Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова

видел? — неказистый мужичок сложил грязными пальцами кукиш. — Имей в виду: я в этот дом больше ни ногой. Мне, знаешь, Эрмитажа этого хватило. Нечисто там, в этой кладовке, в следующий раз вообще можно в полиции оказаться. Или в банке, а там охрана не то что эти, в Эрмитаже, там так просто не выпустят. Так что если тебе надо — сам в этот дом и лезь. А я уж как-нибудь обойдусь!

— Пошел вон из машины! — рявкнул его собеседник.

— И пойду!

С этими словами неказистый тип вышел из машины, нарочно сильно хлопнув дверью.

Немолодая женщина, которую Лена Голубева звала тетей Дусей, так как знала ее с детства, в который раз нажала кнопку с контактом Лены. И снова, как и прежде, выслушала все тот же холодный, равнодушный ответ: «телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Губы ее горестно дрогнули. Который день Лена не дает о себе знать. А ведь они договаривались, что она сразу же позвонит, как до Петербурга доедет.

Сердце нехорошо кольнуло. Что-то случилось с Леной, это ясно. Обокрали в дороге, потеряла телефон? Хорошо, если только это. А если все плохо?

Тетя Дуся попробовала позвонить еще раз. И снова тот же равнодушный ответ.

Что делать? К кому обратиться?

В полицию? Но что они могут, если Лена уехала в другой город? А что, если… — тетя Дуся даже села на диван, потому что ноги ее не держали. Что, если… Лена вообще в поезд не села? Что, если ее бывший муж тут как-то причастен?

Тогда она знает, к кому обратиться.

Она собралась и вышла из дома. Раньше-то близко жили, дверь в дверь, теперь вот, когда квартиру они разменяли, придется на другой конец города идти. Ну, ничего, ноги еще ходят, и время не позднее.

Автобуса очень долго не было, и тетя Дуся пошла пешком, устала, конечно, но в дверь позвонила твердой рукой. Открыла ей женщина средних лет, немного полноватая, с виду простая совсем, взгляд неприветливый.

— Здравствуй, Валя, — сказала тетя Дуся.

— Зачем пришла? — хмуро спросила женщина. — Тоже меня стыдить станешь?

— Опомнись, Валентина! С чего мне тебя стыдить? Я вообще-то к Виктору с разговором.

— Вот-вот, ему тоже все выговаривают, уж вроде больше трех лет прошло, как жена его умерла, а кумушки все шепчутся за спиной, все осуждают, что полгода не прошло, как жену похоронил, так он сразу в загс с другой побежал!

— Ладно, Виктор-то дома?

— Спит он пока, сегодня в ночную идти должен…

— Я подожду, пока проснется. Уж извини, что незваная пришла, но дело важное.

— И ты извини, Евдокия Кондратьевна, что налетела на тебя, — голос у Валентины дрогнул. — Тяжело мне все это терпеть, людям-то ведь ничего не докажешь…

— А ты забыла, сколько лет я с ними соседствовала? Стенки-то у нас в доме тонкие были, прямо картонные, все слышно, как Ирина с ним скандалила. А он все молчит, ни словом ее не попрекнет, что уехала, что вернулась с ребенком… О, хозяин проснулся! Здравствуй, Виктор Палыч!

— И тебе, Евдокия, не хворать, — сиплым со сна голосом ответил Виктор. — Что пришла, дело какое у тебя?

— Насчет Лены… — тихо сказала тетя Дуся. — Тут, понимаешь, такое дело…

— Вроде мы с ней разобрались по-хорошему, с жилплощадью я ее не обидел…

— А вот скажи, Виктор, — неожиданно для себя спросила тетя Дуся, — отчего ты ее не удочерил по закону? В метрике ее отец не указан, проблем бы не было…

— Она не хотела, Ирина… — глухо сказал Виктор, — я было ей предложил… такого наслушался… Дескать, не по чину мне… знай свое место… Она, Ирина, от такого человека ее родила, что мне и не снилось… И такого отца, как я, ее дочери не надо.

— Ну и ну! — Тетя Дуся покачала головой.

— Вот и говорю! — вскинулась было Валентина, но тут же сникла под тяжелым взглядом мужа.

Но с усилием подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Помолчи, — бросил он, — она умерла.

— Умерла три года назад, а жизни нам не дает! — Валентина всплеснула руками. — Тебе хорошо, к тебе никто не смеет подойти и гадость сказать, а мне самой иногда на тот свет хочется! Тетя Дуся, ты нас с детства знаешь, так скажи, вот что я плохого сделала? В школе в этого вот влюбилась, а он все на Ирку глядел. Потом уехала она, не было ее шесть лет, а я все ждала, чтобы он опомнился да на меня внимание обратил. Нет, он все ее вспоминал, обо мне и не думал. А как вернулась она с ребенком непонятно от кого — так он сразу ей замуж предложил. Обещал ей, видите ли, когда уезжала, что примет ее всегда, какой есть. Благородный наш!

— Я слово ей дал, что так будет… — сказал Виктор.

— Вот она тебя и поймала на слове этом! А я тогда ждать перестала, а потом вижу, что плохо ему. Уговаривала: Виктор, разведись ты с ней, нет, слово, говорит, есть слово! Так и мучился, но девчонку ее он и пальцем не тронул, а она такое устроила, когда он женился!

— Так вы же ей ничего не рассказывали, — заметила тетя Дуся, — она же знать ничего не знала. Нужно было поговорить по-хорошему, все объяснить. Ей от матери тоже доставалось, уж я-то знаю…

— Я ее не обидел, по-честному квартиру поделил… — Виктор упрямо наклонил голову.

— Вот об этом как раз поговорить хочу…

И тетя Дуся рассказала вкратце про неудачное Ленино замужество, про то, что бывший муж выгнал ее из квартиры и про письмо из нотариальной конторы.

— Не знаешь такого… фамилия Согурский… кто это может быть и что он Лене оставил? Ирина ничего не говорила?

— Никогда ничего не рассказывала, — тяжело вздохнул Виктор, — помню, Ленка по малолетству чего-то спрашивала, так она так на девчонку напустилась, чуть не избила… Так что понятия не имею, от кого она дочку родила. А вот насчет квартиры… это что же получается, я свою законную комнату, потом и кровью заработанную, какому-то уроду просто так отдал? Ну уж нет, не бывать этому! Сам с ним разберусь! — Виктор сжал огромные кулаки.

Лена ключом открыла дверь и вошла в квартиру, превращенную в общежитие.

В коридоре было полутемно, и раздавались какие-то странные хлюпающие звуки. Лена пошла вперед, вглядываясь в полутьму, и вдруг увидела впереди странную скорчившуюся на полу фигуру, похожую на огромного паука.

Она попыталась обойти эту фигуру…

Но тут левая нога заскользила, как на катке, Лена замахала руками, пытаясь