Искатель, 1999 №10 - Картер Браун

еще не оправились от побоев, нанесенных Джорджем Тэтчером, — огрызнулся он. — Какого черта вы делаете в Санта-Байе?

— Навещаю трущобы.

— Если хотите знать мое мнение, Стерлинг просто спятил! — он громко фыркнул. — Кто кроме чокнутого мог бы организовать вчерашнюю вечеринку и заставить своих гостей слушать эту безумную запись? — Его светло-голубые глаза с ненавистью уставились на меня. — Вы знаете, что его никто не видел уже три дня!

— Вы сообщили об этом полиции? — тихо спросил я.

Норман сердито пожал плечами:

— После всей той лжи, которую он наговорил на своей пленке, мне плевать на то, что могло с ним случиться. Если его уже пришили, значит, справедливость восторжествовала!

— Я полагаю, что вы займете его место. И дадите «Стратегическому развитию» свой собственный совет.

— Его могут и не принять, — огрызнулся он. — Только имя и репутация Стерлинга заставили совет директоров отвергнуть позицию Курта Стангера.

— Но вы же старые приятели с Джорджем Тэтчером. Разве он не замолвит за вас словечко?

— Окажите мне небольшую услугу, Бойд, — прошептал он. — Как только допьете, умрите!

Он повернулся и поспешно покинул бар, так что я смог относительно спокойно допить мою водку. Когда я выпил половину второго стаканчика, было уже без четверти семь, и меня начала беспокоить возможность того, что Стерлинг Уэйленд не появится вообще. Тут я увидел знакомую фигуру, пробиравшуюся в мою сторону через толпу выпивох. У него лицо хамелеона, подумалось мне, и поэтому я никак не мог его вспомнить прошлой ночью. Тогда это было лицо дворецкого, сейчас — повесы в загуле.

— Привет! — он широко улыбнулся, подойдя ко мне. — Вы меня еще помните?

— Конечно, но вы вовсе не Чак Макензи, ибо пару часов назад я разговаривал с настоящим Макензи.

— Вот как? — Это совершенно его не обеспокоило. — Но почему бы вам не продолжать называть меня Чаком? Чтобы мы не путались.

— Хорошо. Что будете пить?

— Ничего. Стерлинг решил, что здесь слишком шумно для беседы, и попросил меня доставить вас к нему.

— Куда же? К черту на кулички?

— Вы отвратительно подозрительны, Дэнни, — усмехнулся он. — Он ждет нас на строительной площадке. Там теперь никто не появляется — кому нужна эта зона бедствия. Это всего пятнадцать минут на машине.

— Я буду счастлив встретиться с ним, — сказал я, допив водку. — Я уже начал сомневаться, существует ли вообще Стерлинг Уэйленд.

— Он существует, — заверил тот, кто не был Чаком Макензи. — Вы сами в этом убедитесь.

Мы проехали на север от города вдоль побережья миль пять, потом повернули направо на совершенно новую дорогу, которая через четверть мили превратилась в разбитый проселок. С минуту мы подпрыгивали на ухабах, затем пересекли новейший мост, и Чак остановился сразу за ним. Он включил внутренний свет и расслабленно откинулся на спинку сиденья.

— Мы находимся в центре кладбища, где похоронена мечта Курта Стангера, — сообщил он. — Больше, чем хорошая идея, человеку нужны деньги для ее осуществления. — Его указательный палец ткнулся в ветровое стекло. — А вот и Стерлинг!

Я посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел в быстро сгустившихся сумерках.

— Я никого не вижу, — сказал я и вдруг уставился в дуло револьвера в шести дюймах от моего удивленного лица.

— Стерлинг считает меня более хладнокровным, чем он сам, — тихо проговорил Чак. — Поэтому он попросил меня встретиться с вами, чтобы задать вам пару важных вопросов. И если я не получу на них ответов, вы — мертвец, Дэнни!

Он не шутил, инстинктивно почувствовал я и ощутил холод внизу живота. Чертовски трудно было отвести взгляд от ствола. Его лицо преобразилось в холодную, беспощадную маску, а слабый блеск в прикрытых веками глазах свидетельствовал, что он был не прочь всадить мне пулю в голову.

— Вы меня убедили, — постарался я сказать таким беспечным голосом, словно он принадлежал хозяину похоронного бюро. — Так что задавайте ваши вопросы.

— Почему вы убили Алисию Эймс прошлой ночью? — резко спросил он. — И что вы сделали с магнитофонной пленкой?

— Я ее не убивал.

Дуло приблизилось на пару дюймов к моему лицу, и мне пришлось скосить глаза.

— С самого начала вы оказались не тем человеком, который был нужен. Мне пришлось раскрыть себя, чтобы не дать Тэтчеру растоптать вас и уничтожить запись. Потом вы попытались словчить. Кто вас перекупил так быстро?

— Алисия Эймс, — пробормотал я.

— Вы не могли придумать что-нибудь получше?

— Это правда. — Я рассказал ему, как она появилась в моей квартире и как в конце концов ушла от меня, забрав и пленку, и мой револьвер, оставив, однако, свою сумочку. О том, как я поехал к ней домой и нашел ее мертвой.

— А запись?

— Ее там не оказалось. Я решил, что убийца забрал ее.

— А ваш револьвер?

— Он валялся на полу.

— Орудие убийства? — Он застонал, когда я кивнул. — Вы занимаетесь не своим делом, Бойд. Вам следовало бы приобрести принадлежности чистильщика сапог и попробовать себя в этой профессии!

— Я подумал об этом, — устало проговорил я. — Если бы с самого начала Уэйленд или вы правильно проинструктировали меня, все могло бы быть иначе.

— Терпеть не могу, когда плачет мужчина! — насмешка в его голосе вызвала у меня во рту ощущение горечи. — С вами все кончено, Бойд! По возвращении в гостиницу, вам следует упаковать ваш чемодан и вернуться в Нью-Йорк первым же самолетом. Если вы завтра все еще будете в Санта-Байе, я явлюсь по вашу душу с этим пистолетом! Вам заплатили тысячу долларов, а вы полностью провалили дело. Так что считайте, что вам повезло, что вы до сих пор живы! — Дуло отодвинулось на пару дюймов. — Выходите из машины.

— Что? — уставился я на него.

— Конечно, до города восемь миль, — резко сказал он. — Может, прогулка пойдет на пользу вашей глупой башке!

Тщеславие никогда меня особенно не занимало. При моем-то профиле, зачем мне оно? Но за последние двадцать четыре часа меня выставили последним молокососом. Сначала Тэтчер вздул меня, затем Алисия Эймс наставила на меня мой собственный револьвер и унесла магнитофонную запись, а теперь вот фальшивый Чак Макензи хотел нанести мне последнее оскорбление, заставив прошагать пешком восемь миль. Мое терпение лопнуло.

— Выходи! — нетерпеливо повторил он.

— Уже выхожу, — жалобно захныкал я и открыл дверцу машины. — Значит, обратно через мост, потом по проселку до нового шоссе, так?

— Сам найдешь дорогу! — прорычал он.

— Хорошо, хорошо! — я изобразил нервную улыбку. — Как насчет небольшого одолжения? У меня кончились сигареты, не угостите ли вы меня одной?

— Я ошибся насчет чистильщика, — он засунул револьвер под пиджак и полез в карман за сигаретами, — вам