Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Фоллетт Кен

– Мне не кажется настолько уж важным, получишь ты за свою корпорацию пять миллионов или пятьсот тысяч. В любом случае денег у нас станет больше, чем мы имеем на сегодняшний день. Поскольку мы не пожинаем плодов богатства, но живем в надлежащем комфорте, то какой смысл всего лишь слыть богатым семейством?

Он отложил газету и посмотрел на нее. К завтраку она вышла в специально сшитом по заказу костюме из ткани кремового оттенка с блузкой из тисненого шелка и в туфлях ручной работы. Поэтому он сказал:

– Странно. У тебя прекрасный дом с небольшим штатом прислуги. Есть друзья здесь и обширный круг знакомств в Лондоне, если у тебя возникает желание посетить его. Этим утром ты облачилась в наряд, стоивший мне несколько сотен фунтов, хотя едва ли выйдешь сегодня за пределы ближайшей деревни. Поэтому порой я тоже гадаю, чего хочешь от жизни ты сама.

Она покраснела, что с ней случалось крайне редко.

– Хорошо, я скажу тебе, – начала она.

Но в дверь постучали, и вошел привлекательный мужчина в плаще, державший в руке кепку.

– Доброе утро, сэр, миссис, – произнес он. – Если мы хотим успеть к поезду в семь сорок пять, сэр…

– Прекрасно, Притчард, – сказал Хэмилтон. – Прошу вас подождать меня в вестибюле.

– Понял, сэр. Могу я только поинтересоваться у миссис, нужна ли ей будет сегодня машина?

Хэмилтон вновь перевел взгляд на Эллен. Она опустила голову и смотрела на свою тарелку, когда ответила:

– Да, думаю, что автомобиль мне понадобится.

Притчард кивнул и вышел.

– Ты собиралась сообщить мне, чего ты ждешь от жизни, – напомнил жене Хэмилтон.

– Не думаю, что это тема для беседы за завтраком. Особенно если ты рискуешь опоздать к своему поезду.

– Ладно, будь по-твоему, – он поднялся из-за стола. – Наслаждайся автомобильной прогулкой. Но не гони слишком быстро.

– Что?

– Я говорю: поосторожнее за рулем.

– О, это не проблема. Меня всегда возит Притчард.

Он склонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она порывисто повернулась к нему и сама поцеловала в губы. Когда же он отстранился, ее лицо раскраснелось еще заметнее. Она взяла его за руку и сказала:

– Мне нужен только ты, Дерек.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Все, чего я хочу от жизни, это прожить с тобой в мире и довольстве до глубокой старости, – продолжала она поспешно. – Я хочу, чтобы ты смог расслабиться, питаться исключительно полезными для тебя продуктами, стал опять здоровым, стройным и полным сил. Я снова хочу видеть того мужчину, который приезжал ухаживать за мной на спортивном кабриолете «Райли»[27], героя, вернувшегося с войны, увенчанного наградами и женившегося на мне, а потом державшего меня за руку, когда я рожала детей. Я хочу любить тебя.

Он стоял в полнейшей растерянности. Она никогда не была с ним такой, как сейчас. Никогда. И он чувствовал себя безнадежно неспособным правильно отреагировать на ее порыв. Не знал, что сказать, что сделать, даже куда смотреть. И потому промямлил только:

– Я… Мне пора к поезду.

Она же почти сразу вновь обрела спокойствие.

– Да. Тогда тебе лучше поторопиться.

Он в последний раз попытался заглянуть ей в глаза, но она упорно отводила их в сторону.

– Что ж, – сказал он. – До свидания.

Она лишь молча кивнула.

И Дерек вышел из столовой. В холле он надел шляпу, позволив Притчарду открыть перед собой входную дверь. Темно-синий «Мерседес» стоял на покрытой гравием дорожке, весь сверкая под лучами солнца. «Должно быть, Притчард моет машину каждое утро, пока я еще сплю», – подумал он.

Необычный у них вышел разговор с Эллен, решил он по пути до станции. Глядя сквозь окно, как солнце играет в уже слегка пожелтевших листьях деревьев, он перебирал в уме ключевые моменты. «Я хочу любить тебя», – сказала она с особым упором на слове «тебя». А перечисляя все, чем он пожертвовал ради процветания бизнеса, употребила фразу «бог знает, что еще…».

Я хочу любить тебя, а не кого-то другого. Не такой ли смысл вложила она в свою реплику? Уж не потерял ли он вместе со здоровьем и верность собственной жены? Впрочем, возможно, она просто хотела заставить его задуматься, что она вполне способна завести роман на стороне. Вот это было бы гораздо больше в характере Эллен. Она неизменно ограничивалась тонкими намеками. Прямой призыв о помощи не в ее стиле.

После оглашения полугодовых итогов проблемы еще и дома стали бы для него хуже, чем встреча с кредиторами.

Но было кое-что еще. Она покраснела, когда Притчард спросил, понадобится ли ей машина. И потом та поспешность, с которой объяснила: «Меня всегда возит Притчард».

– Куда вы обычно отвозите миссис Хэмилтон, Притчард? – спросил он.

– Она водит автомобиль сама, сэр. У меня же всегда находится много работы по дому – что-то постоянно необходимо…

– Да, да, я понял, – перебил его Хэмилтон. – Я вовсе не ставлю под сомнение ваше усердие. Так, простое любопытство.

– Всегда к вашим услугам, сэр.

В этот момент язва нанесла очередной удар. Чай, – подумал он. По утрам мне следует пить только молоко.

Глава шестая

Герберт Чизман включил свет, заглушил звон будильника, сделал погромче звук радио, работавшего всю ночь, и нажал на кнопку обратной перемотки ленты катушечного магнитофона. Только после этого он встал с постели.

Поставил на плиту чайник и уставился в окно своей студии, дожидаясь, пока рассчитанная на семь часов записи лента прокрутится к началу. Утро выдалось ясное и яркое. Солнце основательно пригреет чуть позже, но сейчас было еще чуть холодновато. Он надел брюки и свитер поверх нижнего белья, в котором спал, сунул ноги в тапочки.

Его квартира представляла собой единственную просторную комнату и помещалась на севере Лондона в викторианской постройки доме, знававшем прежде лучшие времена. Мебель, водонагреватель фирмы «Аскот» и старенькая газовая плита – все это принадлежало домовладельцу. Но вот радиоприемник был собственностью Герберта. По условиям аренды, ему разрешалось пользоваться общей ванной в коридоре, но – самое главное – в его исключительном и полном распоряжении оказался чердак.

Радио составляло основную часть обстановки в комнате. Это был УКВ-приемник уникальной мощности, собранный из отдельных частей, которые он с особой тщательностью сам подобрал в десятке торговых точек вдоль Тоттнэм-Корт-роуд[28]. Антенну он вытянул на чердак под самую крышу. Магнитофон тоже был его собственной ручной сборки.

Он налил чай в чашку, добавил из жестянки концентрированного молока и уселся за рабочий стол. Помимо электронных приборов, на столе располагался только телефонный аппарат и линованная школьная общая тетрадь с шариковой ручкой. Открыв тетрадь на чистой странице, он наверху вывел сегодняшнюю дату крупными округлыми буквами и цифрами. Потом приглушил звук приемника и начал на ускоренном воспроизведении прослушивать сделанную за ночь запись. Как только резкий писк указывал на то, что записался чей-то голос, Герберт замедлял вращение бобины, пользуясь собственным пальцем, чтобы суметь разобрать слова.

«…Патрульной машине проследовать до Холлоуэй-роуд к дальнему концу, где требуется помощь констеблю…»

«…Ладлоу-роуд, индекс Вест-Пять, миссис Шафтсбери… Похоже на домашнее насилие… Двадцать первый принял…»

«…Инспектор говорит, что если у китайцев еще открыто, то он будет цыпленка с жареным рисом и хрустящими хлопьями…»

«…Патруль до Холлоуэй-роуд, поторопитесь. У констебля там возникли крупные неприятности…»

Герберт остановил пленку и сделал пометку в тетради.

«…Сообщение об ограблении дома. Это рядом с Уимблдон-Коммон, Джек…»

«…Восемнадцатый, вы меня слышите?»

«…Все свободные машина в районе Ли… Окажите содействие пожарной бригаде на Фезер-стрит, дом двадцать два…»