Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова

он там действительно кого-то видел? – нахмурился Волошин.

– Он этого не говорил, а вот то, что там иногда кто-то появляется… Уверена, огни Венька видел. И… почувствовал что-то.

– Что-то? Еще один экстрасенс на мою голову!

– Страх – защитная реакция организма, – заметила я. – Так он реагирует на опасность. Иногда даже раньше, чем человек поймет, что опасность возникла. Это вроде красного сигнала светофора: не лезь.

– То есть ты тоже считаешь, что маяк таит опасность, как сказали бы в романах?

– Вряд ли кто там прячется. По крайней мере, в тот момент, когда мы были возле маяка, я не почувствовала присутствия кого-либо.

– Ни мертвых, ни живых?

– Вот именно.

– Вопрос: какое все это имеет отношение к нашему делу?

– Если верить мальчишке, прямое. Зиновьев заинтересовался маяком…

– И вскоре скончался.

– Понимаю, что звучит это по-дурацки, но…

– Почему же по-дурацки? – все еще хмурясь, пожал плечами Вадим. – Зиновьев задавал вопросы старику-историку и болтался возле маяка. Можно предположить, что это связано с исчезновением его дочери. Допустим, он напал на след, а убийца дочери принял меры… Проблема в том, что Зиновьев у нас скончался вроде бы без посторонней помощи.

– Вика считает иначе.

– И готова раскошелиться, чтобы доказать свою правоту. Значит, нам следует напрячься и найти причину, по которой ее дед отдал богу душу.

– Я думаю, что возле дороги видела мать Вики, – помолчав, сказала я. – Раньше в поселке была еще одна автобусная остановка.

– Рядом с этими кустами? – предположил Вадим.

– Нет. Чуть ниже, возле старой конюшни. Поссорившись с отцом, женщина отправилась к остановке короткой дорогой. Но, скорее всего, до нее не дошла.

– И что, по-твоему, могло произойти? Ее там кто-то ждал и убил преднамеренно? Или это все-таки был несчастный случай?

– Спроси что-то полегче.

– То есть она… не дала понять, какого хрена болтается возле этих кустов? – Вадим вздохнул и сказал примирительно: – Извини.

– Не извиняйся. Я знаю, что от моего дурацкого дара никакого толку.

– Джокер так не думал.

– Джокер был слишком добр ко мне, – вздохнула я.

– Ладно, по крайней мере, кое-что стало вырисовываться. Мать Вики погибла, а вовсе не сбежала за лучшей жизнью, как, видимо, рассчитывали в правоохранительных органах. Зиновьев несколько лет неизвестно чего ждал, потом вдруг начал вести собственные поиски и в результате скончался. А что? Вполне себе версия, как считаешь? Другой все равно нет, – кивнул Вадим, отвечая на собственный вопрос. – Следовательно, должно быть некое событие, после которого старик приступил к этим самым поискам. И второе: убийца, вольный или невольный, чего мы пока не знаем, до сих пор находится здесь. Решил, что поиски Зиновьева выйдут ему боком, и каким-то хитрым способом от него избавился. Можно предположить, что наш злодей как-то связан с маяком, хотя моей фантазии не хватает придумать, какого хрена ему там понадобилось. Еще один вопрос – и я заткнусь: как думаешь, дочь Зиновьева прикопали все в тех же кустах? Или рассчитывать на это не приходится?

– Она не показала место, – пожала плечами я. – Можно попробовать еще раз…

– Не показала – и ладно. Найди мы сейчас труп, работу это скорее затруднит. Понабегут конкуренты в погонах, а нам это ни к чему.

– Я даже не уверена, что это она. – Я поспешно отвернулась, прозвучало это так, точно я жалуюсь.

– А можно это как-то… уточнить?

– Можно попытаться.

– Ну да, беда с этими духами, паспорт у них не спросишь.

Я было заподозрила, что он издевается, но выглядел Вадим скорее озадаченным.

– Попрошу Вику прислать фотографию матери, – добавила я, вновь почувствовав свое бессилие и, как следствие, раздражение от собственной никчемности.

Достав мобильный, я написала Виктории СМС, Вадим терпеливо ждал, когда я закончу, а потом сообщил:

– Дом мы проверили. Ни «жучков», ни камер.

– Мы? – не поняла я.

– Поэт приезжал. Хотел тебя дождаться, но я отправил его с глаз долой.

– Значит, в доме ничего подозрительного?

Вадим развел руками, а потом предложил:

– Пойдем сожрем чего-нибудь… На сытый желудок лучше думается. Хотя меня обычно в сон клонит. Что, кстати, тоже неплохо.

Сообщение от Вики пришло, когда мы были в ресторане. Фото, должно быть, не из самых последних, женщина на нем выглядела лет на тридцать пять. Длинные светлые волосы, задорная, совсем юная улыбка. У дочери другой фотографии не нашлось, или мать Вики – из тех, кто не любил фотографироваться? Для женщин ее внешности это редкость.

Я протянула мобильный Вадиму, он взглянул и сказал:

– Симпатичная, – с грустью или мне показалось? Мужчины, как известно, неравнодушны к женской красоте, и гибель молодой красивой женщины, должно быть, вызывает у них больше сожаления.

Я положила мобильный перед собой, пытаясь сосредоточиться на изображении. Как там говорил Бергман? Освободи свое сознание, попытайся стать тем, кого видишь. Легко сказать. Мысли скакали, точно блохи, Вадим напротив тоже мешал. Я могла думать лишь о том, что выгляжу, должно быть, по-дурацки. Глаза, у нее красивые глаза…

Как и в какой момент это произошло, вспомнить я потом не смогла. Я вдруг оказалась точно в замкнутом пространстве, скрытая от окружающего мира невидимой стеной. Невидимой и непроницаемой. Звуки сюда не доходили. Тишина, в которой я словно парила, как в невесомости. И тут раздался крик. Жуткий, мучительный, так кричат от боли. От боли, которая рвет на части, лишая разума, лишая надежды, и остается лишь одно желание – поскорее умереть.

– Лена, Лена! – кто-то настойчиво звал меня.

Словно внезапно очнувшись от глубоко сна, я с удивлением оглянулась. Ресторан, я сижу за столиком, напротив Вадим, внимательно смотрит на меня с намеком на беспокойство.

– Все в порядке? – произнес он.

– Да, – сказала я неуверенно.

Он продолжал меня разглядывать, и я спросила:

– Я… наверно, странно выглядела?

– Нормально. Вру. Это было жутко, как будто ты здесь, но тебя нет. Выражаясь литературно, здесь бренная оболочка, а душа улетела. Слава богу, что вернулась. Можно узнать, где успела побывать?

– Сама толком не знаю, – пожала плечами я и залпом выпила стакан воды, который стоял под рукой. – Но место скверное.

– Замечание сделать позволительно?

– Валяй.

– После того как Джокера не стало… твой дар прогрессирует, ты не находишь?

– Нет. Не нахожу.

– Ага, – кивнул он. – На всякий случай в следующий раз предупреждай, прежде чем куда-то отправиться, дабы не травмировать мою чересчур впечатлительную душу.

– Согласна, я нашла неподходящее место…

– Никто, кроме меня, ничего не заметил, – заверил он. – Это длилось чуть больше минуты. Просто я перепугался: а вдруг ты не вернешься.

– Меня такая перспектива совсем не радует. Возле дороги мы видели ее, – без перехода сообщила я. – Но это не