Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

Длинный подбородок Говарда нервно задрожал.

– Сэр, поверьте мне! Я никогда, никогда не осмелюсь солгать ни вам, ни миссис Эмерсон.

– Конечно, нет! – воскликнула я. – Эмерсон, перестань его запугивать!

Археологическая дискуссия возобновилась, к явному облегчению Говарда, и вечер закончился тем, что Говард чуть ли не умолял нас снова прийти к гробнице на следующее утро.

– То есть – если вы будете находиться по соседству, – добавил он.

– Сомневаюсь, – фыркнул Эмерсон. – Я ещё не определил, с чего хочу начать. Логика подсказывает начать работу с номера пять, то есть с первой из безымянных гробниц, но она находится недалеко от входа в Долину, а я предпочёл бы трудиться в районе, где проклятые туристы меня не побеспокоят. Я хочу ещё раз осмотреться, прежде чем решу.

После ухода Говарда я с раздражением повернулась к супругу:

– Ты что-то изъясняешься слишком загадочно, Эмерсон. Что ты имел в виду, когда обвинял Говарда во лжи?

– Я не говорил, что он солгал. Я говорил, что он не сказал правду.

– Чтоб тебе провалиться, Эмерсон…

Эмерсон ухмыльнулся.

– Пибоди, если бы ты заявила Говарду Картеру своим твёрдым тоном, не терпящим возражений, что ищешь могилы правителей затерянной Атлантиды[106], у него не хватило бы смелости ответить тебе, что они попросту не существуют. По правде говоря, моя дорогая, я – единственный мужчина из всех живущих, который осмеливается не соглашаться с тобой. Вот почему ты остаёшься страстно привязанной ко мне на протяжении стольких лет.

– Это только одна из причин, – ответила я, не в силах сопротивляться ни его улыбке, ни его руке, которая крепко и тепло сжала моё запястье.

– Совершенно верно, – кивнул Эмерсон и задул лампу.

***

На следующее утро мальчики вернулись в дом ни свет ни заря. Они знали, что Эмерсон положит конец их независимости, если она задержит его работу, и оба предпочитали хороший сытный английский завтрак весьма специфической еде, которую египтяне употребляют во время утренней трапезы.

Я спросила, как у них прошла ночь, и получила заверения, что всё просто превосходно. Заверения, как мне кажется, исходили от Рамзеса. Давид обычно позволял ему говорить, поскольку остановить моего сына было затруднительно, но безошибочные инстинкты подсказали мне, что бесконечное описание прошедшего дня Рамзесом было неполным. Я была уверена: они натворили что-то, чего я бы не одобрила.

Но пока что не стала заниматься этим вопросом. Эмерсону не терпелось попасть в Долину. Когда я спросила, где он собирается работать, он сменил тему.

Было прохладно и приятно, и пусть некоторые мои мышцы побаливали, но я старалась скрыть дискомфорт – тем более из-за того, что нас сопровождал Абдулла вместе с несколькими мужчинами. И сам Абдулла был уже не так ловок, как когда-то, хотя предпочёл бы умереть, чем признать это. В моём случае несколько дней физической нагрузки вернули бы мне мою старую форму. В его случае время только ухудшило бы его состояние. Поэтому я позволила ему помочь мне на более крутых участках пути и настояла на остановках время от времени, чтобы отдышаться.

Во время одной из таких пауз он сказал:

– Хорошо снова вернуться к работе, Ситт. Но я не понимаю, почему Отец Проклятий не ищет новую царскую гробницу.

– Ты знаешь его методы, Абдулла, – ответила я. – Он больше заботится об истине и знании, чем о сокровищах.

– Ха, – только и сказал Абдулла.

Я нежно ему улыбнулась.

– Полностью согласна, старый друг. Боюсь, нас ждёт скучный сезон.

Губы Абдуллы, обрамлённые бородой, дёрнулись.

– Сомневаюсь, Ситт. Не тогда, когда ты здесь.

Я был тронута и польщена, и высказала это вслух.

– Вообще-то, Абдулла, случилось кое-что, открывающее возможность для интересной деятельности. Ты помнишь письмо о могиле «Двадцать-А»?

– Такой гробницы нет, Ситт.

Я сообщила ему, что хорошо осведомлена об этом факте, и рассказала ему о более ранних сообщениях или угрозах, которые мы получили, находясь в Каире.

– И тебе должно быть так же очевидно, как и мне, — заключила я, – что этот таинственный человек пытается заставить Эмерсона искать гробницу, которая, судя по всему, находится между номерами 20 и 21.

– Судя по всему? — тупо повторил Абдулла.

– Ты невнимателен, Абдулла. Слушай внимательно, и я ещё раз повторю свои доводы.

– Нет, Ситт, не нужно этого делать. Я слышал твои слова. Они застали меня врасплох. Так, значит, ты хочешь искать эту гробницу?

– Я рассчитываю на твою помощь, Абдулла. Ты знаешь признаки скрытых могил.

– Aywa[107]. Да, Ситт. Мы посмотрим. – Лицо Абдуллы просветлело. – Это гораздо лучше, чем копаться в пустых ямах.

Хотя было довольно рано, но кое-кто из туристов Кука уже появился в Долине. Наш спуск, неизбежно медленный из-за крутизны тропы, был замечен неким предприимчивым руководителем тура, и когда мы достигли дна, там уже собралась группа туристов, чтобы поглазеть на нас. Молодой человек уже представил нас своим подопечным и находился как раз посередине сильно преувеличенного рассказа о нашей жизни. Эмерсон с обычной решительностью положил этому конец, и туристы разбежались прочь, визжа и ругаясь. Молодой человек, похоже, не сильно пострадал – ну разве что немного прихрамывал.

– Полагаю, мы получим очередную жалобу от мистера Кука, — заметила я.

– Это он получит очередную жалобу от меня, — проворчал Эмерсон. – Как смеют эти типы рассказывать о нас в такой манере, словно мы – древние памятники!

Инцидент привёл его в угрюмое настроение, поэтому никто из нас не рискнул спросить, куда он идёт. Мои надежды воскресли, когда Эмерсон направился к небольшой боковой долине, которую мы посетили накануне, с гробницей Хатшепсут (номер 20, о чём мне вряд ли нужно напоминать Читателю) в конце. Но вместо того, чтобы войти в это ответвление, невыносимый человек повернул в другую сторону, изучая свой список и что-то бормоча себе под нос.

Я обменялась взглядами с Нефрет, шедшей рядом со мной. Она ухмыльнулась и вопросительно подняла брови. Я покачала головой и пожала плечами.

Оказалось, что Эмерсон искал гробницу номер 21. Пока Нефрет и Дэвид устанавливали камеры, я пыталась вспомнить, что знаю о ней. Вот только вспоминать было особо и нечего. В гробницу уже заходили один-два раза, в первые дни раскопок. Бельцони, этот вездесущий итальянец, упоминал, что видел пару безымянных мумий. С тех пор мусор, образовавшийся в результате наводнения, заполнил часть входа, но не до самого верха. Эмерсон заставил мужчин убрать обломки. Именно Селим нашёл первый артефакт, если можно так выразиться; ухмыляясь, он передал его Эмерсону.

– Пробка от шампанского, — прорычал Эмерсон. – Проклятие!

Я, как всегда, выкроила время, чтобы подготовить тенистый уголок в тени скалы, где мы могли бы отдохнуть от трудов. Нефрет присоединилась ко мне, усевшись на одеяле.

– Пробка от шампанского? — повторила она. – Это явно означает, что кто-то совсем недавно побывал в гробнице.

– Это значит, что поблизости ошивалась группа легкомысленных туристов, — ответила я. – Будем надеяться, что они не нанесли слишком большого ущерба.

Эмерсон позвал Нефрет обратно. Я осталась на месте. Мне полагалось бы заняться просеиванием мусора, но, честно говоря, на душе кошки скребли. Мы просто безумно близко к месту, где, как я была твёрдо уверена, находится гробница «Двадцать-А». Так близко – и одновременно так далеко! Безусловно, Эмерсон намеренно дразнит меня.

Время от времени мимо проходили туристы, парами или группами. Мало кто осмеливался остановиться, и я уже начала подумывать о том, чтобы открыть корзинку для пикника и позвать семью на обед, когда вдруг увидела знакомую фигуру. Если честно, мне пришлось дважды посмотреть, прежде чем я его узнала. Полковник сменил официальный чёрный сюртук на твидовый костюм и прочные ботинки, и на его лице появилась доброжелательная улыбка. Лицо дочери, крепко державшейся за руку полковника, раскраснелось от нагрузки и жары. В отличие от отца, у неё не хватило здравого смысла подобрать подходящую одежду; длинные юбки были белыми от пыли, а корсеты – явно слишком узкими.