Бегство от фортуны - Рафаэль Тигрис

Теперь он понял причину странного исчезновения Моники. Венеция, хотя и была городом свободных нравов, однако ходить вызывающе с выпирающим плодом их совместной любви Моника не могла себе позволить. И уж тем более, никакой карнавальный костюм не смог бы замаскировать женщину на сносях. Она сделала всё, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение счастье, о котором так долго мечтала. Прав был Роман, когда говорил, что природное предназначение любой женщины – это воспроизведение потомства, а всё остальное – издержки любви.

Перед мысленным взором Соломона постепенно прошёл весь период их общения, начиная с того дня, когда они познакомились в ювелирной лавке. С первой же встречи их мимолётная страсть постепенно переросла в глубокое взаимное чувство. Соломон давно уже потерял надежду заиметь собственных детей и потому скептически относился к чаяниям своей возлюбленной, ни на секунду не сомневавшейся что их любовь не бесплодна.

В тот день Моника была особенно великолепна. Предварительно искупав шкипера в ванне с ароматными добавками, она накормила его аппетитным ужином, обильно заправленным острыми специями и маринованным сельдереем, добавив бутылку доброго тосканского вина. Затем в полумраке алькова её спальни, на роскошной кровати, покрытой прохладными шёлковыми тканями, влюблённая пара предалась долгой сладострастной любви.

– Сегодня ты зачал во мне ребёнка, – сказала она таинственным голосом.

– Этого не может быть. От меня не родятся дети.

– Не родятся у твоей жены. А в мой пестик плод попал.

Тогда он не придал значения этому разговору, а вскоре и вовсе позабыл…

Ребёнок захныкал и, Моника, взяв его на руки, приложила к груди. Почувствовав на губах молоко, младенец стал жадно сосать.

– Каешься ли ты, дочь моя, в том страшном грехе, который совершила? – спросил священник.

– Да, отец мой.

– Тогда скажи мне, почему сделала это? По какой причине ты, девушка из известной в Венеции семьи, убила эту несчастную женщину.

– Мне трудно ответить, святой отец. Сразу после рождения ребёнка я была как во сне и плохо что-либо помню. Как мне сказали потом, роды протекали очень тяжело, я несколько дней находилась в бреду и, возможно, мой разум тогда помутился. Скажу только одно – я очень хотела, чтобы отец моего ребёнка был всегда рядом со мной, а не с этой бесплодной женщиной.

– И поэтому убила её? Как ты могла пойти на такой тяжкий грех? Ты – урождённая католичка!

Моника опустила голову и сказала:

– Не знаю, святой отец. Наверное, я тогда сошла с ума. Но когда увидела эту несчастную женщину, лежащую в луже крови, я будто очнулась и пришла в ужас от содеянного.

– Ты хочешь сказать, что слышала потусторонние голоса, толкающие на грех, но потом к тебе пришло прозрение и теперь сожалеешь о содеянном?

– Да, отец мой! Сожалею и молю Бога о пощаде, – ответила Моника со слезами на глазах, – но не для себя, а во благо ребёнка.

– Кто же его отец?

– Соломон Гранде – шкипер из Барселоны. Ради него я готова пройти все муки ада.

– Зря позоришь имя почтенного для нашего города человека, дочь моя, – не выдержал отец Доминик. – Твой ребёнок – плод сатаны.

– Нет, святой отец! – вскрикнула Моника. – Мой ребёнок чист. Он зачат от достойного человека.

Она упала на колени и закрыв лицо руками принялась громко рыдать.

– Успокойся, дочь моя, – смягчился отец Доминик. – Впредь, если хочешь спасти себя и ребёнка, не произноси ничьё имя. Тебя попутал бес – вот кто истинный виновник происшедшего. Он вселился в тебя, нашёптывал преступные идеи, и подбил на убийство. Однако ты сумела избавиться от него и прозрела. Только так ты сможешь вызвать снисходительность у церковных судей.

– И тогда они освободят нас?

– Очень возможно. Во всяком случае, это ваш единственный шанс на спасение.

– Хорошо, – ответила Моника после некоторого молчания, – я сделаю всё, как ты скажешь.

– Отлично. Тогда я смогу уговорить суд вынести оправдательный приговор.

Сказав это, отец Доминик покинул её и направился к выходу. Остальные последовали за ним.

– Как вы можете держать в подобных условиях мать с ребёнком? – возмутился Соломон, когда они покинули мрачные стены тюрьмы и через Мост Вздохов вернулись во дворец.

– Насколько мне известно, сын мой, эта женщина – убийца твоей жены, – возразил отец Доминик.

– Разве вы не поняли, что у неё после родов наступило помутнение рассудка? Этот недуг хорошо был знаком ещё лекарям Византии. Теперь же, когда она постепенно приходит в себя, вы опять хотите её свести с ума уже россказнями про дьявола.

– Это не россказни, сын мой. Налицо все признаки действия сатаны. Она сношалась с ним, зачала от него, затем, подчиняясь его голосу и увещеваниям, совершила тяжкое преступление. Участь этой женщины должен решить церковный суд. Меня же попросила выступить в качестве защищающей стороны семья обвиняемой, дабы по возможности смягчить приговор. Убийство совершено во время карнавального праздника, и дож Венеции настроен очень строго. Он пригласил из Рима главного инквизитора Папы – архиепископа Франческо Ладзаро, – высокопарно возвестил отец Доминик. – Она предстанет перед судом инквизиции.

Сказав это, святой отец удалился.

– Судом инквизиции? – повторил Соломон. – Это значит, что её ждёт сожжение на костре.

– Думаю, что да, – ответил Роман. – И боюсь, что не только её.

– Ты хочешь сказать, ребёнка сожгут вместе с ней? – с ужасом в голосе спросил Соломон.

– Может, так будет и лучше. Ведь если мать признают ведьмой, а затем казнят, то оставшегося в живых ребёнка никто не возьмёт на попечение, и тот попросту умрёт от голода.

– Но почему?

– Ребёнок ведьмы считается порождением дьявола.

– Скажи мне, Роман, ты тоже веришь в этот бред? Ребёнок зачат мною! – закричал возмущённо Соломон, колотя себя в грудь. – Неужели я похож на дьявола?

– Конечно, похож, – резко ответил Роман. – Мужчина, который сводит с ума молодую девушку – он похуже дьявола. Ведь ради тебя она пошла на страшное преступление. Ваше греховное прелюбодеяние породило более тяжкий грех.

– Так ты всё-таки считаешь это смертным грехом? Не ты ли говорил, что благодаря ему люди рождают потомство? Как видишь, ты оказался совершенно прав – у меня, наконец, родился ребёнок.

– А почему ты думаешь, что она зачала именно от тебя? Откуда такая уверенность? Может, у неё были ещё любовники? У вас с Ириной никогда не было детей, а тут раз – и сразу получилось. Очень сомнительно.

– Роман, пойми! Даже если этот ребёнок не от меня, как можно его бросать в костёр? Ведь он же невиновен! Где же гуманизм? Ты, который обещал мне, что здесь не будет инквизиции, сам же являешься её сторонником. Твоё молчаливое согласие