Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Нет, клянусь небом, ничего подобного! – взорвался Эмерсон. – Слишком много вопросов без ответа. Почему этот парень продолжает испытывать такую злобу к Беллингему? Почему он не похоронил тело в пустыне и не забыл о его существовании? Почему он выбрал нас в качестве инструмента для предания его деяний гласности? Даже не произноси слова «сумасшествие», Пибоди. Этот парень не может быть буйным сумасшедшим; за его действиями скрываются цель и метод.

– Я полностью согласна, Эмерсон. Осталось только выяснить эту цель.

– Всего лишь? – Эмерсон засмеялся и, повернувшись, обнял меня. – Одна из черт, которые мне нравятся в тебе, Пибоди – это непосредственность твоего ума. Всё будет не так-то просто, как ты предполагаешь, но, чёрт возьми! Полагаю, нам всё-таки придётся приложить руку к этому делу. Я не намерен быть послушным орудием в руках убийцы. А детей оставим в стороне. Особенно Нефрет.

– Можно попробовать, – с сомнением протянула я.

– Да ладно, Пибоди, не думаю, что мы столкнёмся с особыми сложностями. У детей найдётся, чем заняться. Если ты воздержишься от обсуждения с ними своих эксцентричных теорий, они вскоре полностью забудут о Беллингемах.

Из рукописи H:

Давиду казалось, что безрезультатный спор длится уже много часов, но он не отступал:

– Это очень скверная идея, Рамзес. Я бы хотел, чтобы ты этого не делал.

Рамзес продолжал собирать необходимые вещи. Он связал их в аккуратный узелок и взглянул в окно, где в темнеющем небе сияли первые вечерние звёзды.

– Ты что-то слышал?

– Только ветер ночной, что дует в ветвях. – Давид уже познакомился с английской лирической поэзией. – Ты пытаешься сменить тему? Лучше бы ты изменил свои намерения. Прошу тебя!

Рамзес порылся в ящике и достал жестянку с сигаретами. Давид с чувством простонал:

– Если тётя Амелия узнает об этом, она…

Ему не хватило слов, но он взял сигарету. Рамзес зажёг обе.

– Матушке это не понравится, – согласился он, по-арабски сложив руки вокруг сигареты. – Давид, я не прошу тебя идти со мной или лгать, если она задаст тебе прямой вопрос. Только не торопись удрать домой, чтобы успокоить свою совесть.

– Да о чём ты говоришь! Я беспокоюсь о твоей безопасности, брат, – ответил Давид по-арабски. – У мужчины с собой нож. Однажды он тебя ранил.

– Он застал меня врасплох, – коротко бросил Рамзес.

Давид уселся на край кровати.

– Никто не превзойдёт тебя в драке на ножах, но если он нападёт, это будет нечестный бой. Потому что это случится сзади и в темноте. Почему ты должен так рисковать из-за незнакомой женщины? Ты любишь её?

– Любишь? – раздался голос из окна.

Она не успела закончить короткую фразу, как Рамзес обеими руками схватил её за горло. Она стояла совершенно неподвижно, улыбаясь его испуганному лицу.

– Отлично, мой мальчик. Похоже, летом ты не терял времени зря!

Рамзес, палец за пальцем, убрал руки.

– Я сделал тебе больно?

– Немного. Я заслужила, – добавила она, потирая горло.

– Чёрт побери, Нефрет! – На этот раз эмоции лишили его речи. Он втащил её в комнату и швырнул на кровать с такой силой, что девушка подпрыгнула вместе с Давидом.

Нефрет засмеялась.

– Ты не услышал меня, пока я не заговорила, – удовлетворённо промурлыкала она. – Тебе следовало бы заняться резьбой по дереву столь же усердно, как и сражениями на ножах. Чёрт возьми, Рамзес! Бой на ножах! И курение! Что скажет тётя Амелия?

На ней были брюки и фланелевая рубашка, а волосы спускались по спине, сияющие волны сдерживал лишь свободный шарф. Рамзес сглотнул.

– Ты собираешься ей сказать?

– Жутко хотелось бы! Можно мне одну сигаретку?

Давид рассмеялся и обнял Нефрет.

– Дай ей. Клянусь Ситт Мириам[151] и всеми святыми, это чудесная женщина.

– Все за одного и один за всех, – обняла Нефрет его в ответ. – За исключением того, что вы всегда пытаетесь жульничать. А теперь дайте мне сигарету, и у нас начнётся военный совет, как и раньше.

Без единого слова Рамзес протянул ей жестянку. Она взяла сигарету и посмотрела вверх, ожидая огня.

– Ох, Рамзес, ты так бледен. Я тебя напугала, бедный мальчик?

– Есть несколько способов справиться с незваным гостем, – процедил Рамзес. – Совершенно случайно я выбрал наименее смертоносный. Ради Бога, Нефрет, пообещай мне, что ты больше не будешь так поступать.

– Не с тобой, во всяком случае. – Она взяла его за руку и поднесла спичку к кончику сигареты.

– Как ты ушла от тёти Амелии? – спросил Давид.

Нефрет выпустила огромное облако дыма.

– Довольно неприятный вкус, – заметила она. – Но, кажется, кто-то привык к нему. Как я ушла? Я не лгала. Я надела чулки и вымыла волосы, как и говорила. А затем вылезла из окна и оседлала одну из лошадей, которых нанял профессор. Я должна вернуть её в ближайшее время, так что начинай говорить. Ты влюблён в эту маленькую дурочку, Рамзес?

– Нет.

– Я знала, что у тебя есть здравый смысл, но всё равно рада это слышать. – Нефрет одобрительно кивнула. – Я понимаю твои мотивы. Они, конечно, делают тебе честь, но я не верю, что ты сможешь долго следовать своему плану, даже если мы с Давидом тебя поддержим.

– Это не займёт много времени, – объяснил Рамзес. – От силы день-другой.

– Я так и думала. Тебе недостаточно довольствоваться её охраной. Ты хочешь выманить его и принудить к схватке.

Рамзес закусил губу, пытаясь сдержать гневный ответ. Она не могла этого подслушать; он не признался в этом даже Давиду. Иногда казалось, что она читает его мысли.

Он надеялся, что только иногда.

– Это наиболее разумный образ действий, – настаивал он. – Сама понимаешь, я не могу долго следовать за Долли по Луксору, а этот парень опасно непредсказуем. В следующий раз ему может вздуматься напасть на кого-нибудь из нас, особенно если матушка будет действовать в своей обычной манере.

Ему не пришлось вдаваться в подробности. Давид выглядел серьёзным, и Нефрет, перестав улыбаться, кивнула.

– У неё имеется