Исправительный дом - Никки Френч

всем присутствующим без исключения. Табита огляделась. Места для публики и прессы буквально ломились, люди вытягивали головы и наклонялись вперед. Ощущение было такое, будто произошел несчастный случай и толпа любопытных пытается рассмотреть, что же случилось с жертвой.

– Вы руководили расследованием? – наконец вымолвила Табита.

– Так точно.

– Но я вас вижу впервые.

– Дело в том, что мы с вами уже встречались раньше.

– Раньше?

– Да, когда вы находились в полицейском участке и давали первые показания. Но вы были в таком ужасном состоянии, что, конечно, не запомнили меня.

Табита уже пожалела, что задала такой вопрос, и тяжело вздохнула. Она знала, что Дадли – профессионал и что он будет предельно краток в своих ответах. Он не скажет ничего, что ему не следовало бы говорить. Ему это просто не нужно.

– Но когда мне предъявляли обвинение, вас я точно не видела. Это в порядке вещей? – спросила Табита после короткой паузы.

– В общем, да.

– Но вы были назначены, – Табита запнулась, подыскивая нужное слово, – ответственным за ведение моего дела?

– Да, так, – отвечал детектив, неслышно барабаня пальцами по краю трибуны.

Табита заглянула в свой листок и снова обратила взгляд на Дадли:

– Я была единственным подозреваемым?

– Нет, мы всегда подходим к таким вопросам объективно.

– Я на самом деле не знаю, как правильно поставить вопрос… когда меня признали подозреваемой, я считалась просто таковой или главным подозреваемым?

На лице Дадли мелькнуло что-то вроде недоумения, а затем оно сделалось почти веселым, отчего Табите стало как-то не по себе.

– Вы что, серьезно? – странно усмехнулся детектив. – Давайте я вам все изложу по порядку.

– Хорошо, – кивнула Табита, и в горле у нее запершило.

Она снова отпила из стакана.

– Все стало ясно, как только мы начали расследование. Труп был обнаружен в вашем доме. При этом вы пытались скрыть его от вашего друга, который, в сущности, и нашел потерпевшего. Доказательств было и так достаточно. А потом выяснилось, что у вас был мотив, но вы солгали о нем.

– Ничего я не лгала!

– Ну ладно – скрыли его.

– Не думаю, что это слово здесь уместно.

– Это ваше личное мнение.

– Извините, – вмешалась судья Мандей, поворачиваясь к присяжным. – Я должна сделать одно замечание. Это, возможно, непросто, но вы должны учитывать тот факт, что человек, который на текущий момент не признан виновным, не обязан предоставлять информацию, которая может ему повредить. Надеюсь, вам это ясно. Продолжайте, мисс Харди.

Табита не могла понять, были ли ей на пользу эти слова судьи или нет. Она посмотрела в листок с вопросами.

– Вы не присутствовали на предыдущих заседаниях. Так что, возможно, я смогу рассказать вам о некоторых обстоятельствах, которые вам неизвестны…

– Вы должны задавать вопросы, мисс Харди, – резко прервала ее судья.

– Хорошо, я перефразирую. Очевидно, что с самого начала следствия вы были настолько уверены в моей виновности, что не стали рассматривать другие версии.

Табита сделала паузу и тут же спохватилась:

– Это так?

– Нет, это не так.

– Я хочу задать вам пару вопросов об уликах, которые обнаружил специалист во время осмотра места преступления.

– Я не могу давать комментарии относительно экспертной стороны расследования, – произнес Дадли с нотками беспокойства в голосе.

– Речь будет не об экспертной стороне. Первый мой вопрос касается наличия следов крови. Стюарту Ризу перерезали горло. Кровь была на его теле, на полиэтиленовой пленке, в которую завернули труп, на мне и на моем друге Энди. Но вот что самое интересное: следов крови больше не было нигде – ни на стенах, ни на полу, ни на потолке.

– Насколько я помню, на полу была обнаружена кровь.

– Да, но это были лишь отпечатки подошв нашей с Энди обуви. Но больше крови не было нигде. Вы не считаете это странным?

– Да нет, не считаю, – хмыкнул Дадли. – Каждое место преступления имеет свои особенности.

– Хорошо, – сказала Табита, снова заглядывая в список вопросов. – Все, что вы изъяли с места преступления, вы отправили на хранение на склад.

Дадли молчал.

– Я имею в виду не специально оборудованное помещение, не полицейский участок, не какое-нибудь правительственное здание, а простой коммерческий склад.

Снова молчание.

– Это так?

– Да, – отозвался Дадли.

– А разве это не рискованно? Ведь улики могли перепутать.

– Нет. Когда дело веду я, это исключено.

– Но когда я была на этом складе, то некоторые улики по моему делу хранились рядом с чужими вещами.

– И что?

– А то, что среди моих вещей могли оказаться и посторонние.

– А у вас есть доказательства, что это произошло на самом деле?

– Нет, но и нельзя исключить такой вариант.

Тишина.

– Так ведь нельзя исключить?

– Но этого же не произошло.

Табита почувствовала, как у нее заполыхали щеки.

– Просто я хочу сказать, что к хранению улик по моему делу отнеслись небрежно. Вы посчитали меня заведомо виновной, и все остальное для вас уже не имело значения.

Дадли взглянул на нее в упор, но снова ничего не произнес. Табита подалась вперед и едва ли не крикнула ему:

– Вы не согласны со мной?

– Нет, не согласен.

– Ладно. А что вы скажете касательно полиэтилена, в который был завернут труп? Моя подруга Микаэла сделала то, что должны были сделать вы! Именно она узнала, откуда взялась эта пленка. От транспортной компании, что перевозила диван!

– Ну и что? – пожал плечами Дадли.

– А то, что диван доставляли не в мой дом, а в дом самого Стюарта Риза. Вам и это не кажется странным?

– Ну, пленка могла остаться в машине мистера Риза, – снова пожал плечами Дадли.

– Резонно. А вы проверили его машину?

– Да, конечно.

– Нет, я хочу спросить, вы все полностью проверили? Ну, наличие крови, волокон и все такое, как в сериале «C. S. I.» [2]?

Дадли несколько замялся:

– Мне нужно проверить этот факт.

– Мы уже это сделали, мать вашу, за вас!

– Пожалуйста, мисс Харди, – воскликнула судья Мандей.

Табита обернулась в ее сторону и увидела, что Мандей сидит, подперев голову руками.

– Мисс Харди. Любого другого на вашем месте я бы отправила в карцер, – сказала та, поднимая усталое лицо. – Я, конечно, прошу от вас слишком многого, но все же, не могли бы вы сохранять хоть какое-то уважение к суду?

– Извините. Я погорячилась, – вздохнула Табита.

Она взглянула на свой лист с вопросами, а затем посмотрела на Микаэлу. Оставался один-единственный вопрос. Табита обдумывала его с того момента, как Лев Войцек покинул трибуну свидетеля. Она даже обсудила этот момент с Микаэлой, так как задать этот вопрос было на самом деле страшно. Но