Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл

квартиры до ареста вас двоих, иначе увидели бы упакованные коробки и у них возникли бы те же опасения, что и у вас. Халатность с их стороны.

– Очень непрофессионально, – согласился Феликс.

– Вот именно.

– А нам выдадут зубные щетки и пасту? – поинтересовался я. – Я люблю чистить зубы перед отбоем в тюремной камере, да и вообще где бы то ни было.

– Дайте мне пару минут. Думаю, я смогу снять с вас обвинения и вывести вас, парни, отсюда. А потом… – Она сделала паузу, чтобы взглянуть на наручные часы. – А потом можете угостить меня ужином. И еще раз: ни слова о призраке. Помните об этом. Чарли, не вздумай – иначе ждут тебя электроды и резиновые подгузники.

– Усек, – сказал я.

– Хоть мы и не станем упоминать призраков, я, в отличие от Феликса, в них верю. Как-нибудь расскажу вам об одном из моих приключений. Еще одна важная деталь, дети: в жилом комплексе вас снимали на камеру. Поэтому рассказываем в точности, что там происходило. У них есть запись о том, как вы входите на территорию комплекса, открываете дверной замок отмычкой и заходите внутрь. Не сказала бы, что это нам на руку. Вас поймали с поличным. А это значит, что мне придется пустить в ход свою адвокатскую магию.

– Я надеялся, что там нет камер.

– Куда приводят мечты, – сказала Черри.

– Чертовы технологии, – сказал Феликс. – Бесят все эти приблуды.

6

Мы все-таки выбрались из участка, и довольно быстро. Я сел за руль ржавого грузовичка Феликса, а он поехал с Черри на ее золотистом «мерседесе». Феликс как-то говорил мне, что Черри нравится быть заметной. Что ж, в этом плане у нее серьезная заявка на успех.

Ресторан, в котором мы осели, находился в Люфкине и, похоже, доживал последние дни. Еда на вкус была такой, будто слишком долго пролежала в морозильной камере. И, возможно, электропитание той камеры слишком часто включалось и выключалось.

Попробовав, Акула есть не стала и проследила за тем, чтобы я отказался платить за угощение. Она пригрозила судебным иском владельцу, и тот не стал выписывать счет. В итоге мы вернулись в Накодочес и зашли в «Молочную королеву»[15].

– Так непривычно есть в помещении с людьми, – заметила Черри. – Вспомните, еще совсем недавно мы носили маски для защиты от ковида.

– Наконец-то этот кошмар закончился, – сказал Феликс. – По крайней мере, на данный момент.

– Не говори «на данный момент», – сказал я. – Скажем лучше «надолго». А если повезет, то и навсегда. Спасибо прививкам, маскам и течению времени.

Позвучало, разумеется, не слишком оптимистично.

Мы ели гамбургеры и картофель фри. Акула запивала свою порцию коктейлем на солодовом молоке с шоколадом. Черри не только действовала – она и ела как акула. Этакая миниатюрная акулка, которая прилично ведет себя за столом, но способна уплести целую гору еды. Одна из тех редких и проклинаемых людей, которые способны есть как не в себя и при этом не набирать веса. Или, точнее, тех, кто может себе это позволить, поскольку отрабатывает свою еду на все сто. Я достаточно слышал о Черри от Феликса и знал: она немало времени проводит в спортзале. У меня с Черри отношения были дружеские, но не близкие. Я ее побаивался.

Потом мы отправились ко мне домой и, устроившись на веранде, пили горячий чай с печеньем – за тем самым столом, где я сидел в ту ночь, когда Мэг перелезла через мой забор, а затем исчезла со стула, который сейчас занимала Черри.

– Ты сказала, у тебя есть история о привидениях, – напомнил я Акуле.

– Есть.

– Ну начинается, – буркнул Феликс.

Черри опалила Феликса взглядом столь жарким, что в темноте мне почудился его отблеск. Я почти испугался, что борода брата вот-вот затлеет.

– Да все просто, – заговорила она затем. – Ничего особенного. Сразу скажу: я не верю в жизнь после смерти в общепринятом смысле, в какую-то там душу, затерянную в эфире. Не верю в ад и рай, и мое представление о Боге таково: если Он, Она или Оно где-то есть, то к нашей жизни не имеет никакого отношения. На мой взгляд, Бог – это Мать Природа. Мы созданы в результате случайности…

– Матери Природе следовало надеть презерватив, – вставил Феликс.

– Похоже на точку зрения деистов[16], – заметил я. – Я не о презервативе, конечно.

– Возможно, – сказала Черри. – Так вот, все произошло однажды ночью, когда я была молодой – не ребенком, а взрослой женщиной. Жила я одна, в Хьюстоне, штат Техас, причем жила не в каком-нибудь классическом заклятом особняке, где над крышей тянут ветви старые деревья, стены увиты свисающими лианами, половые доски скрипят и дребезжат от ветра окна. Никаких енотов на чердаке. Вообще ничего, что могло бы навеять в нем атмосферу дома с призраками. Спала я крепко: никаких серьезных тревог у меня не было. Тогда я только начинала свою юридическую практику, которую в конечном итоге перенесла из Хьюстона в Накодочес. Но тогдашняя моя квартира была в высотке, и если бы я отдернула занавески и выглянула наружу, то увидела бы город, залитый сверкающими огнями. А если бы распахнула окно – чего сделать было нельзя, такого уж типа там окна, – внутрь хлынул бы гул автотранспорта на шоссе, сирены, обычные звуки города.

В общем, вы меня поняли. Ничего «призрачного» в традиционном понимании в том месте не было. Так вот: сплю я однажды и понемножку начинаю пробуждаться – думаю, должно быть, наступило утро, биологические часы тела включились и подают сигнал: пора вставать. И тут я будто бы слышу голос, зовущий меня по имени. Голос моего дедушки. Я села в кровати и увидела у изножья своего деда. Он стоял в тени, но через приоткрытую дверь ванной комнаты пробивался свет ночника, и этот свет проходил сквозь деда. Цвет его кожи казался не черным, а скорее серым, как сигаретный пепел. Он просто стоял, смотрел на меня, чуть повернув голову, как делал всегда, и повторял мое имя снова и снова. Я ответила ему. А он говорит мне:

– Сверни на перекрестке Пятьдесят девятой и Сорок пятой.

Я выдавила что-то вроде: «Что-что?» Но стоило мне заговорить, как он исчез. Я встала, схватила бейсбольную биту, которую держала у кровати, и пошла осматривать квартиру.

– Ты что, собиралась приложить дедушку? – спросил я.

– Да я не поверила, что это он. Дедушка жил в Маунт Энтерпрайз, почти четыре часа езды. Невозможно было поверить, что он сам приехал на машине, поднялся на