Рита Мональди - Secretum

– Возможно, некоторые из них действительно когда-то были священниками, – рассказал мне дон Тибальдутио, – однако вместо того чтобы восхвалять Господа в молитвах, они продали душу дьяволу.

Они находили простодушных крестьян, которые ничего не знали о коварстве мира, приходили к ним в странной одежде и, дико вращая глазами, полными то ли безумия, то ли мудрости, выдавали себя за целителей, волшебников и пророков, спасителей души и тела Продавали талисманы, реликвии, чудодейственные молитвы, мази, исцеляющие все болезни Они предвещали чудеса или Господнее наказание, толковали сны, необъяснимым образом находили утерянные сокровища и тайное наследство, они снимали проклятия, обрушиваясь на грешников, а праведным обещая путь на небо. При всем этом они всегда просили милостыню только в виде наличных денег и неизменно ее получали.

Они выпрашивали подаяние обманными путями, о которых рассказывал еще ученый Гнезио Базапопи. Когда они били себя плетьми, как флагелланты, то есть самобичующиеся, то обмазывались кровью куриц или кошек Им всегда удавалось обирать легковерных и простодушных людей, коих было очень много, и получать от них монеты в большом количестве Разве софисты не приобрели славу шарлатанов и обманщиков, и не только они, но и даже Сократ с Платоном? Никто из крестьян не мог вспомнить епископа Иппоны, который призывал подавать деньги только бедным и никогда – гистрионам.[72]

Но разве их никогда не разоблачали? – перебил его я, вынимая из клетки одного щегла и привязывая его за лапку ниткой к ветке молодой акации.

– Конечно, иногда одна из жертв начинала сопротивляться. Но это случалось редко, и если такое происходило, то мошенники со змеиной ловкостью меняли образ и возвращались к своему первоначальному образу уличных балаганных певцов, играющих на ребеке,[73] или даже врачей, удаляющих зубы, ведь, как говорится у Теокрита, paupertas sola est artes quae suscitat omnes означает: только бедность рождает настоящую изобретательность. Затем он неожиданно напел маленькую песенку:

С клятвой ложной и обманомМы живем не зная бед,С клятвой ложной и обманомНам хватает на обед.

– Что это? – спросил я, пока мы шли на поле, где были подготовлены аркебузы.

– Старая песня мнимых нищих. Теперь ты понимаешь, насколько испорченные это люди.

Однако затем все пошло еще хуже. Согласно общему мнению когда-то черретаны были объединены в одно братство, и только позже их верховный служитель организовал различные подразделения, и даже не по принципу особых способностей, а в первую очередь со страшным дьявольским замыслом – подражать религиозным орденам католической церкви.

Мысль, от которой не так легко освободиться, ведь даже Бернгардин из Сиены сообщал, что однажды Люцифер соберет вокруг себя всех демонов и сообщит им о своем желании основать Церковь, которая станет полной противоположностью Церкви Христа, Ecclesla malignantium, – она призвана уничтожить другую, Божественную, или хотя бы ослабить ее, и поэтому должна быть создана по образу первой. Даже Агриппа из Неттесхаима, который не верил в колдовство, был настолько убежден в злых чарах черретанов, что обвинял их в том, что они практикуют черную магию.

– Et quaecumque ille ordinavit in ecclesia sua in bonum, ego deordinabo in ecclesla mea in malum, – с серьезным лицом процитировал дон Тибальдутио слова Бернгардина.

Пока я проверял установленные на земле аркебузы, чтобы убедиться в их устойчивости, капеллан продолжил рассказ.

Со временем положение стало еще более угрожающим, поскольку даже настоящие священники оказались постепенно замешанными в эти омерзительные дела. Молва о свободах, которыми наслаждался мир, докатилась и до монастырей: достаточно было лишь нашептать какому-нибудь простаку пару глупостей. Так тело восторжествовало над духом, еда и питье – над молитвой, а праздность – над богоугодными деяниями.

– Закутанные в черные монашеские одежды, как описывает Либанус в своем труде «Pro templis», эти монахи ели больше, чем слоны. Выглядели они людьми, но жили как свиньи, а в обществе терпели, да и сами совершали мерзкие, невообразимые вещи. Еще святой Августин знал: братья-отшельники опустились на грязное дно ада, – с особенным ударением произнес он и с сожалением посмотрел на малиновку, которая умерла в клетке, – видимо, от чрезмерного волнения.

Отлученные от Церкви монахи и мнимые монахи начали бродить по стране, нарушая мир в Церкви и творя новые злодеяния. Они присоединились к толпе настоящих и ненастоящих попрошаек, подонков, бездельников, прокаженных, цыган, увечных и парализованных, наводнявших дворы церквей, и сделали их своей распутной паствой.

Хитрость открывала им все двери. И никто не мог ничего поделать против них – ведь они были бедными, а, как учит Доминго де Сото в своем труде «Delibe ratio in causa pauperum», даже в сомнительных случаях нужно всегда вносить скромную лепту в дело помощи беднякам.

– Милосердные деяния смывают не только грехи. Как говорил святой Иоанн Хризостом, те, кто pro foribus ecclesiae sedent, stipem a nobis mendicantes, medicos venerum nostrorum (то есть убогие просители, которые сидят у входа в церковь), – врачеватели души. Да, Петр Хризолог проповедовал даже, что maaus pauperis est gazophilaciam Christi; quia quisquidpauper accipit, Christus acceptat если бедный протягивает руку для милостыни, это рука самого Христа.

– Но если это действительно так, как вы сказали, тогда мошенничество – дочь сострадания, а значит, в некотором роде и дочь самой Церкви, – удивленный, закончил я, насыпая в клетку немного хлебных крошек.

– Ну да… – запнулся дон Тибальдутио, – я не это тебе хотел сказать.

Он согласился с тем, что, конечно же, существуют очень тревожные явления. Например, братья госпитальеры из Альтопаскио, которые беспрепятственно просят милостыню среди горожан и крестьян, были даже официально признаны римской церковью. В своих проповедях они наводили страх, грозя людям отлучением от Церкви или обещая отпущение грехов. И за деньги делали это.

Да разве даже некоторые Папы не попали под влияние суеверия и шарлатанства? Бонифаций VIII всегда носил с собой талисман против желчнокаменной болезни, а Климент V и Бенедикт XII никогда не разлучались со своим cornu serpentlum – амулетом в форме змеи, который Иоанн XXII даже клал на обеденный стол, воткнув его в хлеб или посыпав солью.

– Однако некоторые считают, – добавил он, понизив голос почти на октаву, – что черретаны в самом начале обладали официальным разрешением.

– Правда? Как же это?

– Это история, которую рассказал мне один из моих братьев по ордену, он родом из того города. Как оказалось (хотя, заметь, этому не было никаких доказательств), в конце четырнадцатого столетия черретаны имели официальное право просить милостыню в городе Черрето для больниц ордена Беато Антонио. То есть обладали полномочиями, выданными церковными органами.

– Так, значит, черретанов намеренно терпели! Возможно, их терпят и сегодня?

– Будь у них такое разрешение, – ответил он коротко, – тогда им уже поставили бы памятник в городе Черрето.

– И что? Это где-то отмечено?

– Страницы, которые касаются сбора милостыни, были вырваны, – проговорил Тибальдутио глухим голосом и сразу же добавил: – Впрочем, если верить слухам, то у них в Ватикане есть друг и покровитель.

– В Ватикане? И кто же это? – воскликнул я.

Мой тон выдал сомнения, которыми я терзался.

По лицу Тибальдутио сразу стало видно, что он очень жалеет том, что сказал лишнее, и его огорчает, что эти слова уже невозможно вернуть.

– Ну, кто бы это ни был… Некоторые говорят о человеке из Марко. Однако, возможно, это только из зависти, так как он занимает важный пост в мастерских собора Святого Петра, то есть его чернят недруги.

Новость, что кто-то из мастерских собора Святого Петра, которые занимаются реставрацией и ремонтом всех важных христианских храмов, связан с черретанами, безмерно удивила меня. Это были действительно такие сведения, о которых я хотел бы узнать подробнее, но не из уст капеллана, который и так уже сказал слишком много и наверняка больше ничего не добавит.

Пришло время расстаться. Я выполнил свое задание, расставил клетки и проверил аркебузы. А дон Тибальдутио ответил на мой вопрос о давней тесной связи Церкви и попрошаек настолько исчерпывающе, что я и не ожидал этого.

Ловкие и хитрые действия мошенников напоминали празднования святых лет, когда отпущение верующим грехов один раз в святой столетний юбилей превратилось в ежедневную машину по добыванию денег! Возможно, это было запоздалым следствием ошибок и злодеяний, совершенных задолго до первого святого года, когда отпускались все грехи, ибо черретаны, словно родившись из ребра святой матери Церкви, были взращены молоком сострадания и любви к ближнему? Сфасчиамонти был прав, с беспокойством говоря мне, что мы окружены. Резиденция папства была крепостью, в которую уже давным-давно ввезли троянского коня.