Пустота приходит не сразу - Евгения Горская

— Даша? Над Леной.

Герман нажал нужный этаж. Когда лифт их выпустил, зло надавил на дверной звонок.

Желание по чему-нибудь ударить не проходило.

Соседка открыла не сразу, звонить пришлось трижды.

Она их боялась. Не исключено, что стояла за дверью и ждала, что они исчезнут.

— Ты предупредила Воронкина? — прошипел Герман.

Она боялась на него смотреть, посмотрела на Киру, потом в сторону.

— Даша, отвечать придется, — с жалостью объяснила Кира.

Девчонка молчала. Герман ждал.

— Не сейчас. — Он знал, что она заговорит. Говорила она хрипло, кашлянула. — Не вчера. Я ему позвонила, когда мама рассказала, что вы ее расспрашивали про бабкин телефон.

— Как его найти? — жена опередила Германа.

— У него телефон не отвечает. — Глаза у Даши наполнились слезами. — Я второй день ему звоню, недоступен.

— Где он живет? — Герман несильно стукнул кулаком по бетонной стене.

— Квартиру снимает. Где — я не знаю.

Она знала только, где жили родители одноклассника, когда они с Петром учились в школе. Герман записал адрес.

Кира смотрела на нее с жалостью. У него девчонка жалости не вызывала, вызывала отвращение.

— Ты дала Воронкину телефон Любови Ивановны?

Слезы потекли по щекам.

Она могла не отвечать, все было ясно без слов.

— Зачем, Даша? — с тоской спросила Кира.

Жена мешала. Без нее Герману было бы проще.

— Когда ты предлагала симку Глебу, назвала номер? — Смотреть в несчастные глаза было тошно, Герман посмотрел девчонке в лоб. — Он знал номер?

Она мелко закивала.

— Потом Глеб спросил у тебя, кому ты продала симку, правильно?

Она опять покивала.

— Что ты ему сказала?

— Сказала, что потеряла. — Девчонка достала из кармана джинсов бумажный платок, вытерла глаза.

На веках остался грязный след туши.

— Что было потом? Ты предупредила Воронкина?

Отвечать ей не хотелось. Глаза забегали.

— Ты сказала Воронкину про Глеба?

— Сказала, — она обреченно кивнула. — Но я не знаю, как Глеб его вычислил. Он не знал, кому я отдала симку.

— Что было потом?

— Ничего не было! Петька позвонил вечером, спросил, где ему найти Глеба. Хотел с ним поговорить. Но я Глеба в тот день не видела. Глеб был уже мертвый. Но я этого не знала.

Герман тронул Киру, потянул к лестнице.

Пока они спускались, в подъезде стояла тишина, только с улицы был слышен слабый шум города.

Звука захлопнувшейся двери не слышалось. То ли соседка Даша продолжала стоять на площадке, то ли закрыла дверь очень тихо.

* * *

Анастасии Павел позвонил, как только Константин вышел из кабинета.

— Здравствуйте, Павел, — тоскливо откликнулась она.

— Привет! Настя… — Павел почувствовал себя воспитателем в детском садике. Только детского сада ему не хватало вдобавок ко всем его проблемам. — Мне звонил Виктор Владимирович. Пожалуйста, напиши заявление на отпуск за свой счет.

— Зачем?

— Затем, чтобы у тебя было меньше проблем! — зло объяснил Павел. — Приезжай и напиши заявление!

Она молчала.

— Настя, ты меня слышишь?

— Я не хочу больше туда приезжать!

— Слушай! — Работать в детском садике ему решительно не нравилось. — У меня нет ни времени, ни желания тебя уговаривать! Не вынуждай меня самому к тебе ехать. Я обещал твоему дяде, а обещания я всегда выполняю. Во всяком случае, стараюсь выполнять.

Вообще-то он мог обойтись и без ее заявления, оформить все задним числом, но ему внезапно показалось важным выяснить, какого лешего она решила уволиться именно сейчас.

— Я приеду, — неохотно согласилась она. — Только вечером. Хорошо?

— Хорошо, — буркнул он.

Остаток дня оказался суматошный. Звонили потенциальные заказчики, что было отлично. Звонили заказчики действующие. Это тоже было неплохо, все работы выполнялись согласно графику.

Про Анастасию Павел опять вспомнил только в седьмом часу.

Искать ее на рабочем месте не стал, позвонил.

— Ты в офисе?

— Да, — тихо отчиталась она.

— Зайди!

Она появилась через минуту в распахнутой куртке.

В офис не заходила, понял Павел. В туалете, что ли, ждала?

На шее висел длинный шарф. Шарф почему-то напомнил ему удава.

— Сядь!

Она послушно присела на краешек стула. Полезла в рюкзачок, достала написанное от руки заявление.

Павел помолчал.

— Настя, что случилось? — наконец спросил он.

Она разглядывала собственные колени.

Павел встал с кресла, подошел к окну. Вернулся.

— Настя!

— Я больше не хочу здесь работать!

— Это я понял. Тебя кто-то обидел?

— Нет!

Вопрос ее развеселил, она скупо улыбнулась.

— У меня тяжелый период, — пожаловался Павел. — Но я выясню, почему ты вдруг сбежала. Я буду это выяснять и выясню!

Она быстро на него взглянула и снова уставилась на колени.

— Это как-то связано со смертью Глеба?

Он попал в точку. Она не пошевелилась, она как-то сразу окаменела.

— Говори, Настя. Я же все равно все узнаю.

Павел сел в кресло, откинулся на спинку.

— Я ничего не знаю!

— Не сомневаюсь, — кивнул он. — Нормальные люди убийц не покрывают, а ты производишь впечатление нормальной.

Что-то она знала.

Павел терпеливо ждал.

Девушка молчала.

— Ты расспрашивала Майю, что на сегодня известно о том злосчастном вечере, — поторопил он. — Что было потом?

Настя покусала губы. Губы у нее были красивые.

— Настя, все, что ты сейчас скажешь, останется между нами. Я тебе обещаю! Никто никогда об этом не узнает. Если я решу, что этим необходимо с кем-то поделиться, я обязательно перед этим поговорю с тобой. Я обещаю, Настя!

— Майя Семеновна сказала, что главных подозреваемых трое. Она это вроде бы несерьезно говорила, в шутку. Но вроде как и всерьез. — Настя посмотрела мимо Павла, на шкаф с документами. — Раньше я не думала, что это может быть кто-то из наших. Она сказала, что легче всего это было сделать вам, ей и Константину. И что у вас у всех троих алиби. А Глеб один не мог, ему кто-то должен был помогать.

Девушка опять замолчала.

— Ты что-то вспомнила? — осторожно поторопил Павел. — Ты что-то видела в тот вечер?

— Я разговаривала по телефону. Остановилась около шлагбаума и разговаривала. Смотрела на улицу. — Настя на секунду сжала губы. — Там стояла машина Майиного мужа. Золотистый «Форд». Я даже хотела подойти, сказать, что Майя Семеновна уже ушла. Потом погасли наши окна, вышел Глеб. Тогда я заметила, что Майино окно горит. А когда выехала за шлагбаум, не было ни «Форда», ни Глеба.

— Майя Семеновна ушла раньше, — вздохнул Павел. — Она ушла раньше и не возвращалась. Это зафиксировали валидаторы. В Москве не один золотистый «Форд».

— Это была машина ее мужа! Я его видела, мужа. Он курил около машины. Было темно, но я его узнала, он часто Майю подвозит.

— Спасибо, Настя! — искренне поблагодарил Павел.

Она не уходила, продолжала молча сидеть