Королевская тайна - Эндрю Тэйлор

недоволен оказанным ему скромным приемом, и к ужину расстаралась, приготовив в дополнение к трапезе одно из любимых блюд Фэншоу – итальянский пудинг.

К старости господин Фэншоу стал сластеной, и чем дальше, тем больше сахара он требовал. К итальянскому пудингу старик питал особую слабость. Это лакомство готовилось из хорошего пшеничного хлеба и говяжьего сала. И то и другое нужно было порубить на мелкие кусочки и смешать с гвоздикой, мускатным орехом, измельченными финиками, высушенным на солнце изюмом, костным мозгом, розовой водой, яйцами, сливками и большим количеством сахара.

Поскольку госпожа Фэншоу была не в состоянии обсудить с кухаркой предстоящий ужин, на кухню отправилась Мария. Кухарка объяснила, что для итальянского пудинга всего-то и нужно, что положить ингредиенты на смазанный сливочным маслом противень и запечь их. Не пройдет и часа, а блюдо уже будет готово. Главное – не оставлять его надолго в печи, ведь хозяин слаб зубами и любит, чтобы внутри пудинг был влажным, почти жидким. И наконец, сверху десерт надо щедро посыпать сахаром – в этом году господина Фэншоу стало еще сильнее тянуть на сладкое. Ну а потом кушанье можно подавать к столу.

* * *

В первый вечер после возвращения на Слотер-стрит ужин состоялся в восемь. Анна не выходила из своей комнаты. Ее рыдания разносились почти по всему дому, но, к счастью, в столовой их не было слышно. Господин Фэншоу велел сообщить невестке, что пора к столу, но ее горничная передала, что хозяйка не спустится и относить ужин наверх тоже не нужно, поскольку она не в состоянии проглотить ни крошки.

В результате Мария села за стол с дедом одна. Сначала они почти не разговаривали. Во время трапезы господин Фэншоу любил полностью сосредоточиваться на еде – он был не из тех, кто способен удержать в голове две мысли сразу. Насытившись, дед приободрился, а после итальянского пудинга и вовсе повеселел. Старик уговаривал Марию съесть еще одну порцию, но девочке больше не хотелось.

– Возьми добавки, милая, – сказал он. – Грех отправлять такую вкуснотищу обратно на кухню.

– Сэр, больше одной ложки мне не осилить.

– Тогда отнеси пудинг своей бедной матушке. Если есть на свете блюдо, способное вернуть ей аппетит, то это именно оно. Положи кусок в миску и передай ей. И постарайся убедить ее, чтобы непременно отведала это лакомство.

Мария наполнила миску пудингом.

– Еще, – велел дед. – Погоди, дай-ка сверху сахарком посыплю. – Поднеся к миске сахарницу, господин Фэншоу как следует ею потряс и пояснил: – Превосходное средство от черной желчи. Твоей матери нужно восстановить баланс телесных соков. Может, тогда у нее и на сердце полегчает.

Для господина Фэншоу это было равносильно проявлению заботы. Мария взяла миску и ложку, осторожно поднялась по лестнице и постучала в дверь матушкиной спальни. Ей открыла горничная. Занавески были задернуты, чтобы в комнату не проник ни единый луч предзакатного солнца. Мать лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала, но уже тише, чем раньше.

– Дедушка велел передать вам десерт. Это итальянский пудинг.

Горничная только головой покачала:

– Зря стараешься. Мадам есть не станет. Она от всего отказывается.

– Вон! – неожиданно громко взвыла распростертая на кровати госпожа Фэншоу. – Убирайся!

Горничная состроила гримасу:

– Слышала? Лучше уходи.

* * *

До дня летнего солнцестояния осталось меньше месяца, и в десять часов вечера было еще светло. Только что пробили церковные колокола, когда Мария медленно вышла во двор, держа обеими руками миску.

Ханна поджидала ее около нужника.

– Что несешь?

– Это тебе. – Мария протянула служанке миску.

– Тот самый пудинг, который приготовила кухарка?

– Да. Мать к нему не притронулась, вот я и…

– Вот ты и решила отнести его мне? – Служанка усмехнулась. – В подарок? Задобрить меня хочешь? Чтобы я сменила гнев на милость?

Мария подошла на шаг ближе и вытянула руки: пусть аромат пудинга говорит сам за себя.

Между губ Ханны показался кончик языка.

– Пожалуй, не откажусь, раз уж ты его притащила.

Служанка взяла ложку, потом миску. Ела она жадно, быстро, ни на что не отвлекаясь. Примерно так же обедал Калибан. Подобрав все до последней крошки и вылизав миску, Ханна отдала ее Марии.

– У меня тоже для вас кое-что есть, юная госпожа. – Облизав пальцы, служанка запустила руку в карман юбки и выудила бумажный кулек. – Вот. Подсыплешь старику. Все сразу. Хочу, чтоб наверняка подох.

Протиснувшись мимо Марии, Ханна зашагала обратно к дому. Девочка зашла в нужник. Там она присела на корточки возле одного из отверстий, и ее вывернуло наизнанку прямо в нечистоты внизу.

Позже, у себя в комнате, Мария достала кулек из кармана и развернула его. По ее прикидкам, Ханна отдала ей примерно половину оставшегося порошка. Мария замерла в нерешительности. Может, прямо сейчас отнести мышьяк вниз и бросить его в огонь? Нет, лучше завтра. Если она выйдет из спальни в такой поздний час, кто-нибудь непременно обратит на это внимание.

Дрожащими руками девочка подняла крышку корзинки для рукоделия и достала свою незаконченную вышивку – уродливую, неказистую, заставлявшую «мастерицу» сгорать со стыда всякий раз, когда она глядела на свою работу. Внутри корзины была подкладка, но шов внизу разошелся. Мария пропихнула кулек в отверстие, прикрыла его вышивкой и захлопнула крышку.

Спешить некуда. Завтра она решит, как поступить.

Глава 56

– Время – начало третьего ночи! – дребезжащим голосом выкрикивал глашатай на Стрэнде. – Воскресенье, погода хорошая и ясная! – Покачиваясь, он брел по мостовой, время от времени звоня в треснутый колокольчик. – Начало третьего…

– Где вас высадить? В Савое? – уточнила Кэт.

Марвуд зашевелился. Он сидел напротив нее в темной, подскакивающей на булыжниках карете.

– Сначала я провожу вас до дома.

– В этом нет нужды, – возразила Кэт, но больше для порядка: она была рада обществу Марвуда.

Ночной Лондон – опасное место для женщины без провожатых.

Они уже некоторое время ехали молча. Оба были совершенно измучены. Казалось, этот день длился целую вечность. С рассветом они отплыли на пакетботе из Дувра, обогнули побережье и по устью реки Медуэй добрались до самого Рочестера. Там сошли на берег и пообедали. А потом – тридцать миль до Лондона на почтовых. Затем Марвуд и Кэтрин пересели в эту карету, нанятую за баснословные деньги на почтовой станции, чтобы их перевезли через Лондонский мост.

Карета повернула в сторону Ковент-Гарден. Даже в столь поздний час народу на площади хватало, в основном это были мужчины, торговавшиеся с уличными девками в аркадах. Где-то невидимая певица исполняла балладу о женщине, брошенной возлюбленным. Ни слуха, ни