Расследования Ники Вельта - Гарри Кемельман

даже морду, так что оставалось удивляться, как он может видеть. Помню, когда кто-то заметил, что кормление этого зверя, должно быть, стоит целое состояние, Дайкс ответил, что, хотя собака ест много, он подумывает о том, чтобы завести самку, разводить их и продавать щенков. Это показалось мне достойным Дайкса решением.

Без сомнения, пёс была хорошо обучен. Выдавив из себя явную радость при виде хозяина, он спокойно уселся рядом с Дайксом на переднем сиденье, а мы с Ники сели сзади. Пока мы ехали, к большому раздражению Ники - он всегда нервничает в машинах, - Дайкс постоянно оборачивался, чтобы продемонстрировать нам интеллект собаки, и мы с облегчением добрались до станции без происшествий.

Мы проводили Ники, а потом Дайкс спросил, не хочу ли я остановиться на минутку и посмотреть его дом. Но я отмахнулся.

«Как-нибудь в другой раз. Сейчас я очень хочу попасть домой.»

«Хорошо, в другой раз.» Казалось, его задел мой отказ.

Мы ехали молча, пока не добрались до моей двери. Я поблагодарил его за подвозку и заметил, что ему наверняка очень жаль оставаться в городе во время отпуска, когда жена в отъезде, и всё такое. «Неужели книга уже настолько готова, что эти несколько дней что-то изменят?»

Он покачал головой. «Мы ещё далеко не закончили, но Джонни настаивал. Может, он и прав, потому что у него много проблем с этим делом.»

На следующий день все неприятности Джонни Боумана, связанные с книгой, закончились. На самом деле, все его проблемы были позади. Джонни Боуман был мёртв.

Его смерть, судя по всему, была результатом праздного любопытства.

В университете велись работы по рытью котлована под новое общежитие. На гребне Хай-стрит, где котлован проходит в нескольких футах от дорожного полотна, полиция установила блокпост и зажгла фонари. Боуман, должно быть, отправился заглянуть за край, чтобы посмотреть, как продвигаются работы. В то утро выпал первый за зиму снег, и, хотя он был небольшим, меньше дюйма, земля была скользкой. Перепад в этом месте составлял добрых тридцать футов, и либо он поскользнулся, либо земля на краю просела, и он разбился насмерть.

Поскольку это была суббота, никто не работал на участке, да и вообще, в связи с каникулами, никого не было. Университетский городок превращается в город-призрак на время рождественских каникул. Рабочий, который заправлял и зажигал фонари, нашёл его обмякшим у подножия спуска, а его дерби - в нескольких ярдах от него. На теле были обнаружены ожидаемые ушибы, и судмедэксперт дал заключение, что он умер в течение нескольких минут после удара о дно.

Разумеется, полиция провела расследование, поскольку смерть не была вызвана естественными причинами. И как окружной прокурор, а также из-за своей связи с университетом, я счёл необходимым принять в нём участие.

Я расспросил миссис Ханрахан, хозяйку дома Боумана, но узнал только, что в то утро он спал допоздна и ушёл не раньше полудня.

Я зашёл в кабинет истории. Там был профессор Лэдло, но он мало что мог добавить.

«Наверное, я был последним, кто видел его живым», - заметил он. «Джонни пришёл около половины двенадцатого, и мы поболтали несколько минут. Потом он ушёл, сказав, что собирается заглянуть к Бобу Дайксу, но я видел Дайкса, и он сказал, что весь день в субботу был в Нортоне.»

«Ожидал ли он найти Дайкса здесь, в кабинете истории? Поэтому он пришёл?»

Лэдло покачал головой. «Я так не думаю. Когда они работают вместе, это в основном происходит в доме Дайкса. Нет, я думаю, он приходил сюда по привычке, а не по какой-либо другой причине. Например, он получает здесь почту. Кроме того, если он собирался ехать к Дайксу, это по пути.»

Я расспросил Дайкса, который подтвердил, что не видел Боумана. «У меня не было с ним встречи», - сказал он. «Вы слышали его. Я сказал, что буду дома, а он ответил, что, возможно, заглянет. Всё в таком духе, ничего определённого. Мы работали здесь, потому что здесь много места и нас вряд ли прервут, а у меня есть рукопись и все заметки. В обычной ситуации я бы проторчал здесь весь день. Господь свидетель, мне есть чем заняться здесь. Но с отъездом Лоры мне стало как-то неспокойно, и я решил съездить в Нортон, чтобы сделать кое-какие покупки в последнюю минуту. Я выехал отсюда около одиннадцати и, добравшись до Нортона, просто побродил по магазинам. Перекусил, а потом решил устроить себе настоящий отпуск и пошёл в кино - прямо в середине дня», - добавил он с удивлением. «Впервые в жизни я сделал такое - пошёл в кино днём, я имею в виду. И только подумайте, первый раз, когда я делаю что-то необычное, это приводит к смерти Джонни Боумана.»

«Как это?»

«Если бы я был дома, мы бы работали над книгой, и я бы отвёз его домой.»

«Откуда вы знаете, что он вообще добрался до вашего дома?»

«Конечно, не знаю. Я просто предположил это. У вас есть какие-нибудь доказательства...» Он вопросительно посмотрел на меня.

Я покачал головой, но, поскольку он был явно расстроен и мне хотелось разгрузить его мысли, сказал: «Просто более вероятно, что это случилось по дороге к вашему дому, а не на обратном пути. Склон на вершине Хай-стрит от кабинета истории - это приличный подъём, и я сам обычно останавливаюсь на минуту, чтобы отдохнуть, прежде чем идти дальше. Я, конечно, только предполагаю, но мне кажется, что, когда Джонни добрался до вершины холма, он остановился, а затем, что вполне естественно, подошёл посмотреть, как идут раскопки.»

Я видел, что он благодарен мне за теорию. Он медленно и задумчиво кивнул головой. «Собственно говоря, я делаю то же самое. Я не чувствую усталости, когда добираюсь до вершины...» Он усмехнулся. «Наверное, я в немного лучшем состоянии, но я всегда останавливаюсь, чтобы полюбоваться видом. Отсюда видно всю долину, и я даже могу разглядеть крышу своего дома.»

Мой визит к сыну носил скорее характер соболезнования. Но он, похоже, отнёсся к смерти отца довольно легкомысленно, и я был потрясён. Я не мог удержаться от замечания по этому поводу.

«Чего вы ожидали?» - с горечью спросил он. «Я знал его примерно так же хорошо, как и вас. С тех пор как мне исполнилось тринадцать, когда мои родители развелись, а это двенадцать лет назад, я видел отца, может быть, полдюжины раз. Я получал письма три-четыре раза в год, и это всё.»

«Иногда, -