Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

— Сам такой, — немедленно отозвалась я, — за телефонное хулиганство можно, между прочим, и в милицию угодить.

Про милицию я, конечно, зря сказала, потому что голос в трубке противно заржал:

— Давай звони в милицию! Расскажешь там, как прирезала своего хахаля собственным же кухонным ножом!

— Что вы такое говорите? — пролепетала я. — Кто вы?

— Это неважно...

— Нет, важно! — закричала я. — Очень живо вы все описываете, вы что, видели все собственными глазами?

Я очень старалась, чтобы голос мой не дрожал от страха. Этот тип в телефоне все знал про Пашку. Но если он видел все собственными глазами, значит, он и есть убийца. И что же от меня надо этому убийце? Я решила быть осторожной и не проговориться по телефону.

— Пока я хочу немногого, — начал голос.

«Много у меня и нету!» — подумала я, вспомнив о несчастной тысяче долларов в кармане своих джинсов. Ужасно не хотелось с ней расставаться. Что, так и выложу последние деньги какому-то типу, который пугает меня по телефону? Да пошел он подальше! В милицию-то уж он точно обращаться не станет!

И я проговорила вполголоса в трубку несколько слов, без которых наш великий и могучий русский язык был бы бедным и слишком правильным, после чего бросила трубку и совсем отключилась от звонков.

Нужно было что-то делать, и самое первое — посоветоваться с Аленой. Но сначала я должна принять душ и выпить чашку кофе, потому что оттого, что спала в одежде, во всем теле было какое-то колотье и зуд. На улице, похоже, снова была вчерашняя жара, и в комнате у менябыло душно. Распахнув балкон, я отдернула занавески и тут остановилась на месте, с изумлением оглядываясь по сторонам.

В комнате был жуткий беспорядок, просто-таки ужасающий кавардак. Как это в детских стихах... «и вся королевская конница, и вся королевская рать...» Нет, кажется, это по другому поводу, но, судя по всему, эта самая конница, королевская там или батьки Махно, или даже татаро-монгольские полчища во главе со своим Чингисханом, пронеслась по моей квартире, сметая все на своем пути. Все вещи из шкафа были выброшены на пол и валялись теперь, мятые и грязные, вместе с разными дамскими мелочами и косметикой. В коридоре обувь вперемешку с сумками и шарфами гнездилась под стулом и тумбочкой.

На кухне меня ожидал еще более жуткий разгром. Мало того, что на полу засохла лужа Пашкиной крови, в ней еще застыли осколки битых стекол, — судя по всему, разбилось несколько рюмок и один хрустальный стакан. Заглянув для порядка в ванную комнату и удостоверившись, что там тоже полный разгром — бутылки с шампунем и баночки с кремами разбиты и разбросаны в самой ванне и по полу, я, пораженная, присела в прихожей на тумбочку.

Когда я такое успела устроить? Неужели это мы с Аленой, когда возились с Пашкиным трупом, так изгадили квартиру? Но нет, я точно помню, что находились мы в основном в кухне, где лежал труп, шкаф, конечно, был разрыт Пашкой, да и я сама изрядно добавила беспорядка, когда искала скатерть, но не до такой же степени! И посуду никто не бил, чего не было, того не было. Да от грохота бьющейся посуды бабка снизу уж точно забила бы тревогу!

А когда я умывалась в ванной комнате, там было все в порядке. Значит... значит, кто-то забрался в мою квартиру и устроил такое безобразие в то время, пока мы с Аленой отсутствовали несколько часов ночью. Потому что, когда я вернулась, то, не зажигая света, просто повалилась на диван и уснула. Спокойно могла не заметить беспорядка!

Так, это уже наводит на нехорошие мысли. Кто-то в мое отсутствие проник в квартиру и убил Пашку. Кто-то в мое отсутствие проник в квартиру и устроил весь этот кошмар. И теперь кто-то звонит мне и угрожает.

Смело могу предположить, что все эти кто-то — один человек. Что делать? Звонить Алене.

Я рванулась в комнату, но по дороге наступила босой ногой на стекло и сильно разрезала пятку. Кое-как залепив ногу пластырем, дохромала до телефона, но как только нажала на кнопку включения, трубка сама залилась неистовым звоном. Я мгновенно пришла в ярость.

— Ты, подонок вонючий! — закричала я. — Что тебе нужно, козел? Какого черта ты звонишь?

— Простите, — вклинился в мой монолог неуверенный мужской голос, — мне нужна Анна Сергеевна Соколова.

— А вы кто? — невежливо спросила я в ответ.

— Я... видите ли, я нашел ваш пропуск... ведь это вы — Анна Сергеевна Соколова?

— С чего вы взяли? — буркнула я. — Может, я ее мама?

Голос не был похож на тот, ненавистный, который называл меня убийцей, поэтому я не стала посылать неизвестного человека подальше. Кроме того, голос почему-то был мне знаком.

— А я вас по голосу узнал, — сообщил мой собеседник, — у вас голос сердитый, такой же, как вчера.

Опять про вчера! Да что же это такое!

— Откуда вы меня знаете? — спросила я, решив расставить все точки над «i».

— Я вас не знаю, — терпеливо ответил он, — просто я нашел в машине ваш пропуск, прочитал вашу фамилию и имя, а потом по базе данных выяснил ваш домашний телефон. Вот, звоню.

Он замолчал в ожидании.

— Постойте... — что-то забрезжило в моем измученном мозгу, — вы говорите — вчера, то есть вчера ночью?

— Ну да, я подвозил вас с... вашим знакомым, а сегодня утром нашел на заднем сиденье пропуск, очевидно, он выпал.

Я поняла, отчего его голос показался мне знакомым, — ведь я же разговаривала с ним вчера, пока мы ехали. Такой приличный мужчина, подвез нас, и денег взял по-божески... Только лучше бы он этого не делал, может, тогда Пашка остался бы жив... И я бы не тряслась сейчас, не вздрагивала от каждого шороха.

— Так что вы хотите? — нарушила я затянувшееся молчание.

— Я? — удивился он. — Я думал, это вы хотите получить назад пропуск. Завтра-то выходной, а вот в понедельник всем на работу. Или вам пропуск не нужен? — Теперь в голосе его слышалось легкое недоумение, переходящее в обиду.

Еще бы, человек звонит, чтобы возвратить владельцу потерянные документы, а вместо ожидаемых слов благодарности слышит холодную отповедь.

Я усовестилась. В конце концов, даже если он хочет получить вознаграждение за свою заботу, это вполне естественно. Но больше пятидесяти баксов я не дам — у самой мало.

— Может, вы сомневаетесь? — продолжал мужчина. — Но ведь у вас пропал пропуск?

— Да черт его знает, я еще не проверяла, — ляпнула я.

— Так проверьте! — Кажется, он уже пожалел, что влез в эту историю с пропуском, ведь говорят же, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Я вышла с трубкой в коридор и вытряхнула сумку прямо на пол. Пропуска не было. Я на всякий случай проверила еще кармашки — там тоже ничего.

— Действительно его нет, странно как-то, — протянула я.

Мы условились встретиться через два часа у памятника Барклаю де Толли возле Казанского собора. Мне Барклай всегда нравился больше, чем стоящий с другой стороны собора фельдмаршал Кутузов. Но это мое личное мнение, и относится оно только к памятникам, а не к самим великим полководцам.

Я подумала, что следует решать стоящие передо мной задачи по мере их поступления, то есть в данный момент сосредоточиться на возвращении пропуска, а потом уж буду думать, как жить дальше. Телефон я снова на всякий случай отключила.

Полчаса я мокла под душем, потом пыталась что-то сделать с сильно помятым лицом. Алена всегда говорит, что на моем лице неприятности отражаются в троекратном размере. В конце концов я махнула рукой на красоту, только чуть подмазала ресницы и подкрасила губы. Свидание у меня чисто деловое, так что нечего стараться. Платье тоже надела темненькое, скромненькое — пусть этот тип считает, что девушка я небогатая и баксами разбрасываться не стану.

Я опоздала всего на десять минут и сразу узнала мужчину, стоявшего у памятника. Это был вчерашний водитель «девятки».

А он, между прочим, вполне ничего. Выглядит, во всяком случае, весьма прилично. По жаркому времени легкая светлая рубашка и бежевые брюки. Чистый и аккуратный, причем сразу видно, что аккуратность эта постоянная, а не просто побрился и почистился перед тем, как к девушке на свидание идти. Я даже пожалела, что так скромно прикинулась, но тут же одумалась — до того ли мне теперь? Сейчас нужно получить от него пропуск и звонить Алене, а там уж вместе с ней будем решать очередные проблемы...