Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

– Хватит, – прервал Эмерсон. Он накрыл тело простынёй. – Мы узнали всё, что нам нужно знать. Ты права, Пибоди, разрази тебя гром. Никакая случайность не могла привести к такой ране. Она была нанесена большим тяжёлым ножом, рукой человека, знакомого с таким оружием. И что, к дьяволу, нам теперь делать?

***

Мы привели Сайруса в себя несколькими порциями крепкого виски, которые он выпил, не разбавляя – чисто по-американски. И затем удалились на веранду, как можно дальше от бедных останков; чем больше воздуха, тем лучше – вот как я себя чувствовала. Яркие звёзды Египта, безмятежные и далёкие, благотворно напоминали о краткости человеческой жизни и обещанном бессмертии.

Потягивая виски, я заметила:

– Теперь всё в ваших руках, Говард. Как инспектор Верхнего Египта…

– Нет, мэм, миссис Эмерсон, – возразил Говард. – Это вне моей юрисдикции и юрисдикции местной полиции. Это дело британских властей. Кем бы ни была эта бедная женщина, она не была египтянкой.

– О, это миссис Беллингем, – кивнула я, – нет никаких сомнений. Я не знаю её имени, но инициалы, вышитые на подоле нижнего белья – «Л. Б.».

Давид прочистил горло.

– Эти одежды – они обычны для... Они из тех, что дамы... Нет, наверное, мне не следует спрашивать.

– Всё в порядке, Давид, – ответила я, с удовлетворением обнаружив, что он ничего не смыслит в таких вопросах. – Не вдаваясь в неподходящие и неуместные подробности, я должна объяснить, что благовоспитанные дамы обычно предпочитают носить нижнее бельё, которое... э-э... предлагает бо́льшую защиту от непогоды и требует меньше усилий при стирке.

– О… – Голос Давида указывал скорее на недоумение, чем на понимание.

– Она имеет в виду, – разъяснил Рамзес – тёмный силуэт на фоне залитого лунным светом песка – что увиденные нами предметы одежды тоньше и менее практичны, чем хлопковое или шерстяное нижнее бельё, а также намного дороже. Они принадлежали молодой богатой женщине, следившей за последней модой. Дамы постарше более консервативны.

– А откуда тебе известны такие детали? – поинтересовалась я.

– Это точный анализ, правда, матушка?

– Да, но как…

Рамзес без запинки продолжил:

– Дело в том, Давид, что преступник – кем бы он ни был – очевидно, снял с убитой одежду, а затем снова одел её после того, как процесс высыхания завершился. Жидкости, вытекающие из тела во время процесса мумификации, оставляют пятна…

Нефрет прервала его звуком, который можно весьма приблизительно воспроизвести как позыв к рвоте.

– Мы все знакомы с процессом, мой мальчик, – заметил Эмерсон.

– Да, но как это было сделано? – спросил Говард. – Мы знаем, как египтяне мумифицировали своих мертвецов, но я не заметил разреза.

– Я тоже, – кивнул Эмерсон. – В этом случае не соблюдались древние процедуры. Тело было обёрнуто, а не перепелёнато, и, по-видимому, внутренние органы и мозг не удалялись. При более тщательном исследовании мы, безусловно, могли бы узнать и иные подробности, но даже если бы я был склонен к подобным действиям, мне не позволит совесть. Утром я телеграфирую в Каир. Спокойной ночи, Вандергельт. Спокойной ночи, Картер.

Наши друзья привыкли к маленьким слабостям Эмерсона. Сайрус осушил свой стакан и встал.

– Я поеду с вами в Луксор. Во сколько?

Они договорились о времени, и наши друзья уехали, Говард извинился за то, что не сможет принять дальнейшего участия в разбирательстве. Из-за вспышки ограблений гробниц в городе Ком-Омбо[139], входившем в его юрисдикцию, он был вынужден уехать на рассвете.

– Надеюсь, ты не пойдёшь сегодня вечером на дахабию, – сказала я Рамзесу. – Уже очень поздно, и тебе пора спать.

– Я не пойду сегодня вечером на дахабию, – ответил Рамзес. – Но спать пока что не буду.

– Что ты... – начала я.

– Пошли, Пибоди. – Эмерсон взял меня за руку.

И мы удалились, а Рамзес остался сидеть на выступе, напоминая задумчивого стервятника.

***

На следующее утро Эмерсон попытался выскользнуть из дома без меня, но поскольку я ожидала этого, то была готова. Он постоянно спотыкается о различные предметы, пытаясь полостью проснуться.

– Сегодня пятница[140], – напомнила я ему, когда он сообщил мне, что я не поеду с ним в Луксор. – Мужчины работать не будут, так какой смысл отправляться в Долину?

– Здесь есть чем заняться, – проворчал Эмерсон, шнуруя ботинки.

– Чем же?

– Э-э… уборкой. Ты постоянно хочешь навести порядок. – Выражение моего лица ясно дало понять, что этот аргумент не будет иметь никакого значения. – Фотографии, – выпалил он. – Вчерашние пластинки…

– Как тебе прекрасно известно, с фотопластинками работает Нефрет. Но при наличии тела в тёмной комнате это невозможно.

– Чёрт возьми, – выругался Эмерсон. – Выходит, никто ничего не может сделать, так? Как я умудрился попасть в такое положение? Я всегда считал себя разумным человеком – безобидным, в целом бесхитростным и даже добросердечным. Чем я заслужил это? Святые небеса, хотя бы один сезон, один-единственный сезон без вмешательства...

Я оставила его бормотать и отправилась разбираться с завтраком. Анубис сидел на кухне и угрожал повару. Не царапаясь и не кусаясь. Не было необходимости. Взгляд Анубиса можно было почувствовать через всю комнату, и все знали, что он близко знаком со злыми духами. Я подняла его со стола, где он сидел, глядя зелёными глазами на Махмуда, и уговорила последнего выйти из-за шкафа. Неся Анубиса в гостиную, я слышала обнадёживающий стук кастрюль и сковородок, а также Махмуда, бормочущего проклятья.

– В последнее время я очень редко тебя видела, – заметила я, уложив Анубиса на диван и усаживаясь рядом с ним. Он, как правило, не любит сидеть у людей на коленях. Рамзес, уже находившийся в гостиной, прервал запись в блокноте. – Я разговаривала с Анубисом, – объяснила я.

– Он избегает Сехмет, – заметил Рамзес. – Она раздражает его не меньше меня.

– Откуда ты знаешь?

Рамзес пожал плечами и вернулся к своим каракулям.

Я попробовала другой вопрос.

– Что ты пишешь?

– Мои наблюдения за состоянием мумии миссис Беллингем. Вряд ли мне представится иной столь же удобный случай узнать, как выглядит недавно мумифицированное тело. Мы знаем точную дату её смерти, и после того, как проведут вскрытие…

– Рамзес, ты просто отвратителен.

Чувства принадлежали мне, а голос – Нефрет, которая вошла вместе с Сехмет, перекинутой через плечо, как пушистый шарф, и Давидом, следующим за ней по пятам.

– Некоторым эта тема может показаться отвратительной, – признал Рамзес. – Но если ты планируешь заняться изучением трупов, тебе следует быть более бесстрастной.

– Это совсем другое, – отмахнулась Нефрет. Она спустила кошку на пол. Сехмет подошла к Анубису, который плюнул в неё и выскочил из комнаты через открытое окно.

– Я вернусь через минуту, тётя Амелия, – продолжила Нефрет. – Я хочу взглянуть на Тетишери.

– Очевидно, ты имеешь в виду козу, – невольно взглянула я на Рамзеса. – Извини, конечно, но это имя не кажется мне особенно подходящим.

– Я уже навестил её, – бросил мой сын, не поднимая глаз. – Если аппетит является признаком успешного выздоровления, значит, у неё все хорошо.

Подали завтрак, за ним последовал Эмерсон, объяснивший, что искал свою шляпу.

– Она лежит на столе, – сообщила я. – Куда я положила её вчера, после того как привезла из Долины, где ты её оставил. Нефрет, хочешь поехать с нами в Луксор?

Как оказалось, с нами в Луксор рассчитывали поехать все. Эмерсону это не понравилось.

– С тем же успехом мы можем пригласить Абдуллу, Картера и несколько дюжин рабочих и устроить шествие, – проворчал он. – А как насчёт охраны гробницы?