Жил отважный генерал - Вячеслав Павлович Белоусов

отойдя от прокуратуры, она тут же привалилась к стене, иначе натыкалась на прохожих. Только бы не обморок! Не хватало ещё грохнуться на мостовой. Там, в морге, кто-то сунул ей нашатырь под нос. До сих пор всё внутри жжёт… Очки были и запасные, но они дома или на работе. До них ещё надо добраться. Одно за другим! Как же она без очков? Так всегда! И такой она была у прокурора! Впрочем, что теперь?… Ещё мешали слёзы. Как их остановить? Куда бы присесть? Платок весь промок. Впереди, кажется, дорога. А там? Следом?

Она постояла, покачиваясь; сознание крепло, глаза свыклись со светом, ноги тоже вроде ничего, держат. В который раз она провела по лицу платком, как протирают что-то постороннее – крышку стола, стекло в окне. Глаза не высыхали, слезились, но она разглядела сквер. Там скамейка, там спасенье, ей туда. Она сделала шаг.

Валет пиковый и дама треф

Лаврентий так и не попал в этот день в институт. Не до этого! Столько несчастий на голову! Считай, в один миг лишился он трёх близких людей. Светка несчастная на себя руки наложила. И эти два дурачка угодили в тюгулевку. «Ушастый» из органов их явно подозревал в убийстве. А у него как рыскал в квартире глазищами! Дай ему волю – всё перевернул бы. Чего только он разыскивал? Вот знать бы! Его, что ли, Лаврушку, тоже подозревает? С этих органов сбудется.

А Вадима и Эдика надо было выручать. Они-то точно под колпак угодили. Но как?

Для начала Лаврентий отыскал материнский загашник и откупорил бутылку кисленького. Сперва-наперво следует лечить голову – главный инструмент и главный его помощник отныне. В голове металось что-то инородное, звенело и пыталось выбраться наружу, от этого дикая боль душила все умные инстинкты и желание здраво мыслить. Сказался нелучшим образом и визит незваного гостя, поэтому худо было вдвойне – черепная коробка попросту раскалывалась.

Когда в бутылке осталось вина на последний стакан и он смял в пепельнице окурок третьей сигареты, организму вроде бы полегчало, сознание стало светлеть, но всё ещё было тяжко. «Без Димыча не обойтись», – решил он и позвонил Гардову. Ответил младший брат, приятель убежал из дома с утра, обещался быть только к вечеру. Дмитрий – человек серьёзный из всей их компании, занятой, он корпел при какой-то контрольной медицинской инспекции, участвовал в проверках, что-то выискивал, уточнял, сверял, иногда доходило до серьёзного, до некоторых высоких инстанций. Димыч как раз бы и пригодился, но увы!

В дверях завозился кто-то, царапнул ключ в замке. Он вздрогнул. Это кто же по его душу? Пока собирался к двери, она открылась сама собой. На пороге Варвара! Вот кому не пропасть! Собственной персоной. Он и забыл, что у неё есть свой ключ.

– Ты чего вернулась?

– Я как чуяла, что ты никуда не пойдёшь.

– Откуда такая прозорливость?

– Один? – пробежала она мимо него в квартиру.

– Что забыла, бестия?

– Я ведь всё слышала, о чём вы шептались.

– И чего ж?

– Слышала, слышала, как тебя милиционер пытал. Только начало с испуга пропустила. Тряслась от страха.

– И тебя, значит, перепугал?

– Пришла вот, заберу все свои вещички. Чего это он про меня расспрашивал?

– Дурочка! Нужна ты ему! Знаешь, откуда он?

– Догадалась. Только что ему книжка-то моя? В библиотеку пусть идёт. Нашёлся, читатель! Что за Тэффи? – Она поморщилась, передразнивая. – Откуда родом? Чей платочек?

– Ты знаешь, по чью он душу?

– Да хватит. Не строй глазки.

– Туманского помнишь, Вадика? Учились вместе. Приходил он ко мне. А на последнем курсе женился.

– Симпатичный такой? Боксёр.

– Светку, жену его, в ванной нашли. С вскрытыми венами.

– Ах ты господи!

– Арестовали его.

– Не может быть!

– И Эдика, приятеля его. Тоже с нами учился.

– Вдвоём убили! – охнула Варька.

– Дура! Чего мелешь.

– Сам сказал.

– Подозревают их. Только это не они.

– А кто же?

– Я с ними был. Вечером-то, вчера. Мы же вместе полдня провели. В одной компании.

– Тогда так и сказать надо.

– Кому сказать? И слушать ничего не желают. Этот, что у нас был, слова сказать не дал, только спрашивал и зырил во все углы. Словно я убийца.

– Лаврик! Милый! Что ты говоришь?

– Выручать парней надо. Я вон Димычу звонил. Гардов – спец. Только нет его, занят. Не знаю, что делать. Ах, Светка, Светка!

– Молодая?

– В одной группе учились.

– Я знаю, что делать надо! – Варька вытаращила зелёные глазищи на Лавра, задрожала вся, словно её током ударило. – Скажу, если согласишься выслушать.

– Остынь. Что ты можешь!

– Я не могу. Тётя. Стефания Израэловна.

– Гадалка твоя?

– Не смей так о ней! Ты ничего не знаешь.

– Брехня, – махнул он рукой. – А тебе стыдно должно быть. Дурит головы лопухам твоя тётка, и ты туда же.

– Я тоже так считала. – Варька схватила Лаврентия за руку, заглянула в глаза. – До поры до времени. А вот с мамой случилась та беда. Слегла она. Я, конечно, намучилась тогда одна за двоими-то управляться. Отпустило маму, она и говорит: съезди, дочка, в Саратов. У нас там родственники. Отдохни там от нас. Я за Стефой погляжу, справлюсь. Я уж было собралась. А Стефания Израэловна меня подозвала, когда мама отлучилась, и шепнула. До сих пор её взгляд помню. «Никуда из дома, ни шагу, – говорит, а сама чуть не плачет. – Преставится раба Божья, мать твоя, такого-то числа». Я так и сама чуть не померла. А предсказание-то её сбылось день в день, час в час, хотя мама моя, память ей долгой пусть будет, к последним своим часикам земным-то словно помолодела вся, не ходить, а бегать стала. А пришло время – и враз слегла. До вечера не дожила, как Стефания Израэловна ей отмерила.

– Да брось ты! – оборвал её Лавр. – Сказки всё это. Совпадение. Пора пришла, вот и померла.

– А внезапно! Бегала ведь!

– Инсульт. Медициной надо интересоваться. А ты, Варвара Исаевна, помнится мне, педагогическое образование имеешь, в школе работала, а мелешь ересь какую-то. Откуда в тебе эта дурь?

– И про жениха она мне нагадала! – не сдавалась Варвара.

– Это ещё что за анекдот?

– По картам мне предсказание пришло, что и женится он, и разведётся, и когда умрёт от водки. А ведь я его не видела последнее время. Как начал он злоупотреблять, да спился потом, я его и прогнала с глаз долой. Только люди сообщили мне о его смерти. А я уже всё заранее знала. Стефания Израэловна раньше обо всём этом упредила меня.