гостиной Петр вышел на овальную террасу и оттуда спустился в садик, в котором некоторое время назад попытались возродить лозу Леонардо. Для парка садик маловат. Размером, не количеством скульптур – восемь статуй, два фонтана, барочные решетки на фигурных столбах можно размазать и по гектару. А как продолжение дома приусадебный вертоград роскошен. С такого участка дядя Дивина в Геленджике поил вином весь год соседей лично и усердно, а московских родственников дистанционно и щадяще.

Петр сел на каменную лавку. В саду он был один, и это в переполненном публикой Милане. Машин не слышно, солнце припекает, фигурные окна слепят глаза. Словно зашел к художнику, и он сейчас спустится из мастерской в измазанном переднике. Или выйдет Петр Алексеевич в рубахе с засученными рукавами, половчее перехватит плотницкий топорик: «Что тезка, Петруша, вышел конфуз с мальчишкой, опростоволосился?» И загогочет. Отчего опять явился царь, в Милане не замеченный? Дивин осмотрелся еще раз. Это место напоминало некий тихий уголок за неприступной стеной… Много лет назад знал он, как пробраться через сквозной подъезд в закрытый Высоко-Петровский монастырь, любимый московский монастырь Петра. Царя Петра. Сам Дивин предпочитал обитель его сестры – Новодевичий. Снаружи оставался городской шум, а внутри ждали пустые дворы, уставленные статуями, – в монастыре базировался художественный комбинат.

Тень царя иногда дает подсказки, но не в этот раз. Пора перестать бегать по городу. Уютный виноградник – то место, где стоит поразмышлять еще раз над посланием Антона: «Его почитают в Милане выше князей. Three books will help you find me. Veni, vidi, scritto».

«Его почитают в Милане выше князей. Три книги помогут найти меня. Пришел, увидел, написал». Первое предложение рассказывает о Леонардо да Винчи. С книгами пока не понятно. А вот о последней фразе он еще не думал. «Пришел, увидел, написал». Где можно написать? На заборе среди пятен граффити напротив коня Леонардо. Логично. А если в музее? Антон пришел, увидел виноградник и написал. Ну не на стене же, Антон – мальчик культурный. Но на всякий случай Дивин поискал царапины или следы карандаша на лавке под собой. Где можно оставить надпись в музее?

– Чай, чай, чай! – пел Дивин, раскручивая дом Леонардо в обратном направлении – гостиная, фрески, портик, лианы. – Темный пуэр с привкусом теплой земли под корнями и цветом нечищеной бронзы.

Петр дошел до вестибюля, открыл книгу отзывов. На последней странице крупно выведено красной ручкой: «Nella tomba, ma vivo». Ниже подмигивала размашистая роспись Антона теми же чернилами.

Час от часу не легче, вздохнул Петр. «В могиле, но живой», если он правильно перевел с итальянского. Одну книгу он нашел, нужны еще две. Дивин пробрался через толпу школьников перед входом в Санта-Мария-деллеГрацие, учителя привели несколько старших классов смотреть «Тайную вечерю», отодвинул от дверей упрямых немецких туристов и добрался до администратора. Улыбчивая девушка поклялась, что в церкви никогда не заводили книги для записей посетителей.

– Но я хочу оставить благодарность. Какой прекрасный музей! Какие вежливые сотрудники! – витийствовал Дивин.

– Для благодарности есть коробочка, – улыбнулась девушка.

Музей Виноградник Леонардо да Винчи.

Если не последний ужин, то значит опять библиотека! Дивин прыгнул в машину. В голове звучало: «Мы пригласили тишину на наш прощальный ужин». И снова по кругу без пауз. Итальянцы называют «Тайную вечерю» «Последним ужином». А слово «прощальный», манерно выпетое Вертинским, неумолимо напоминало о могиле в записке Антона. «Что задумал мальчик, дикий одуванчик? – подхватил, грассируя, Дивин. – Как пуст без вас наш маленький Миланчик»… В любом случае, надо торопиться. Через десять минут Дивин фотографировал в высоком холле Амброзианской библиотеки лист с записью красными чернилами: «Искусство Тосканы, но в Милане». Ниже затейливая роспись Антона. Во второй книге отзывов Антон сделал запись по-русски, соответственно последняя подсказка будет по-английски. Но это уже неважно, главное – сложить их и понять, где искать мальчика. «Искусство Тосканы, но в Милане» – фраза подсовывала Леонардо или другого флорентийского художника. Как эти творцы должны сочетаться с предложением «в могиле, но живой»? На сей раз Дивин решил воспользоваться не только машиной, но и ее водителем. Антон отвез Петра на городское кладбище, а сам поехал в музей техники, добывать очередную книгу.

Санта-Мария-делле-Грацие.

Миланское кладбище начиналось с… Дивин затруднялся определить, что его встретило. Центральная башня стояла на высокой площадке со ступенями и была по церковному украшена розеткой, ренессансным порталом, но без креста на шпиле. В стороны, обнимая площадь, распростерлись крылья-галереи с двумя ярусами аркад. В арках придвинутые к самому краю высились многофигурные надгробия. Больше всего это оказалось похоже на витрину гигантского ритуального бюро. Или вывернутый наизнанку храм с рядами капелл – загробный мир зеркалит современность.

Кладбище Милана.

Любое кладбище всегда ярмарка тщеславия, а итальянское еще и академия скульптуры. Античной – в пизанское Кампосанто свезли все доступные римские надгробия, ренессансной – как капелла Медичи, модерновой – на генуэзском кладбище тысячи первоклассных скульптур, а в городском музее – дюжина. Дивин ждал ряды статуй и монументов, но, пройдя сквозь входную галерею, оказался в маленьком городе. От центральной площадки расходились ровные проспекты одноэтажных мраморных павильонов. Разных стилей: с витыми пинаклями, по-романски двухцветных, несущих классических героев или сфинксов, целиком из голубого стекла. Причем эти улицы оказались наряднее города снаружи. Склепы, гробницы, часовни, костницы – названия говорили о смерти, но убранством о смерти не напоминали. Их можно было щедро сыпануть по Милану парковыми павильонами, беседками и кофейными киосками.

Дивин шел по архитектурной хрестоматии. Попадались целые хутора романских построек и группки шипованных готических часовен. Но в основном стили старательно перемешаны, как на улицах настоящих городов. Снаружи за кладбищенской стеной – ложкой истории, внутри – желанием заказчиков отличаться от соседей по участку. Безутешные родственники утверждали формы окон и количество ангелов на карнизах с оглядкой на ближайшие склепы. Копия классического саркофага