Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

— С берега нас могут увидеть.

— А мы не будем торчать на берегу, мы спрячемся за деревьями.

В солнечный теплый вечер остров казался совсем другим, чем поздно вечером в сумерках или тем более ночью. Сейчас всюду в ветвях деревьев пели птицы, жужжали первые жуки и пчёлы, и лёгкий ветерок шевелил кроны деревьев.

— Тут очень мило. А мы с вами словно три нимфы.

— Скорей уж три с половиной, — пробурчала Светлана. — Катя за счёт своего обжорства на полторы нимфы точно потянет.

— Смотрите лучше по сторонам. Нам нужно найти следы Вассы и Трофима.

Но следы, которые они нашли, принадлежали кому‐то другому.

— Какие громадные отпечатки ботинок!

— Это мужской размер.

— И следы какие‐то знакомые.

Отпечатавшиеся во влажной глине следы мужской обуви ничем не отличались от многих других. Но Катерина продолжала утверждать, что она их уже где‐то видела. И пока подруги уверяли, что это невозможно, Катя вновь принялась копаться в своём телефоне.

И вдруг неожиданно воскликнула:

— Глядите! Там что‐то похожее на домик.

Катя указывала в сторону, где за деревьями виднелось какое‐то яркое пятно. При ближайшем рассмотрении пятно оказалось современной палаткой, явно очень недешёвой.

— И как она умудряется это делать? — проворчала Светлана.

— Что?

— Копаться постоянно в своём смартфоне и при этом замечать всё, что происходит вокруг нас?

Но Олю больше интересовало другое. Она крутилась возле палатки, рассматривая её со всех сторон.

— Какой красивый материал. И палатка просто загляденье. И полог есть. И окошко. И вход с москитной сеткой. И козырёк над входом от дождя имеется. Тук-тук, кто‐нибудь есть дома? Можно войти?

Внутри никого не оказалось. Но вещей осталось ещё достаточно. И все они были куплены в фирменных магазинах, стоить должны были немало.

— Кто же мог бросить столько хороших вещей? — спросила Катя.

— Только тот, кому они больше не пригодятся.

— Думаешь, мы нашли пристанище Троши и Вассы?

Оля медленно кивнула головой.

— Думаю, они жили в этой палатке. Ну, или намеревались в ней жить.

— Мы должны сообщить следователю о своей находке.

— Я ему позвоню.

У Кати у единственной сохранилась связь. Её телефон не промок благодаря тому, что она держала его в поднятой вверх руке. У Светланы и Оли телефоны оказались в каплях воды. И они на всякий случай от греха подальше их выключили до полной просушки.

В полиции слова Кати восприняли неоднозначно.

— Нашли палатку? На острове? Что же, если будет время, мы пришлём кого‐нибудь, чтобы взглянул.

— Когда вы прибудете?

— Так скоро, как добудем где‐нибудь лодку. Или вы можете подвезти нас?

— Увы, никак не можем, — печально сказала Катя. — Наше собственное плавсредство потерпело кораблекрушение. И теперь мы пленницы острова. Может, нам обратиться за помощью в МЧС? Они же должны заниматься такими вещами?

— Обойдёмся без МЧС. Выручим вас сами. Сидите на острове и никуда оттуда не двигайтесь.

— Если бы мы даже и хотели отсюда двинуться, то всё равно не смогли бы.

— Вот и прекрасно. Дождитесь нас, покажете нам всё на месте.

Сыщицам не оставалось ничего другого, как сесть на бережку и ждать прибытия полиции. И надеяться, что прибытие вообще состоится. Но, вопреки их чаяниям и надеждам, первыми на остров приплыли вовсе не полицейские. Первыми визитёрами, которых приняли подруги, оказались вчерашние знакомые Оли, рыбаки Вован с Василием.

Женщины постеснялись выходить в своих нарядах Евы и попрятались за деревьями. Но рыбаки и сами обнаружили их одежду, поняли, что на острове не одни, и никакой радости по этому поводу не проявили.

— Снова вы! Вам тут что, мёдом намазано?

— Отвернитесь, нам нужно одеться!

Натянув на себя не до конца просохшее бельё, женщины почувствовали себя неуютно.

— С рыбалкой сегодня у вас вряд ли получится, — сказала Оля. — Сейчас на остров прибудет полиция. Буквально с минуты на минуту их ждём.

Новость окончательно расстроила рыбаков. Вован даже выругался. А Василий вернулся к лодке. До разговора с подругами он занимался тем, что выгружал из неё вещи. А теперь принялся загружать их обратно. А вот Катерина выглядела как‐то странно. Она внезапно резко побледнела и отошла в сторону, откуда делала знаки подругам присоединиться к ней.

— Ну что случилось?

— Это они!

— Кто?

— Преступники!

— Брось, я их знаю. Они просто рыбаки.

— Они преступники, — настаивала Катя. — Посмотрите на их ноги.

— А что с ними не так? Ноги как ноги.

— Обувь, — настаивала Катя. — Сапоги!

— А что с сапогами у них не так?

— Их сапоги оставляют точно такие же следы, какие я видела сегодня возле камня. Мы все их видели. Только вы не обратили внимания, а я сфотографировала.

И она показала три фотографии. Общий план. И два крупных плана. На каждой фотографии красовалась пара отпечатков мужской обуви.

— Вот почему они показались мне знакомыми. Такие следы были у камня, они есть на острове, и теперь мы с вами видим их на берегу.

Как ни печально, но подруги были вынуждены признать, что следы на фотографиях ужасно похожи на следы, которые оставляют Вован и Василий на песке сейчас.

И сыщицы были вынуждены держать совет.

— Ровным счётом ничего не значит, — твердила Оля. — Они хорошие люди, никакие не убийцы.

— Тем более что точно такие резиновые сапоги носит у нас добрая половина посёлка. Все грибники и рыбаки приобрели себе такие в магазине снастей и удочек. И у всех их сапог типовой рисунок подошвы. Отличаются они только размерами.

— А размер? Он тоже совпадает! Или нет?

— По фотографии размер сравнить не получится.

— Всё равно! Нельзя их отпускать! Вдруг они всё‐таки убийцы? А мы их прошляпим! Крошечку упустили. «Гортензию» утопили. Но уж эти от нас не уйдут!

С этими словами в руках у Кати возник консервный нож, который она извлекла откуда‐то из недр своих безразмерных карманов.

— Откуда у тебя… А! Теперь‐то мне всё окончательно стало понятно.

Светлана хотела сказать, что теперь она понимает, почему от возвращающейся с очередной прогулки Кати временами попахивало шпротами, иногда консервированными рольмопсами или даже анчоусами, но не успела ничего. Катерина совершила нечто такое, отчего даже у повидавшей всякого Светланы перехватило дух. Пронёсшись, словно фурия, мимо остолбеневших рыбаков, Катя с размаху вонзила остриё ножа в гладкий бок лодки. Та жалобно засвистела и начала сдуваться.

Но Кате этого показалось мало. Она обежала вокруг лодки и с размаху проткнула другой её бок. Потом ещё и ещё. Пока все четыре баллона не оказались ею уничтожены, она не успокоилась. Всё произошло так быстро, что мужчины даже не успели отреагировать. Они даже не поняли, что происходит. А когда поняли и кинулись отнимать у Кати её оружие, было уже слишком поздно.

— Как