Карта Магеллана - Наталья Николаевна Александрова

подвигал мне. Он поливал сосиски томатным соусом, посыпал омлет тертым сыром, а когда я все съела, он поставил передо мной большую чашку крепко заваренного чая и придвинул тарелочку с пирожными.

— Ой, не могу больше! — я без сил откинулась на спинку стула. — Сейчас лопну!

Павел ловко убрал со стола, из чего я сделала вывод, что он — мужчина небалованный, самостоятельный, никто за ним не ухаживает, сам все умеет.

Не знаю почему, но от этой мысли мне стало приятно. И вообще, казалось бы, что от обильной еды меня развезет, но нет, пришла бодрость и ясность мысли.

— Значит, давай подведем итоги, — сказала я, скармливая хомяку крошки от сухого пирожного. — Несомненный плюс — это то, что мы нашли Аглаю Михайловну и определили ее в больницу. Дальше: вроде бы нашли карту, но, как ее достать, не знаем. И что теперь делать с этой штукой? — я посмотрела на цилиндр, который Павел поставил на стол. — Карта там, но как ее достать? И Аглая Михайловна нам еще долго не сможет помочь…

Я отогнала от себя мысль, что Аглая может вообще не очнуться и так и останется в коме, или как там ее состояние называется.

А вот интересно, для кого она сделала в своей квартире эти подсказки? Не надеялась на собственную память? Да нет, память у нее была дай бог каждому, уж я-то знаю.

Неужели?.. Догадка пронзила меня, как молния.

Да ведь она это для дяди Жени делала! Ведь она не хотела верить, что он погиб и никогда не вернется! И раз договорились они, что все сведения о карте нужно как бы поделить — что-то у нее, что-то у него, — то она это соглашение соблюдала. А тут я подвернулась, и вещи дядины у меня оказались.

Не верю я в такие совпадения. Как не верю и в то, что Аглая Михайловна в больнице беспокоилась о своем хомяке. То есть она, конечно, его любит, но знает, что этот разбойник способен сам о себе отлично позаботиться.

Тут я почувствовала, что в палец вцепились острые зубки.

— Прекрати! — шикнула я. — Тоже взял моду кусаться!

— Что-о? — изумился Павел. — Ты это мне?

Я не ответила, потому что старалась отцепить от себя хомяка. В процессе борьбы с него упал ошейник.

— Ну вот, порвался… — расстроилась я.

Внутри, на тонкой полоске кожи было написано: Фернандо, и дальше какие-то буквы.

Вот именно буквы, а не цифры, это Ленка Голованова сказала, что там цифры, а у нее дальнозоркость, читать может только в очках, а без них мелкое не разбирает.

Буквы были латинские, всего шесть штук: C G A F H B.

Ясно было, что это не слово, таких слов не бывает ни в одном языке. Шесть букв, шесть букв, шесть символов…

— Что ты там увидела? — спросил Павел.

— Пашенька, — проговорила я тихо, — а сколько цифр нужно установить, чтобы открыть криптекс?

— Шесть, — ответил он, — а что?

— А, В, С… — начала я. — Как там дальше?

— Эй, би, си, ди, и, эф, джи, эйч, ай, джей, кей… — бойко затараторил Павел.

— Стой, стой! — я замахала руками. — Дальше не надо!

— Почему?

— Потому что цифры нужны от одного до девяти, двузначные не подходят!

Он уже быстро писал буквы латинского алфавита и соответствующие цифры под каждой буквой. А — 1, В — 2, С — 3 и так далее. Получилось шесть цифр: 3 7 1 6 8 2.

— Шесть цифр… — пробормотал Павел. — И как это ты догадалась?

— Не знаю… — честно ответила я. — Просто Аглая говорила все время про Фернандо, я поняла, что это что-то значит…

— Просто ты умница!

Павел хотел меня чмокнуть в щеку, а получилось в губы. И если вы думаете, что у этого поцелуя случилось продолжение, то вы глубоко ошибаетесь. Нет, этот человек способен думать только о карте!

На мгновение между нами повисло смущение, но Павел быстро преодолел его и протянул мне криптекс:

— Ну давай, выставляй эти цифры!

— Почему я? Может быть, ты?

— Нет, давай ты, у тебя рука легкая!

Я взяла заветный цилиндр.

Честно говоря, мне было страшно.

Что, если я ошибаюсь и эти шесть цифр — совсем не те, которые нужны, чтобы открыть криптекс? Что, если я сейчас погублю таинственную карту?

Но Павел смотрел на меня с надеждой, и я приступила к делу.

Вспомнив, как перед любым перелетом устанавливала код на замке чемодана, я начала один за другим поворачивать диски с цифрами, устанавливая код.

Три, семь, один, шесть, восемь…

Перед тем, как установить последнюю цифру, я на мгновение застыла.

От этой цифры зависело так много…

— Ну давай!

— Боюсь, — честно ответила я.

И тогда Павел накрыл мою руку своей, и вместе мы выставили на последнем диске двойку…

Внутри криптекса раздался негромкий щелчок.

— Ну теперь ты! — я протянула цилиндр Павлу, он наклонил его…

Центральная часть цилиндра выскользнула.

Из нее в руки Павла выпал свернутый в трубочку кусок старого пергамента…

Павел бережно развернул его — и мы увидели очертания берегов и проливов…

Это была она, заветная карта.

Карта Магеллана.

— Не может быть! — выдохнул Павел. — Этого просто не может быть!

— А почему она… она молчит? — спросила я.

— Потому что мы не в море!

— И что теперь делать с этой картой?

— Теперь с помощью этой карты мы найдем затонувшее шведское судно! Именно для этого мы ее и искали!

— Хорошо… — я зевнула. — Только давай займемся этим завтра. То есть сейчас и так завтра, но хоть немного поспим… Ты можешь лечь в маминой комнате.

Хомяк Фернандо давно уже крепко спал в своей клетке.

Дон Фернандо второй час сидел в севильской Палате контрактов.

Прибыв в Севилью, он узнал, что здесь не положено обращаться прямо к королю, — вопросами морских экспедиций занимаются именно здесь, в этом мрачном и полутемном здании.

И вот он сидит, безуспешно ожидая, когда его примет кто-нибудь из здешних начальников…

И снова, как во дворце португальского короля, он чувствует, насколько ненадежна и неприветлива суша… насколько вернее и надежнее шаткая корабельная палуба!

Куда проще ему было стоять многочасовую вахту в шторм посреди океана, чем искать благосклонности португальских или испанских вельмож…

Насколько легче дышать свежим и соленым воздухом моря, чем затхлым воздухом севильских коридоров власти!

Мимо него прошли два самодовольных хлыща в расшитых камзолах с пышными белоснежными воротниками, покосились на него и о чем-то тихо, насмешливо заговорили…

Дон Фернандо хотел уже встать и уйти из Палаты, как вдруг дверь перед ним открылась, и оттуда выглянул старик-прислужник.

— Это вы моряк из Лиссабона?

— Да, я…

— Заходите, дон Хуан вас примет.

Магеллан развалистой, косолапой походкой моряка вошел в огромный кабинет дона