Полезный третий лишний - Галина Владимировна Романова

влюбилась в эту сволочь. Мы тогда еще в Санкт-Петербурге жили. Работали вместе. Столы стояли — локтями касались друг друга. Я… я так любила его, Соня, что дышать становилось сложно, когда не видела его несколько часов. Понимаю: это зависимость. И мне, наверное, надо было бы лечиться. Но ведь это не лечится, не так ли? Заставить себя разлюбить кого-то очень сложно.

— И что же случилось потом? — заинтересовалась Соня, подобрав под себя пыльные ноги. — Любили вы, любили, и?..

— Он меня бросил. Точнее, не бросил, а влюбился в Бэллу, свою будущую жену. Он не просто ее любил: он ее боготворил, он ею восхищался. Хотя она была ничуть не лучше меня прежней. Он просто привык к моей тогдашней красоте. Это как повесить редкую картину на стену и восхищаться ею до тех самых пор, пока не начнешь в спешке проходить мимо. Висит она — и пусть висит. Так и со мной. Ну, красивая, ну, рядом… И пусть себе. Я терпела. А потом он взял и на Бэлле женился. И тут мне крышу сорвало. Я написала на него пасквиль и наглоталась таблеток. Только не умерла. Спас меня мой хороший знакомый. Зря, наверное, спас. Но как вышло… — Ольхова провела широкой ладонью по лицу, сметая скорбное выражение, странно заулыбалась. — Я выжила. Отказалась от своих обвинений в адрес Яковлева, сославшись на обиду преданной женщины. Про таблетки наплела, что перепутала с обезболивающим. Хотели уволить, но оставили. Отправили в долгий отпуск. Потом принялись мотать меня по всей стране по командировкам. Я послушно исполняла приказы. И тут… Тут до меня доходят слухи, что Яковлев, которого тоже не оставили в Питере и сослали в этот вот район из-за грязной истории, разлюбил свою красавицу жену и завел себе молодую любовницу. Оп-па! Вот дела, да? Я поспешила сюда. Но не официально, нет. Наблюдала со стороны. Приезжала сюда в каждый выходной. Наблюдала, собирала сведения об этой Наташе. Даже не поленилась и съездила в Москву в академию, которую она на тот момент уже бросила. Из-за Стаса, опять же… Такой он, гад… Мог он бабам головы дурить! Я приехала в столицу и узнала много интересного о ней. Оказывается, Наташа очень живо интересовалась растительными ядами, отварами, вытяжками из опасных растений. Даже реферат на эту тему написала. Я была заинтригована. Понимала, что что-то не то. Что-то готовится. Какой-то должен был случиться поворот в любовном треугольнике: Стас, Бэлла, Наташа. Но и подумать не могла, что все так получится. Загодя начала просить перевести меня в этот район. Мои рапорты все время заворачивали. И тут погибла Бэлла… Яковлев из дома не выходил, запил. Работать некому. Мой перевод в срочном порядке и одобрили. Я была здесь на второй день после ее гибели и сразу пошла к Стасу. Сразу сказала ему, кого надо подозревать. А что же он? Он вдруг предложил мне роль тетки Бэллы. Скажи, говорит, что она твоя племянница, и начинай искать отравителя. Я ничего не поняла. Вот же, говорю, готовая убийца — отравительница. Кого искать?! А он настаивает. Я, ничего не понимая, просьбу его выполнила. Весь район на уши поставила. Никого, разумеется, не нашла. Он тут то пил, то не пил. На работу ходил два раза в неделю. Все с пониманием: горе у человека. Я терплю. Жду, что будет дальше. А дальше…

Она принялась всхлипывать громко, глубоко, как если бы ей катастрофически не хватало воздуха.

— А что было дальше? — поторопила ее Соня.

Она понимала, что вряд ли донесет до Саши эту исповедь. Ольхова может ее не оставить в живых. Убьет или бросит в этом подвале умирать без еды и света. Своими вопросами она хотя бы оттянет исполнение чудовищного приговора.

— А дальше они начали жить-поживать и тайно счастьем наслаждаться. Я к нему опять с вопросами: «Как так? Она твою жену стопудово отравила, а ты с ней…» А Стас слушать ничего не хочет: «Отвали, чудовище». Так он меня стал называть после того, как я растолстела. «Если не уймешься, — говорит, — тебя под подозрение подведу. Что ты Бэллу убила». Я и заткнулась. — Ольхова поставила локти на коленки, уронила на сцепленные пальцы подбородок. — Но наблюдать за ними не перестала. И тут замечаю… Наташеньке-то в тени жить надоело. Появилось желание перебраться в большой дом, стать женой уважаемого вдовца. Она повадилась к нему ночами приезжать, через заднюю калитку пробираться и оставаться до утра. Ты уже знаешь теперь, Соня, что в том месте никто и ничего не видит. Глухие стены домов и заборы. Вот Наташа и таскалась тем путем. Стас ворчал, ворчал, а потом взял и калитку на замок изнутри запер. «Хорош, — говорит, — меня подставлять. Я при погонах, при должности, жену оплакиваю. А ты меня компрометируешь». И вышла у них та самая дикая ссора, свидетелем которой я стала. Та, после которой Наташа не выжила.

— Как это случилось? Я хотела спросить… как так оказалось, что вы были с ними? — внесла уточнения Соня в вопрос.

— Я была у Стаса, когда эта истеричка ему позвонила с телефона его покойной жены. Он отдал ее телефон Наташке, представляешь! С какой блажи, поди спроси! Талисман, типа… Так вот… Я в очередной раз откачивала его после бутылки виски в одно лицо. Поила аспирином, горячим ромашковым чаем. И тут она звонит и визжит, что, если он сейчас не приедет на пустырь (это у них такое тайное место встреч было в этой деревне Баранки)… Так вот, орет: «Если не приедешь, я всем расскажу!» Я с вопросом: «О чем, Стасик, она расскажет?» А он мне: «Вот поехали, и увидишь сама». Типа, устал он от этой хреновни. Пора заканчивать. Да и за руль ему нельзя: бухой и все такое. Я повезла его на пустырь в Баранках. Остановились. Ждем. Она приехала на такси. Прыг в машину — а за рулем я. Она хотела удрать, но увидела Стаса сзади. Успокоилась. Они начали общаться. Упреки, сопли, опять упреки… Так, ничего важного. И тут, мать его, открывается дверь машины со стороны пассажира и Наташкина мать ее за волосы из тачки вытаскивает! Я еле пригнуться успела, чтобы меня не запалили. Хорошо, накурено в машине было: Стас в последнее время начал баловаться. Не то чтобы я боялась чего-то, пригибаясь, но стремно как-то стало. Лучше пусть меня никто не видит, решила я… И на улице началась драка. Мать Наташку за волосы таскает, тут еще какая-то баба подлетела. Клубок, мать