Круговорот благих намерений - Юлия Ефимова

– Ну и мечты у вас, конечно, грандиозные, гигантские, я бы даже так сказал. Так и представляю вас с тележкой, это прям ваше. – Валера почему-то очень сильно разозлился на девицу. «Да что она вообще знает об одиночестве? Тоже мне возраст, тридцать лет. Дура».

– Да, с тележкой! – закричала она на Валеру, словно имела на это право. – А вы что-то имеете против? Хотя, о чем это я, вам этого не понять.

– Знаете что… – возмущению Валеры не было предела. – Нормальная семья ходит по выходным в театр и музеи, гуляет в парках, а не наполняет в магазинах тележки. Вы сначала с приоритетами разберитесь, может, и получится догнать свой локомотив.

Он хотел сказать еще что-то резкое, но тут в пролете второго этажа с треском хлопнула дверь, и по лестнице сбежал мужчина, называвший себя Буратино. Он посмотрел на них как на пустое место и направился на улицу.

– Вы не видели Русика?! – крикнула ему вслед девушка, чем словно бы вывела того из ступора.

– На втором этаже вторая дверь по коридору налево. На ней написано «Воевода», – сказал Буратино отстраненно, вытаскивая из кармана сигареты. – Там ваш Русик.

Девушка молча стала подниматься по лестнице, но через несколько ступенек обернулась на Валеру и сказала:

– А вы когда-нибудь пробовали делать покупки всей семьей в большом магазине перед Новым годом? С тележкой и обязательно со списком, все в предвкушении праздника. Поверьте, это не менее радостно, чем театр, хотя, может, даже и больше. Была я в вашем театре, когда только приехала в Москву, мерзко там и тоскливо. Мужик голый по сцене ходил, может, и умные мысли говорил, может, и театр известный и актер знаменитый, в разных там фильмах снимается, но мне так гадко стало, так омерзительно на причинное место престарелого мужика смотреть, что замутило, и меня прям там на впереди стоящее кресло и вырвало. Так что идите вы со своим театром, у меня другая семья будет – настоящая, и вагон я свой догоню.

Высказав это, она решительно направилась вверх по лестнице.

Стоя у высокой гранитной лестницы чужого дома, Валерий отчетливо почувствовал, что не прав, именно почувствовал, и это было очень странное ощущение, словно бы козыри все были у него, а обыграла его девчонка с одними шестёрками.

Глава 9

Мы в детстве стесняемся не того, чего действительно стоит. Я помню своего одноклассника, который очень стеснялся своих стареньких родителей, а ведь должен был ими гордиться. Они решились дать ему жизнь тогда, когда другие бы этого не сделали – побоялись. Я же стеснялась того, что моя внешность, мягко сказать, нетипична. Меня постоянно спрашивали, кто я по национальности, и даже делали свои предположения. А на ответ «я русская» обычно смеялись или высокомерно хихикали, произнося надменное: «Ну-ну». Это уже я потом поняла, что моя внешность только плюс, ее трудно не запомнить. А я действительно настоящая русская, во мне смешаны как минимум десять национальностей.

Юлия Ефимова. Ненаписанная биография

Ветта сидела за столом рядом с Петром Петровичем, как невеста с женихом на свадьбе. На свадьбе, которой у Петра Петровича никогда не было. Были две жены, а вот свадьбы ни одной. И вот сейчас это было комично и страшно одновременно, но у Петра, как всегда, был план. Его планы никогда не подводили раньше, не должен подвести и этот. Даже в самый страшный день подвел его не план, а предательство.

Три года, смиренно ожидая смерти и глядя в потолок, он вспоминал всю свою жизнь и наконец понял, что есть только одна заноза, которую он не может просто забыть. Нет, Пётр понимал, что размышления в духе «что можно было бы изменить в прошлом», что называется, в пользу бедных. Они глупы и нелепы, ведь изменить ничего нельзя, и точка. А вот вопрос, который он сам закопал очень глубоко, не желая или даже боясь знать на него ответ, просто требует, чтобы его закрыли раз и навсегда. Кто в семье предатель?

«А что, если бог есть, – размышлял Пётр, ожидая смерти. – И, оказавшись на том свете, я узнаю, кто предатель. Это будет больно? Как сильно душа может там болеть?»

– За семью, – произнес первый тост Пётр и поднял бокал.

Все, кроме него и Ветты, встали и стали чокаться, повторяя: «За семью, за семью!»

Девчонку Петя раскусил сразу: провинциалка, мечтающая выйти замуж. Приехала в Москву с единственной целью найти мужа, и даже карьера ей не интересна, хотя, скорее всего, она у нее идет неплохо. Других целей, кроме замужества, она не имела. В школе звезд с неба не хватала, и ей никто не говорил, что она может чего-то добиться. Напротив, мать с детства ей твердила, что главное счастье для девочки – это охомутать мужика, и по возможности удачно. И вот двадцать пять, а супружество так и не состоялось, и тогда программа начала рушиться, и возникла паника. Эта паника читается во всем – и в одежде, и в поведении, и даже в мыслях, которые нетрудно прочитать на ее по-детски наивном лице.

«Интересно, – подумал Пётр, – а почему оно не случилось, ее семейное счастье? Девушка довольно симпатичная, для провинции так и вовсе красавица. Что произошло? Завышенные требования или несчастная любовь к женатому, сбившая все временные циклы?»

– Воевода, – сказал Пётр в звенящей тишине, которая наступила после первого тоста. – Представь нам свою спутницу.

– Это Жанна, – ответил Руслан почему-то смутившись.

– Жанна и всё? – спросил Пётр настойчиво. – Тебе больше нечего сказать о своей девушке? Милая Жанна, – обратился он уже к ней, – может, вы нам расскажете немного о себе?

– Я думаю, вам будет неинтересно, – ответила та безо всякого жеманства.

Хотя она и старалась держаться, Пётр видел ее смущение.

– Мне тридцать лет, я из маленького города. Такого маленького, что вы не найдете его на карте России самостоятельно, только с помощью поисковика, и то он будет долго думать и чесать затылок.

«Заготовочка, – усмехнулся мысленно Пётр. – Эту шутку ты приготовила заранее и, скорее всего, не для нас, а для всех любопытствующих. Молодец, девочка. Думаешь, что это твое уязвимое место, и решила его обыграть».

– Вот уже три года я живу в Москве и работаю на мясокомбинате, – продолжала Жанна уверенно, но на слове «мясокомбинат» голос всё же дрогнул, а за столом раздались смешки.

Естественно, громче всех хихикала Царица. Жены никогда не бывают бывшими, особенно если бросили не они,