Слезы Вселенной - Екатерина Николаевна Островская

против моего. Он – уголовник-рецидивист, а я – уважаемый человек. Но предположим… предположим только, хотя это и дико звучит, я действительно приложил руку… не руку… что я заказал то избиение. Предположим! Но ведь прошло столько лет: ведь существует срок давности, и он уже истек.

– Истек, но решение об этом в любом случае принимает судья. Но я, как вы помните, прибыл к вам, расследуя совсем другое преступление. За прошедшее после моего первого визита к вам время я посетил мордовскую колонию, в которой содержится подельник вашего бывшего одноклассника, бывшего друга и бывшего бизнес-партнера Пятииванова. Партыко не сразу пошел на контакт, но когда узнал, что Хомяка завалили, а следствие подозревает вас, то не заговорил, а запел, вспомнив все подробности.

– Но… То есть… Как меня подозревают? И что такого мог сообщить про меня какой-то уголовник?

– Во-первых, он обижен тем, что получил тогда семнадцать лет, а Хомяк всего шесть… Ругал адвоката, он у их банды был самый дорогой… Тогда, может быть, и не самый, но теперь он номер один в нашем городе. Я хорошо знаком с Ларионом Семеновичем, а потому переговорил с ним о том деле. Он сказал, что защиту оплатил молодой предприниматель… Фамилию заказчика адвокат Беседин скрывать не стал и добавил, что тот особо просил за Пятииванова. Он не сказал как, но я предполагаю, что адвокат договорился с прокурором, надзиравшим за ходом следствия, о том, что Хомяк получит ниже низшего, а всем остальным влепят по максимуму. В этом случае он пообещал, что они признают свою вину во время судебного заседания. Партыко признался в причастности к банде, но, услышав приговор, твердо решил, вернувшись, наказать адвоката за такую подставу.

– Это все ваши предположения, – растягивая слова, сказал Евгений Аркадьевич, который уже понял, что ему ничего не угрожает. – Вы же понимаете, что адвокат никогда не признается на судебном заседании, что он договаривался с прокурором. Он вообще не захочет вспоминать то дело, потому что имеет законное право не раскрывать свои взаимоотношения с заказчиком. Давайте лучше вернемся к убийству несчастного Степика. Сами подумайте: какой мне резон убивать бывшего одноклассника, который задолжал крупные суммы микрофинансовым организациям? Признаю, что я хоть и был соучредителем, но участия в деятельности не принимал, не занимал административных должностей, не получал заработную плату и не распределял прибыль. Зачем мне убивать друга, пусть и бывшего, если он мне ничего плохого не сделал?

– Прибыль вы получали, и на этот счет есть показания. Имеются даже видеосвидетельства, потому что ваши компаньоны, понимая, что расписок вы им не даете, решили подстраховаться…

– Если будет возбуждено дело по показаниям моих бывших работников, то я отвечу со всей искренностью и прямотой. Но вы ведь занимаетесь расследованием убийства, к которому я не имею никакого отношения. Я говорю это не в первый раз и повторю еще сколько потребуется, чтобы мне поверили. А у вас, кроме предположений, нет никаких доказательств, да и не может их быть… У вас только ложные показания какого-то рецидивиста Герыча…

– Вы знаете того уголовника неплохо, как и он вас. Партыко, например, вспомнил, как вы заказывали футболиста. Вы назначили Хомяку встречу на Думской возле входа в банк. Пятииванов был, как говорится, с большого бодуна, а потому усадил за руль Геныча. Они подъехали, вы сели в их «Паджеро», приказав Партыко подышать воздухом. Тот вышел, стекло водительской двери не опустил, а потому слышал почти весь разговор, включая то, как вы пообещали за избиение футболиста простить долг за японский внедорожник.

– Не буду спорить, потому что устал повторять: что я не убивал Пятииванова.

– Мы не подозреваем вас в убийстве вашего бывшего бизнес-партнера, мы всего-навсего проверяем вас на причастность к организации этого преступления.

– А в чем, собственно, разница? И при чем тогда та древняя история про футболиста, о которой я и сам постарался забыть. Ну изменила жена – с кем не бывает… И потом, срок давности какой за нанесение тяжких?

– Статья сто одиннадцатая Уголовного кодекса, по ней срок давности – десять лет, – просветил собеседника Гончаров.

– Ну вот, какие ко мне теперь могут быть вопросы? Так что судья примет на основании закона единственно правильное решение. А что касаемо убийства Степана, то время для допросов… – Сорин вскинул руку и посмотрел на свой «Ролекс», – уже истекло. Сейчас начало первого: я обычно в это время уже десятый сон вижу. Так что вам пора уезжать. – Евгений Аркадьевич неожиданно улыбнулся: – Вы знаете, этот наш разговор напоминает мне спектакль одного актера. Я мог бы сразу прервать разговор, потому что это даже не театр, а художественная самодеятельность. Но почему-то мне стало интересно, что вы там нарыли… потому-то я и решил пообщаться с вами, а не вы со мной. Ведь нет никакой записи, нет протокола, куда были бы внесены мои показания. Вы же и сами понимаете это.

Евгений Аркадьевич широко улыбнулся – как студентам на вводной лекции, – давая понять, что он знает все, и продолжил:

– Так вот, я по своим каналам выяснил, что бывший подполковник, заместитель начальника районного управления полиции, который вдруг перешел в Следственный комитет на умопомрачительно высокую должность и даже досрочно был произведен в полковники юстиции, что удивило очень многих, но с этим еще будут разбираться… Так вот, полковник юстиции Гончаров к исполнению своих обязанностей еще не приступил, а следовательно, всякое производимое им расследование является незаконным. Поэтому наверняка будет произведена служебная проверка, результатом которой станет решение о служебном несоответствии, за которым последует отстранение от должности и от кресла, в которое, вы, Игорь Алексеевич, еще даже не присели.

– Возможно, – согласился Гончаров, – но разве вам не интересно узнать то, что уже известно мне?

– Валяйте! – махнул рукой хозяин дома, наливая себе коньяк. Он посмотрел на служителя закона и спросил: – Не желаете?

– Не сейчас, – ответил Игорь. – Мы уже проверяли местонахождение всех близких вам людей на момент убийства Пятииванова: ничего подозрительного. Но зато установили два номера, с которого очень часто абоненты звонили друг другу. Кроме того, хотя орудие убийства, предположительно «ПМ», не было найдено, но эксперты определили происхождение пистолета и его идентичность. Из этого оружия пару лет назад был застрелен некто Бражников… Знаете такого?

– Впервые слышу. А кто это?

– Владелец небольшого охранного предприятия, которое недолгое время осуществляло личную охрану Льва Борисовича Карпоносенко.

– Льва Борисовича знаю хорошо. То есть знал. А о том человеке, которого вы упомянули, впервые слышу… Почему вдруг вы о нем вспомнили? И почему спросили о нем у меня?

– Потому что