Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже - Ли Чайлд

отделении для купюр лежала долларовая бумажка. И это все. Одинокая однодолларовая бумажка. Никаких кредитных карточек. Ее испуганное лицо на выданных в Техасе автомобильных правах. Еще там было прозрачное пластиковое окошечко с фотографией маленькой золотоволосой девочки с живыми глазами.

— Элли,.пояснила она.

— Милый ребенок. Где вы спали прошлой ночью?

— В машине.

— А что ели?

— Я не ела.

— Я заплачу за бензин, — предложил Ричер. — Вы ведь все-таки оказываете мне услугу.

— Хорошо, — согласилась Кармен. — Я не буду возражать. Но только потому, что хочу успеть заехать за Элли.

Она прибавила газа.

Ричер откинулся на спинку сиденья и стал вглядываться в отодвигающуюся линию горизонта. Внезапно до него дошло, что ему сейчас надо сделать.

— Остановите машину, —- сказал он.

— Зачем?

— Не спрашивайте. Просто делайте, как вам говорят.

Кармен бросила на него удивленный взгляд, но машину остановила.

Ричер освободился от ремня безопасности и оторвал единственный карман у своей рубашки.

— Что на вас надето? —- спросил он.

— Что? Зачем вам это?

— Расскажите мне подробно, что на вас надето.

Она залилась краской:

— Это платье. Нижнее белье. Туфли.

— Покажите мне свои туфли.

Она стащила с себя туфли и передала их Ричеру. Он внимательно их изучил. Ничего. Он расстегнул свою рубашку и отдал ее Кармен.

— Я сейчас вылезу из машины и повернусь к ней спиной. Снимите с себя все и наденьте рубашку. Оставьте свою одежду на сиденье и вылезайте из машины.

— Зачем?

— Вы хотите, чтоб я вам помог? Делайте, что вам велено.

Ричер вылез из машины и отошел в сторону. Солнце немилосердно жгло его плечи. Затем он услышал звук открывающейся автомобильной дверцы. Он обернулся и увидел, как она босиком, в накинутой на плечи рубашке выбирается из машины. Рубашка была ей чудовищно велика.

— А теперь отойдите в сторону и ждите, — крикнул он.

Она отошла от машины на три метра, а он к ней вернулся. Ее одежда была аккуратно сложена и лежала на сиденье. Он еще раз обыскал ее сумочку, затем портфель. Ничего. Энергично вытряхнул платье, бюстгальтер, трусики. В них ничего не было спрятано. Затем он обыскал весь автомобиль.

На это у него ушло двадцать минут. Он не упустил ничего. Искал под капотом, под сиденьями, в багажнике — везде. Ричер не обнаружил ничего и был готов поклясться, что в машине ничего нет, поскольку ни один штатский не смог бы утаить от него в автомобиле хоть что-нибудь.

— Хорошо, — крикнул он. — Одевайтесь.

Он отвернулся и ждал, пока не услышал, что Кармен подошла к нему сзади. Она протянула ему рубашку, и он ее надел.

— Что все это значило? — спросила она.

— Теперь я вам помогу, — ответил Ричер. — Потому что теперь я вам верю.

— Почему?

— Ни один человек, если только у него нет серьезных проблем, не уедет за пятьсот километров от дома, не имея ни цента в кармане. А если у человека серьезные проблемы, он заслуживает того, чтобы ему помогли.

Она кивнула, как будто услышала комплимент в свой адрес. Они сели в машину, и Кармен вывела ее на шоссе.

— Итак, у вас впереди год, — продолжил прерванный разговор Ричер. — Это много времени. Через год вы можете оказаться за миллион километров отсюда. Новый старт, новая жизнь. Я вам именно для этого нужен? Чтобы помочь вам бежать?

Впереди возникли очертания бензоколонки.

— Просто согласитесь с тем, что года вполне достаточно. Время ждет, — сказала она.

— Конечно, — ответил Ричер. — Года достаточно. Время ждет.

В «кадиллак» влезло больше 75 литров, что обошлось Ричеру в стоимость комнаты в мотеле. Он протянул деньги в окно и жестом показал, что доллар сдачи оставляет заправщику. Он посчитал, что парень заслужил свой доллар. Термометр на приборной доске показывал, что на улице 44 градуса.

— Gracias, senyor, — сказала Кармен. — Спасибо.

— Не за что, — ответил он. — De nada, sehorita.

— Вы говорите по-испански?

— В общем, нет. Я служил везде, где только можно, поэтому знаю по нескольку слов на многих языках. И только. За исключением французского. По-французски я говорю довольно хорошо. Моя мать была француженкой. Парижанкой.

— Так вы наполовину иностранец.

— Иногда мне кажется, что больше, чем наполовину.

Она недоверчиво улыбнулась и выехала на шоссе.

— Вы должны называть меня сеньорой, у меня есть муж.

— Да. Еще какой.

Она немного помолчала. Затем глубоко вздохнула:

— В этом и заключается проблема. У меня нет года.

— Как так?

— Месяц назад его дружок-адвокат рассказал, что готовится сделка с обвинением. Лично я думаю, что Шлюп в обмен на досрочное освобождение заложит своих партнеров по бизнесу, а его второй дружок лоббирует эту сделку, пользуясь властью окружного прокурора.

— Черт! — вырвалось у Ричера.

Кармен кивнула:

— Да. Я слишком долго тянула.

— И как обстоят дела с заключением сделки? — поинтересовался Ричер.

— Она уже заключена,произнесла Кармен еле слышно.

— И когда он выходит?

Сегодня — пятница. Думаю, в понедельник.

— Может быть, он изменился. Тюрьма, бывает, меняет людей. — По ее лицу он видел, что зря тратит свое красноречие. И из своего опыта он знал, что тюрьма не меняет людей в лучшую сторону.

— Нет, Ричер. У меня большие проблемы. Гарантирую.

В ее голосе было что-то необычное.

— Почему?

— Потому что это я сообщила о нем в налоговую службу.

— Как вы это сделали?

— Я им позвонила. У них целый отдел проверяет сведения, полученные от супругов. Это один из основных приемов в их работе. Такие вещи часто случаются при разводах.

— Так почему же вы не пошли дальше и не получили развод? Муж-прtступиик — это ведь серьезное основание. В некотором роде измена.

Кармен бросила взгляд на зеркало, в котором отражался лежавший на заднем сиденье портфель.

—- Этот шаг не решает проблему Элли. Всем сразу же придет в голову, что я могу вывезти ее из штата. Шлюп будет иметь законное право потребовать, чтобы я зарегистрировала ее местонахождение, и он, несомненно, им воспользуется.

— Вы могли бы остаться в Техасе.

Она кивнула:

— Знаю, знаю. Но не могу. Я просто не могу здесь находиться. Здесь со мной было такое, о чем я хочу поскорее забыть.