У метро, у «Сокола» - Вячеслав Николаевич Курицын

испуганно отказалась. Сулейманов тогда совершил незаметное движение, и кинжал, лежавший на протянутой ладони, полетел вдруг ему за спину и вонзился в олений лоб.

— Давно хотел выбросить, — сказал Сулейманов. — Идем, да? Провожу вас, выброшу.

Резко содрал со стены голову, вывернув шурупы со штукатуркой, сунул ноги в галоши с чебурашками, мгновенно натянул перчатки, подхватил голову… Кинжал изо лба все же вытащил, оставил дома.

Во дворе встретилась чета лилипутов, оба в желтом. Сулейманов пуганул их оленьими рогами, лилипуты шарахнулись, залепетали, Сулейманов подмигнул Насте Кох.

— Нехорошо, — сказал Покровский.

Хотел сказать «братьев наших меньших», но осекся, это тоже вышло бы нехорошо.

Сулейманов осклабился:

— Это друзья мои. Мы тут знаем, что хорошо, что нехорошо.

— Мог ведь впрямь угробить старушек, по голове попасть, — сказала Настя Кох, когда вышли из ворот.

Девочки прыгали по клеткам, одна в синем, другая в красном, другие девочки. Подъехала маршрутка от рынка, оттуда выгрузились горожане с сумками и авоськами, на их место загрузились порожние горожане.

— Опасная личность, — согласился Покровский. — Скажу Жуневу, пусть скажет Подлубнову, чтобы сказал кому-нибудь наверху, что неплохо бы циркачу экспертизу… А нам главное, что нет больше дела на каркасах, ура.

Бочка с квасом у метро «Аэропорт». Циркулировал слух, что среди наливальщиц кваса распространена забава дохлых кошек в бочки кидать, мстить на такой манер покупателям за свои зачастую незадавшиеся судьбы. Покровский изучил вопрос, про кошек оказалось неправдой, и технология периодической пропарки бочек в Москве вроде бы соблюдалась. Дальше, однако, разматывалась целая цепочка «однако»: однако не только внутренности бочки, но и кружки… не очень чисто их можно вымыть — однако иной раз Покровский все же позволял себе кружку, в жару очень приятно бывает, а когда положительная эмоция против вируса, то не факт, что вирус ее сборет, — однако сейчас не стал пить квас Покровский. Не так жарко, как в начале недели.

Кравцов и Настя Кох, однако, в удовольствии себе не отказали, Кравцов уговорил кружку за пять копеек, Настя Кох за три. Покровский глазел по сторонам. Ба, снова Птушко из «Гидропроекта», на сей раз с незнакомым милиционером. Идут-хохочут.

— Чего хохочете? — спросил Покровский.

Милиционер набычился было, но Птушко его опередил:

— Товарищ следователь!

Покровский не стал поправлять, что он не следователь.

— Анекдот про Штирлица! — сиял гидропроектировщик. — Штирлиц выстрелил в Мюллера, а пуля отскочила. «Броневой!» — подумал Штирлиц.

И сам по новому кругу захохотал, и милиционер заулыбался тоже.

Покровский обрадовал Птушко, что миссия его окончена, ибо чебурашка найден.

— Ух! Прямо как в рассказе «Честное слово». Вы меня с поста снимаете! А кто он? Молчу-молчу.

— А правда, что анекдоты про Штирлица специально в КГБ сочиняли, чтобы не было к апрелю новых анекдотов про Ленина? — спросила Настя Кох, пока ждали на стоянке такси.

— Это тебе кто рассказал?

— Лапин, знаете? Новый майор. Дядя Лены Гвоздилиной.

— Дядя?!

— Да, он дядя ее. Вы не знали?

Покровский не знал.

Приехали на Петровку, Жунева нет, Покровский спустился в столовую, съел морковный салат, стакан сметаны, пирожок с капустой (сухой, не доел). Обратил внимание, что Чуров, не дождавшись в лотке у раздачи маленьких ложечек, взял для своей сметаны большую. Напомнил Ивану Сергеевичу про подполковника Сиднева, который все ел ложкой, а тот, оказывается, созванивается с Сидневым, не забывает. Сиднев увлекся на пенсии рыбками, три аквариума завел. Покровский представил, как Сиднев из аквариума рыбок ложкой вылавливает… врасплох. В кабинете на столе большой конверт из архива — номер «Огонька» с интервью академика Харитонова об автопробеге. Ну да, как и говорили: ВАЗ выпустил миллионные «Жигули» в 1973-м, устроил автопробег, привлек знаменитостей. На ВАЗе по странам СЭВ! Академик Харитонов с сыном, сменяя друг друга за рулем ослепительно белой модели, домчали от Москвы до Берлина за два дня. С ветерком! Открыты братские границы для «Жигулей» — ну, это журналистская метафора. Границы, конечно, не открыты, но… Интересная, кстати, тема!

Заглянул к экспертам: вот те нате, Чернецов в томате. Да, как и сказал Голиков, и вторая икона фальшивая. А краска та же самая — в одной мастерской изладили обе копии. Хорошо. Но где оригинал? И был ли он? Можно ведь просто стилизовать икону в похожем стиле.

Расположился под фикусом, долго листал записную книжку. Очень далеки все знакомые от волшебного мира религиозной живописи… Ага, вот юристконсульт Ефремов, не самый близкий товарищ, но парень хороший и понимает кое-что в антикварах. Сразу ответил на звонок, не отказался пересечься прямо сегодня, отлично. Договорились ближе к вечеру покалякать в «Софии».

Жунев появился, сидел мрачный. Покровский догадался: давление из ЦСКА? Пришлось брать выше: Подлубнову звонили из Министерства обороны, интересовались судьбой Бадаева. Выразили уверенность, что в его отношении соблюдаются все меры социалистической законности.

— Смотри, как сразу Голиков вздрючился, — сказал Покровский. — Но ты знаешь ведь уже про экспертизу?

Жунев знал, конечно. В то, что Голиков мог Бадаева обмануть с иконой, он сразу не верил. Столько лет предан. Проще заплатить ему немножко, чем кидать. А теперь вот пытается Голиков Бадаева защищать.

— За себя боится Голиков! Если в иконе замазан, так вообще… Да и без того боится: Бадаев много про махинации знает. Говно в том, что они звонят по всем инстанциям. Проверяющие нагрянут, Бадаева придется им показывать. Он начнет заявлять…

— Наклевещет, что невежливо разговаривали, — предположил Покровский.

— Это ладно, кто ему поверит. Другое плохо: потребуют отпустить или предъявить обвинение, а мы не готовы.

— Так не надо было его задерживать!

— Иди ты знаешь куда, Покровский!

— Куда?

— А вот, кстати, со Скаковой новости.

Ну? Хватит уже вроде со Скаковой-то.

Оказалось, что постовой милиционер рано утром видел, как из двора тети и дяди Козлова украдкой выскочил, мелко оглядываясь, какой-то парень, на оклик не остановился, а припустил и исчез. По приметам похож на Козлова. Чуть позже местные менты зашли к дяде-тете, те насмерть перепугались, утверждали, что Генка не появлялся. Подозрительно?

— Ни хрена не подозрительно, — сказал Покровский. — Не наш клиент, бегает по огородам по каким-то мелким делишкам.

— Согласен, не наш, — вздохнул Жунев. — Но придут проверяющие. У нас нить на Козлова, а мы мало того, что не идем по нити, мы еще и прямой сигнал игнорируем. Надо проверять, короче. Ты чем занят?

— По иконе пытаюсь шарить. Договорился уже сегодня попозже.

— Может сгоняешь пока на Беговую, а? Давай уж добьем тему.

Покровский вздохнул. Спросил, не хочет ли Жунев узнать, чем закончилась поездка к джигиту. А Жунев, оказывается, уже успел все выспросить у Кравцова, информацию переварить и забыть. Сейчас бы на Беговую…

Ладно.

Покровский