Опасная авантюра - Александр Джад

— Ужас-то какой! — прикрыла ладошкой рот соседка. — Ну и нравы нынче. Совсем крыша у некоторых поехала.

Внезапно запал у Катерины прошел. Она затихла, словно из нее выпустили весь пар. На секунду замерла. Обессиленно опустилась на холодную ступеньку и, закрыв лицо руками, заплакала.

Все это время Василий, в растерянности переминаясь с ноги на ногу, с восхищением смотрел на женщину и размышлял:

«Вот это да! И вправду огонь. Обожаю таких темпераментных. Дурак Колька, что от такой отказался…»

Однако что делать дальше, даже не представлял. Куда пойдешь без порток?

В этот момент в подъезд вбежал запыхавшийся Николай. Оглядел присутствующих. Мгновенно оценил обстановку. Здраво рассудил, что если ничего изменить нельзя, то ситуацию нужно принимать такой, какая есть. К чему оправдываться? Все равно никому ничего не докажешь.

Он протянул штаны приятелю.

— Одевайся!

Долго уговаривать Василия не пришлось. Он мгновенно натянул собственные штаны. И вполголоса, но довольно эмоционально убеждая в чем-то Николая, вместе с ним вышел на улицу.

Катерина начала осознавать всю нелепость ситуации, а соседи не уходили, ведь так ничего и не поняли.

— Катерина, — решил прояснить ситуацию муж соседки. — Твой и этот оказались…

— Ничего я не знаю. Отстаньте от меня, — слезы ручьем потекли из глаз. Вам какая разница?

В подъезд вернулся Василий. Поднялся на этаж к Катерине. Подошел и осторожно положил руку ей на плечо:

— Я тебе сейчас все объясню.

Она подняла голову, глянула на него, раскрасневшаяся от слез. Неожиданно потерлась щекой о его ладонь. И тут же уверенно сказала:

— Заходи! — поднялась со ступеньки и решительно распахнула перед ним дверь. — Сейчас разберемся, кто есть кто.

Подтолкнула Василия в квартиру. Прошла сама и закрыла за собой замок на ключ.

— Как говорил Цицерон, — укоризненно покачав головой, сказал мужчина из квартиры напротив: — О времена, о нравы!

Соседи с хитрой улыбочкой согласно закивали, с невероятными догадками и предположениями благополучно вернулись в свои уютные квартиры.

Не отстали от соседей Катерины и мы. Улыбки тоже не сходили с наших лиц. Курьезный случай, ничего не скажешь. Ну и Очкарик! Интересно, сколько у него еще подобных историй в запасе?

— Не люблю я эти гражданские браки, — пряча улыбку, подметила Толстушка. — Хотя печать в паспорте никого удержать не сможет.

— Интересно, а что там впоследствии? — вздохнула Валентина. — Вернется муж или все же осуществит задуманный побег?

— Чего тут непонятного? — удивился Виталий. — Решение принято. Он человек при погонах. Мужик сказал, мужик сделал. Куда ему возвращаться? Да и зачем?

— Это правда, — подтвердила Толстушка, — сварливых жен ожидает участь Екатерины. Того и гляди, мужик уйдет к любовнице. А та, изголодавшаяся по теплу, примет его со всеми недостатками. Катя тоже не растерялась. Всегда бы так.

— Согласен, — кивнул я. — Надо бы задуматься, как вести себя со своей второй половинкой. Одних такое поведение супруги не напрягает, других задевает, третьих бесит. Так семьи и распадаются.

— Точно! — вздохнул Артист. — Надо всего-то быть чуточку гибче и терпимее. Понимают это многие. Но понять и сделать, к сожалению, не одно и то же.

— Оригинальная история, — не выдержал Семен, искоса поглядев на мать. Она не отреагировала. — Прямо сценарий короткометражки.

— Ой, сынок, — вздохнула Валентина, — Очень хочу, чтобы подобное тебя не коснулось, — она призадумалась. — Но тут не угадаешь. Это уже как получится.

Незаметно за разговорами вечер плавно перешел в ночь. Мы перекусили, выпили чай, улеглись каждый на своей полке. Я и Валентина внизу, а ее сын забрался наверх.

Мерно стучали колеса убаюкивая. Глаза сами собой начали закрываться. И тут…

Глава 5 Ночь без сна

Это было невыносимо. За тонкой перегородкой явно происходили какие-то непонятные события. Слышались приглушенные вскрики, вздохи, возня. Кто-то негромко, но с определенной последовательностью бился о тонкую перегородку.

Слышались то ли чувственные стоны, то ли яростное сопение, порой доносилось даже грозное рычание. Но, ни единого слова произнесено не было, словно там возились не люди а бессловесные создания.

Заснуть в таких условиях невозможно. Мое пылкое воображение рисовало такие картины, что даже самому себе стыдно признаться.

Никто из других пассажиров на это не реагировал. Похоже, им этот кагал не мешал. Видимо, придется и мне смириться.

Только, как оказалось, легче сказать, чем сделать. Поначалу просто злился — спать не дают. Затем пришла очередь любопытства. Что же это они там такое вытворяют? Картины в моем воображении возникали самые откровенные. Представлять никто ж не запрещает.

Потом стало жутко. Может, там происходит какое-то злодейство. Мучают человека, издеваются над ним, пытают. Эта мысль мне не понравилась. Мы же не на Диком Западе, где человеческая жизнь — копейка.

Придя к такому выводу, успокоился. Вернулся к первой версии. И тут же, ничем себя не ограничивая, продолжил мечтать.

Увлекшись подобными мыслями, даже не заметил, когда прекратилась вакханалия за стенкой. Видимо, как только наступила тишина, сразу и отключился.

Утром встал совсем не выспавшись. Умылся, побрился, причесался. Мы с Валентиной и Семеном вместе позавтракали, словно старые добрые знакомые. Валентина принялась убирать со стола, а я вышел в проход. Уж очень интересно, что за соседи расположились рядом с нами.

И увидел. В сторону вагона-ресторана, держась за руки, направилась пара. Скорее всего, молодожены из ближнего к выходу купе.

Они почти никуда не отлучались, разве только по необходимости. Видимо, им вполне хватало общения между собой.

Из-за жары в вагоне, мягко говоря, было не холодно. Двери в купе открыты. Всех, кроме одного, находящегося рядом с нами.

Это было непонятно. Они там Освенцим решили себе устроить, газовую камеру?

Как говорят, каждый с ума сходит по-своему. Незачем лезть с советами к чужим людям, особенно, когда тебя об этом не просят.

Придя к такому выводу, я вернулся в купе. Однако странность эта не давала мне покоя. Может, они там задохнулись и лежат без сознания, а мы медлим и не оказываем необходимую помощь.

Не выдержал и поспешил к проводнику Виталию.

— Есть всего два варианта, что происходило этой ночью, — принялся я пояснять. — Первый — там кого-то с кляпом во рту садистски медленно убивали. Второй — не менее темпераментно занимались любовью. Третьего, как говорят, не дано. А сейчас там тишина, и дверь в такую жару закрыта.

Просмотрев свои записи, проводник призадумался:

— Помню его. Черноволосый, среднего роста. В рубашке с коротким рукавом и при галстуке. Только в этом купе зарегистрирован всего один пассажир. Не с кем ему было кувыркаться. Если только в гости кто-то пожаловал.