Завещание свергнутой королевы - Ольга Геннадьевна Володарская

— Предчувствие. А с ним в полицию не пойдешь.

— Думаю, что единственный человек, которого можно было бы подозревать, это наследница недвижимости. И если у нее есть алиби…

— Есть. Она была на работе. Как пришла с суток, сразу направилась к подопечной и нашла ее мертвой.

— Вот видите!

— Лариска ни при чем. И дочка ее, которая уже на квартиру нацелилась. Она безобидная. Кто-то не из наших Беллу прикончил. Может, тот мужик с лавки? С журналом?

— Я ничем вам не могу помочь, Софья, простите. Советы давать не в моих привычках. Тем более несвоевременные.

— Поясните?

— Пять дней прошло со дня похорон. Прах Беллы уже погребен. Какой смысл сейчас сомневаться в естественности ее смерти? Раньше нужно было озвучивать свои подозрения.

— Они возникли спустя время и теперь не дают мне покоя, — жалобно проговорила Софья.

— Это все из-за стресса. Белла, как ни крути, была важным человеком в вашей жизни. Не просто соседка, приятельница. Вы ведь лет сорок, не меньше, были знакомы…

— Больше!

— Вы скорбите по ней. И наверняка жалеете о том, что мало общались с ней в последнее время.

— Если б я знала, что ее дни сочтены, не ругала бы за голубей, — всхлипнула Софья Петровна. — У Беллы одно развлечение было — кормление птиц. А я бесилась из-за этого — гадят же везде, еще и дерутся, и кругом летят перья!

Аскеров приобнял ее, успокаивающе похлопал по плечу. Этого Софья и добивалась. Ей так хотелось, чтобы ее пожалели, приголубили. Всю жизнь Софочке не хватало ласки. Даже когда она получала ее, все было мало, теперь же она лишилась и крох. Муж умер, дочка бросила, старые ухажеры давным-давно позабыли о ней, а новых в тех местах, которые Софочка посещает, не найти. Правильно Белла говорила, на танцы нужно ходить. Одна беда, не с кем. Приятельницы-театралки ни за что не согласятся ей компанию составить, а одной как?

В кармане Яшиного пиджака тренькнул телефон и все испортил. Объятия разомкнулись, мужская энергия, которой Софья надеялась напитаться, перенаправилась на бездушный аппарат.

— Я вынужден откланяться, — проговорил он, прочитав полученное сообщение. — Дела зовут.

— Да, да, понимаю. Спасибо, что уделили мне время.

Яков поцеловал ей руку и направился к выходу. Софья его сопровождала.

— Будете в наших краях, заглядывайте, — сказала она на прощанье.

— Обязательно. Всего доброго.

Закрыв за Аскеровым дверь, Софья Петровна вернулась в гостиную, собрала угощение и отнесла его в холодильник. Недопитое шампанское решила не выливать, а заткнуть горлышко пробкой. Завтра купит ягод и сделает сангрию. Икры же ей хватит на несколько завтраков, а пирожных на неделю. Софья старалась себя ограничивать в сладком, поскольку боялась поправиться. При ее крепкой конституции сделать это крайне легко, а хочется носить тот же размер, что и в молодости.

Вспомнив о своем намерении посетить танцевальную площадку (она уже мысленно выбрала ту, что находится в парке «Сокольники»), Софочка приняла решение отказаться от десертов. Приклеив к коробке стикер с надписью «Это вам к чаю!», она поставила ее на полку своих жильцов. К колбасе, овощам и яйцам — обязательному набору, к которому иногда добавляется сыр. То, что жильцы практически не готовят, а заказывают еду, Софью радовало. Меньше грязи, посторонних запахов, и газ экономится. Варя с Антоном вообще ее более чем устраивали, и потерять таких квартирантов Софья не хотела бы.

Она зевнула. Когда головокружение от шампанского прекратилось, ее стало клонить в сон. Но это неплохо: днем подремлешь, вечером будешь бодрее. Софья Петровна давно планировала пройтись по скверу именно вечером, когда зажигается подсветка, стихает детский крик, цветы на клумбах по-особому пахнут, но ленилась.

Прилечь Софочка решила в гостиной. Под телевизор лучше засыпается, главное, его громко не включать и выбрать канал, по которому крутят старые, еще черно-белые советские фильмы. Заперев дверь, чтобы ее точно никто не побеспокоил, Софья Петровна проследовала не к дивану. Перед тем как устроиться на нем, она подошла к книжному шкафу. В нем десятки томов с собраниями сочинений Ленина и Маркса, история КПСС, энциклопедии и словари советской эпохи, которые никому сейчас не нужны. Сдать бы их в макулатуру, да кто потащит?

Раздвинув тома в золоченых переплетах, ни разу не читанные, а скорее, не раскрытые, Софья Петровна взялась за ключик. Он открывал секретер. В нем генерал хранил облигации, свои награды, включая оружие. Но заемные бумаги государства прогорели, в орденах и медалях мужа похоронили, а пистолет Софья продала в конце девяностых, когда сильно нуждалась. Потом написала заявление в милицию, заявив о краже, понимая, что приобрели его торговцы черного рынка. Секретер опустел на долгое время, но сейчас в нем кое-что лежало.

Софья достала матерчатый мешок на завязке. Потянув ее за концы, позволила грубому холсту распрямиться. На первый взгляд квадратный коврик. Симпатичный, клетчатый, с узорчатым кантом. Но присмотришься и поймешь, что это игровое поле. А сложенные внутри разноцветные статуэтки — фигуры. Все вместе — древнеиндийская игра чатуранга.

Софья не знала ее правил. Как и шахматных. Но обожала любоваться на фигуры, особенно выстроенные на доске. В другой раз она обязательно соберет четыре армии на поле битвы, но сейчас потрет красного раджу (короля) на удачу и снова спрячет чатурангу от посторонних глаз. Никто не должен узнать, что она у Софочки.

Она сама откроет этот секрет, когда придет время!

Глава 3

Он неспешно шел от метро к дому и поглядывал по сторонам. Хотелось кофе, крепкого, сладкого, обжигающего, а не того тепловатого пойла, что наливали на съемках. Его Антон за день выпил стаканов пять, но так и не взбодрился.

На глаза попалась вывеска «Бахче Истанбул». В стамбульском саду точно должны подавать кофе по-турецки. Как раз такой, о каком он мечтает. Решил зайти.

Спал Тоша в последние недели мало, поэтому нуждался в постоянном допинге. Первое время пил энергетики, но быстро почувствовал зависимость от них и отказался. Лучше уж кофе, в нем хотя бы нет химии.

Дела у Антона шли как нельзя лучше. Блестяще, можно сказать, они шли. Работы было много, и вся она прилично оплачивалась. В отличие от Вари, он перестал сниматься в массовках и уже имел кое-какие связи в большом кино. Тоша отыграл в четырех картинах, и его продолжали звать на роли со словами. Когда фильмы выйдут, он станет узнаваемым, и тогда карьера попрет.

— У тебя универсальная, но не безликая внешность, — говорил ему сам Эйдман. Если не великий, то очень талантливый режиссер. — Ты вписываешься в любую историческую