Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

А я подумала, что если эта зараза и теперь не отзовется, то я бы на месте Алиции вышвырнула ее из дома. Немедлен­но. Еще до обеда. А вслед бы выстрелила шампанским. Вот черт, а шампанское-то у нас есть?

Стефан, а затем и Олаф взяли со стола бутылки и одновре­менно принялись их открывать. Алиция с подсвечником в ру­ках в упор смотрела на Юлию и дожидалась ответа. Мне по­казалось, что мои мысли, как вихри враждебные, вырвались из кухни и со свистом начали носиться под потолком в сало­не, поскольку Юлия все-таки проговорила:

— Не знаю. Пожалуй, немого.

Алиция поставила подсвечник на стол.

— А с кем вы разговаривали?

— Не знаю. С секретарем. И, наверное, с консулом.

— И что он вам сказал?

Юлия молчала. Алиция взглядом отловила в кухне Мажену, указала глазами на подсвечник, потом опять на нее саму. Та бросила заправлять салат и вышла в коридорчик, затем вернулась и подала хозяйке упаковку из шести свечей. Магда из прихожей слушала и наблюдала за происходящим с не­имоверным интересом, а выглядела при этом так, что, каза­лось, сама вот-вот взорвется, как петарда. Алиция разорвала упаковку, но, прежде чем вставить свечки, опять с посылом посмотрела на Юлию.

Минута молчания у гостьи явно затянулась. Прямо поеди­нок какой-то, кто терпеливее или упрямее? В любом случае выиграла эту дуэль Алиция.

— Завтра даст окончательный ответ, — через силу сказала Юлия.

Не иначе как имелся в виду этот буцефал, который сейчас является нашим консулом Интересно, что он ответит? И во­обще, как Юлия намерена транспортировать своего панголи­на? Не в багажнике же? А если в гробу, так, наверное, этот гроб не мешало бы купить или заказать? А каким транспор­том: самолетом, поездом? Сейчас лето, в Европе жарче, чем в Дании, еще испортится...

Я принялась задавать все эти вопросы шепотом на ухо Ма­жене, и у меня чуть было не сгорела рыба, за которую как-никак я несла полную ответственность.

Юлия, как и следовало ожидать, по-прежнему молчала.

— Они этим сами занимаются, есть такие специальные ящики, вроде холодильника, — растолковала мне также ше­потом Мажена и гаркнула в пространство: — Эй! Все к столу! Пошевеливайтесь!

Ясно, что пили в основном за здоровье Олафа, причем Юлии никто ничего объяснять не собирался. Однако Алиция уперлась, как баран в новые ворота, и продолжила дознание.

— Значит, вы завтра опять поедете в посольство? — озабо­ченно поинтересовалась она, выбрав подходящий момент.

— Да, — ответила Юлия практически без задержки, так как форма вопроса облегчила ей задачу.

— А полиция не против? — подключился Стефан.

— Нет.

— Юлия, вам надо начинать есть побольше, — заметила Эльжбета абсолютно ровным тоном — Раз вы собираетесь вернуться к тренировкам, вам понадобятся силы.

— Спасибо, — поблагодарила Юлия.

Оживленную беседу прервал стук калитки, и на пороге са­лона возник Мариан. Он собирался что-то сказать, но, узрев уже достаточно далеко зашедший обед, явно изменил заго­товленный текст.

— О?! — В этом кратком восклицании прозвучали нотки надежды. — Обед?

Похоже, он здорово разволновался, если забыл, что сейчас аккурат обеденное время. Мажена в порядке исключения проявила человеколюбие.

— Возьми стул и садись, дам тебе тарелку. Позже можешь вылизать одну кастрюльку, я еще не успела ее залить водой.

В ожидании тарелки, что продолжалось с полминуты, Ма­риан не утерпел, завернул четвертинку яйца в листик салата и сунул в рот. Из-за чего так и не смог выступить с заранее заготовленной речью.

Стефан разлил остатки вина из второй бутылки, Мариана обошли, так как Мажена забыла дать ему рюмку. Алиция на время оставила Юлию в покое и принялась выяснять, чем по­радовать Олафа на десерт. Суровый швед из предложенных ва­риантов выбрал молоко и коньяк. Испугавшись, что мы вот-вот начнем убирать со стола, Мариан преодолел врожденную мед­лительность и смёл все подряд, демонстрирую просто рекорд­ную скорость. Мы наблюдали за ним чуть ли не с нежностью.

— Смотри, как здорово, — радостно сказала я Мажене. — Ничего не придется выбрасывать.

— Вынуждена с тобой согласиться...

— Как можно выбрасывать?! — несколько невпопад восклик­нул Мариан, предусмотрительно сгребая в свою посудину ос­татки риса с мясом и салат. — Помешались все, только и дела­ют, что выбрасывают, а у человека потом проблемы возникают!

Навалив с горкой полную тарелку, он несколько успоко­ился, поскольку можно было уже не торопиться.

— Предлагаешь оставлять объедки в кастрюлях и на тарел­ках, пусть все протухнет? — спросила я с любопытством.

— Да что там протухнет! Я про другое говорю. Водолазы уже перестали нырять, полицейские сворачиваются, вечером плохо видно, а ночью вообще... И какого лешего выбрасывать?

Исполненный осуждения взгляд его был направлен на Юлию. Это именно ее, кто бы сомневался, он считал винова­той в том, что случилось с его авоськой. По всей видимости, парень весь день проторчал над озером у омута, следя за во­долазами. Тяжелой такую работу не назовешь, смотри себе и смотри, поэтому продержался он довольно долго, особенно если принять во внимание призрак грозной сестры, маячив­ший у него перед глазами.

— Нашли что-нибудь? — полюбопытствовал Стефан.

Мариан потешил себя последним кусочком вырезки и сы­то вздохнул:

— Ну, нашли. Один рукав от свитера зятя, наполовину от­резанный, а наполовину отодранный. Набит был камнями. И с двух концов узлами носки завязаны, только носки уже на выброс. Один зятя, другой мой. И больше ничего, хоть бы брюки достали!

— И что? Велели тебе опознавать, чей рукав?

— А то...

— И ты опознал?

— А то! Конечно, у свитера узор такой зеленый. И сестре сказали опознавать, она подтвердила. А пани Буцкая так к мо­ей сестре и не пошла!

Сказано это было с жуткой обидой, просто смертельной. Юлия взирала на Мариана с сочувствием, но, понятное дело, молча. Честно говоря, все в этот момент замолчали, ибо не знали, что сказать.

Отозвался Олаф.

— Вода? Бейморда. Плюх! Говорю польск?

— Говоришь, говоришь, — похвалила Эльжбета.

Мажена и Магда вскочили одновременно:

— Ну, ладно, все поели, сдавайте тарелки! Десерт у нас ос­вежающий, а кофе будет в салоне.

— Я сварю...

Легко догадаться, Мариан и здесь не упустил своего. Види­мо, инстинктивно стремился наверстать целый день кулинар­ного простоя. Пока сохранялась перспектива насыщения, он был начеку. А порассказать мог многое, к тому же присутст­вие Юлии ему нисколько не мешало.

— Арнольд говорит, ребята почти все там терлись. Их по­лицейские отгоняли, чтобы кто-нибудь в яму не ухнул. Он все по своей Бригиде сохнет, но с Арне не связывается. Того Ин­га в оборот взяла, а Бригида вообще на них обоих забила... А чего не посмотреть, развлекуха еще та, вот они там и кру­тились и колбаски на палочке жарили...

Это объясняло, каким чудом Мариану удалось продер­жаться целый день на лоне природы.

— А еще Арнольд говорил, что если моя авоська с тем кам­нем была, то мочила должен был от моих шмоток избавить­ся, чтобы не засветиться. Что же он, гад, не мог в другое ме­сто бросить, что ли? Уж лучше на мусорку, все равно стирать, а он сразу в воду!

— Если бы не вода, ищейка учуяла бы запах убийцы, — просветил его Стефан, слушавший Мариановы стенания как музыку сфер.

— Все помойки никакая ищейка не прошерстит!

— У них собак много.

— Ну, даже если найдет, так что? Пролает им фамилию и адрес?

— Вычислит преступника по запаху и покажет.

Мариан прервал спор, так как сосредоточился на поеда­нии, к моей радости, последних химических конфеток. Все уже сидели в салоне за кофе с коньяком, только Олаф пред­почел посасывать пиво.

— Безвода, — задумчиво произнес он. — Безмолоко. Бессопа. Бескурва. Вымеем садко.

— Даже опасаюсь предполагать, что такое эта его сопа, — заметил Стефан. — Раз ты говорила, что они путают ш и ж с с...

— Замечательно, — похвалила Магда.

— Кому замечательно, а кому и не очень, — обиделся Ма­риан. — А если и в воду, то на хрен камни совать? А драть за­чем? Брось вещь целиком — и дело с концом. Точно так же никто не унюхает.

Должна признать, тут он, пожалуй, был совершенно прав.

— У тряпок аэродинамика фиговая, — примирительно за­метила Мажена. — Далеко не улетят.

— Можно подумать, мои далеко кинули! В том-то и дело, что рядом с берегом, там, где водоворот. В этом месте что на дно попало, то пропало. Что рвань, что не рвань, все там ос­тается! И что мне теперь делать?

— Нечего было свои вещи по чужим машинам разбрасы­вать, — жестко безжалостным тоном ответила Алиция.

Мариан продолжал бунтовать: видно, целый день наблю­дений за поисковыми работами, когда он то терял надежду, то вновь обретал, дался ему тяжело.