Пустота приходит не сразу - Евгения Горская

— Лена, ты знала, что Глеб — внук Любовиного мужа?

Надо расходиться, понимала Кира. Они обе опоздают на работу.

— Нет! — удивилась Лена. — Так вот почему она его в квартиру пустила! А я еще удивлялась. Она знакомых-то дальше порога не пускает.

— Знаешь… — пожаловалась Кира. — Как-то не отпускает убийство. Я все время об этом думаю. Понимаю, что это связано с кражей денег у моего бывшего мужа…

— Глеб не мог этого сделать! — резко перебила Лена. — Он не мог осуществить перевод! Не мог в буквальном смысле, он ничего не понимал в банковских операциях.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! — Лена переступила ногами, машинально смахнула рукой снег с крыши машины. — Он ничего в этом не смыслил. Пару месяцев назад спрашивал меня, в каком банке лучше завести счет. Начал работать, деньги стали оставаться. Кира, он ничего в этом не смыслил, я тебе точно говорю!

Лена разволновалась, покраснела.

— Я тебя совсем заболтала, Леночка, — наконец спохватилась Кира. — Пока!

Снег перешел в мелкий дождь.

Повезло, на работу она не опоздала. Доехать удалось быстро.

* * *

Через несколько часов Павел пришел к выводу, что Глеб осуществить перевод не мог. Он просто не успел бы это сделать.

Если верить Насте, а Павел девчонке верил, Проскурину просто не хватило бы на это времени.

Зарубежный банк не «Сбер», мгновенно со счета на счет деньги не переведешь.

Павел отодвинул клавиатуру, направился к программистам. Настя сосредоточенно била по клавишам.

— Во сколько ты тем вечером ходила в туалет? — тихо спросил он, садясь с ней рядом.

Не пройти мимо камеры у лифтов она не могла. Но на камере, после того как она осталась вдвоем с Глебом, все время виднелся пустой коридор. Вернее, не все время: когда она уходила одетая, камера ее зафиксировала. И одетого Глеба зафиксировала.

Настя нахмурилась, потерла подбородок. Потянулась к лежащему на столе телефону.

— Вот, — она ткнула пальцем в список вызовов. — Мне позвонила мама, я с ней в коридоре поговорила и зашла в туалет.

Павел вынул телефон у нее из рук. Заметил еще один вызов.

Она говорила правду, кто-то позвонил ей еще и перед тем, как Глеб вышел на улицу.

Не верить девочке оснований не было.

Павел вернулся в кабинет.

Не только коридор на их этаже был пуст в течение сорока минут. Камеры, висевшие на лестнице, тоже показывали пустые ступени. Везде, с их четвертого этажа до первого.

А вот это было странно. Не все уборщицы приходят утром, иногда они работают вечером. Выносят мешки с мусором к стоящим около запасного выхода бакам.

Павел посмотрел, как женщина в голубом халатике выносит на улицу мешок с мусором. Мусор она вынесла, но снова на лестнице не появилась. Чего просто не могло быть, сейчас февраль, не июль, дольше пары минут на улице не проведешь.

Павел потер виски.

Кто-то отключил камеры, а потом включил их снова.

В принципе, сделать это нетрудно, нужно только тщательно подготовиться.

Черт! Мила права, он не смог сразу собраться. Иначе уже давно заметил бы то, что заметил сейчас.

Павел опять вышел из кабинета, сбежал вниз по лестнице. Изнутри дверь на улицу запиралась на замок-вертушку, снаружи — на кодовый замок. В прошлом году он код знал. Ему привезли контроллеры, и они с Костей сгружали их с небольшого грузовичка и ставили на тележку.

Павел открыл дверь, набрал код. Замок открылся.

Он должен был сразу догадаться. Через проходную незамеченным не пройдешь, а через запасной выход — запросто.

Майя перехватила его, когда он подошел к кабинету.

— Ковалев планы какие-то прислал. Вы в курсе?

— В курсе, — кивнул Павел.

Она отходила от шока, в который повергли ее недавние события. Яркая помада на губах перестала казаться неуместной.

Павел взялся за дверь и неожиданно понял, что заниматься делами не в состоянии.

— Майя Семеновна, я сейчас уеду.

Майя кивнула, помчалась дальше.

Нужно выяснить, где она была, когда перед убийством покинула офис.

Отключить камеры она не в состоянии, но осуществить банковский перевод лучше нее никто не сможет.

Смотреть бумаги, которые прислал Ковалев, Павел не стал. Запер кабинет и поехал домой.

— Ты что так рано? — обрадовалась Мила.

— Захотелось домой, — улыбнулся Павел.

Жена благодарно к нему прижалась.

— Обедать будешь?

— Позже.

Павел переобулся, едва не споткнувшись о рюкзак, который уже неделю валялся в прихожей.

Он пришел с рюкзаком в офис за пару дней до убийства, принес схемы, которые набросал от руки дома. Схемами он так и не занялся, а после убийства вообще о их забыл. К Глебу он поехал без рюкзака, а домой привез его на следующий день.

Павел заглянул в рюкзак, пошарил рукой. Кроме папки со схемами, которые он просматривал неделю назад, в рюкзаке ничего быть не могло, но рука наткнулась на что-то твердое.

Он понял, что это такое, еще до того, как достал офисный телефон.

Тот самый телефон, с которого кто-то звонил Проскурину перед убийством.

Во рту пересохло.

Пожалуй, настоящие неприятности начинаются у него только сейчас. Кому-то очень хочется то ли над ним подшутить, то ли его подставить.

Аппарат был отключен, Павел слишком долго не заглядывал в рюкзак.

Голова казалась пустой, звенящей.

Павел, ломая корпус, достал симку, смял ее пальцами. Захотелось ударить по корпусу молотком, но это уж слишком напоминало истерику, и он до истерики не опустился. Сунул корпус в пакет с мусором, выкинул в мусоропровод.

Когда возвращался от мусоропровода к квартире, поймал паршивую мысль. Полноценного алиби на момент убийства у него не было.

* * *

На двери соседской квартиры висела реклама пиццы. От криво прилепленного к двери листка соседняя квартира казалась нежилой, заброшенной. Такую же рекламу кто-то повесил и на Кирину дверь, но с ее двери желтый листок сорвался, валялся на полу. Кира наклонилась, смяла бумажку рукой. Достала ключи, снова покосилась на соседскую дверь, вздохнула и нажала на кнопку дверного звонка.

Соседка зашуршала замками через несколько секунд, приоткрыла дверь, молча уставилась на Киру.

По сильно отекшему лицу текли слезы.

— Любовь Ивановна, что случилось? — испугалась Кира.

Женщина молча вытерла глаза бумажным платком.

— Что случилось, Любовь Ивановна?

— Глебчика нет больше. — Соседка тоскливо посмотрела на Киру.

— Пойдемте ко мне, чайку попьем, — предложила Кира. Смотреть на плачущую соседку было больно.

Любовь Ивановна потрясла головой.

— Я думала, я от него устаю. — Она привалилась плечом к дверному косяку. — Иногда жалела, что пустила жить. А теперь вот… Плохо мне без него. Помереть бы скорее!

— Помереть никогда