Завещание свергнутой королевы - Ольга Геннадьевна Володарская

силы тоже. Я готова была обыграть действующую чемпионку. Стать настоящей королевой шахмат, а не первой фрейлиной при дворе. С таким настроем я шла на банкет, устроенный в мою честь Шахматной федерацией. Когда ко мне подскочил Мазур, я вежливо его поблагодарила за поздравления.

— Ваше величество, я в восхищении! — чуть ли не склонился передо мной он. — Позвольте мне быть вашим рыцарем?

Поскольку банкет проходил в старинном особняке, похожем на замок, это можно было принять за шутку. Я так и сделала, посвятив Эдика в рыцари не мечом, а своим клатчем.

— Белла, я серьезно. Хочу быть с тобой. Разреши мне это!

— Эдик, ты с ума сошел?

— Да. И давно, но понял только сейчас… Не ту сестру я выбрал.

К счастью, в этот момент к нам подошел председатель федерации и увел меня. Но Эдик продолжал следить за мной, не выпускал из виду ни на минуту. Дождавшись, когда он уйдет в туалет, я выскользнула из банкетного зала. За несколько часов до мероприятия портье сунул мне записку от Раджа. Он назначил мне встречу у фонтана «Европа и бык» на восемь вечера. Сейчас было уже начало девятого, и я опаздывала.

Раджеш дождался. Видя, как я тороплюсь, бросился мне навстречу. Мы сцепились глазами, и я поняла, что люблю его. И именно благодаря чувству к этому замечательному доброму мужчине я смогла избавиться от того, что меня губило. Мы не обнялись, когда сблизилась, это было бы неприличным, но взялись за руки. Сколько простояли так, не знаю, время будто остановилось.

— Часы бьют девять, — сказал он. Значит, я опоздала сильнее, чем думала… А время продолжает течь.

— В одиннадцать мне нужно быть в отеле! — Таково было правило для всех. — У нас всего два часа.

— Целых два часа! И завтра еще есть время. — Мы оба возвращались к себе послезавтра утром. — Ты ведь сможешь вырваться?

— Сделаю все для этого.

— Присядем тут? — он указал на уличное кафе, где подавались горячие и горячительные напитки. — Выпьем кофе.

Мы сели за столик. Руки соединять не стали, только взгляды.

— У меня для тебя подарок. — Радж достал из кожаного портфеля котомку. — Догадываешься, что это? — Я покачала головой. — Чатуранга. Та самая.

Он рассказывал мне об этой древнеиндийской игре, считающейся прародительницей шахмат. Мальчиком Радж научился в нее играть в доме, где прислуживала его мать. Но своей у него не было, и отец, не имея возможности купить ее, сам вырезал фигурки, а мама расписала кусок холста хной, превратив его в игровое поле.

— Ты даришь мне семейную реликвию? — поразилась я.

— Как самое ценное, что у меня есть. Чтоб ты знала, как дорога мне.

— Но у тебя есть сын и дочь. Не они ли должны получить чатурангу?

— Они избалованы настолько, что кривятся, когда видят подобные вещи. Все современное и иностранное им подавай. Они не оценят подарка, а ты — да.

Он был прав, я оценила. И сохранила чатурангу, пусть и не целиком…

Но об этом позже!

— С какой фигуркой ты ассоциируешь себя? — спросила я, зная, что Радж, как и я, верит в символизм. Ему также нравятся образы и намеки.

— Как и ты — с ферзем. В шахматах это еще и королева, но в чатуранге только советник. Мой — зеленый. — Я развязала холстину и нашла фигурку. Очень скромная, но идеально обтесанная, она легко помещалась в руке. — Я ее долгое время таскал с собой, надеясь на то, что она приносит удачу.

— Почему перестал?

— Поверил в себя и больше не нуждаюсь в оберегах, — улыбнулся он и сменил тему.

Времени, чтобы наговориться, нам опять не хватило, и мы пошли в сторону моего отеля вместе. Но я не позволила Раджу проводить меня до крыльца. Распрощалась с ним у поворота, и никто не должен был нас увидеть, но… Мазур караулил не у крыльца, а на подходах. На его глазах мы с Раджем простились, пожав друг другу руки. Невинный жест. Бесполый даже. Но Эдик хорошо изучил язык моего тела и все понял.

— Если ты еще раз встретишься с этим индусом, можешь поставить крест на своей карьере, — бросил он, когда прошел мимо меня через холл. Я стояла под часами, радуясь тому, что явилась раньше на четыре минуты.

— Ты меня угрожаешь?

— Предупреждаю. Кумар, скорее всего, сотрудничает с британскими спецслужбами.

— Какая глупость! Он читает лекции в университете.

— Одно другому не мешает. Профессора из стран третьего мира на все готовы, лишь бы остаться в Европе или Америке. Думаешь, твой дружок чем-то от них отличается?

Вопрос был риторическим, поэтому Мазур сразу же ушел. Отправилась к себе и я, но уснуть смогла только под утро. Я прокручивала в голове комбинации, но не шахматные. Решала, какой сделать ход, чтобы сыграть хотя бы вничью.

— Ситуация безвыходная, — вынуждена была признать я. — Королеве придется принести себя в жертву!

После завтрака нас повезли по магазинам. Загрузили в два автобуса и отправили, как сейчас говорят, на шопинг. Суточные нам выдавали скромные, но мы их экономили, чтобы потратиться на подарки. Когда все разбрелись, я улизнула. Поймала такси на улице и назвала адрес гостиницы, где остановился Радж.

— Я ждал тебя, но не надеялся дождаться, — сказал он. — Меня всю ночь одолевало дурное предчувствие.

— Все хорошо, — успокоила его я. — У меня на удачу вот это, — и разжала кулак, в котором зажимала все это время зеленую фигурку советника чатуранги.

— Сколько у нас времени?

— Как обычно.

— Чем хочешь заняться? Можем прокатиться на кораблике, просто побродить, посидеть в ресторанчике национальной кухни…

Он не понял, зачем я приехала. А я стеснялась сказать.

— Давай не будем тратить время на прогулки и еду. Останемся тут.

— В лобби? — Я позвонила, когда прибыла в отель, и Радж спустился ко мне.

— В твоем номере.

Он удивился, но возражать не стал. Мы поднялись в полулюкс. Тесный, но с хорошим видом. И в нем он жил один, без соседа. Нас, советских граждан, всегда селили парами.

Я стояла у окна, смотрела на озеро с его малоподвижными серыми водами и наполнялась покоем. Радж не мешал мне разговорами. Молча следил за моим лицом. И едва я открыла рот, выпалил, чтобы опередить меня:

— Я тебя люблю!

Я собиралась с духом не затем, чтобы сделать признание. Но мне пришлось это сделать:

— Я тебя тоже.

— Но вместе мы быть не можем.

— Знаю. У тебя семья, которую ты никогда не бросишь.

— А ты не уедешь из Москвы.

«Боюсь, что мне не дадут», — возразила я про себя. А вслух