Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов

вы понимаете… – Женя смутилась. Гуров видел, что признание дается ей с большим трудом. – Он всегда был трусоватым парнем. Только мной командовать и может, ревнует сильно. Но я его почему-то все равно люблю, – пожала она плечами.

– Бывает, – подбодрил Евгению Лев Иванович и улыбнулся девушке.

– В общем, он отказался идти. А Олега в этот день в городе не было. Он уехал с родителями в Рязань, на свадьбу двоюродного брата. Таня потом рассказывала, что она всего-то два дома от меня и успела отойти, как к ней сзади подъехала какая-то машина, и парни в балаклавах затащили ее в салон. Отвезли на какую-то стройку и там втроем…

– Она подавала заявление? – спросил Лев Иванович.

– Да что вы! Какое заявление! Она так боялась, чтобы Олег и ее мама об этом не узнали! Таня кое-как добрела до меня, после того что с ней произошло, и я позвонила Марии Семеновне, ее маме, предупредить, что Таня останется у меня ночевать. Ее всю ночь колотило. Я ее отхаживала, коньяком отпаивала. Она час из ванной не выходила, всю эту грязь с себя пыталась смыть. На Тимофея очень обиделась тогда, сказала ему прямо в лицо, что он трус и ничуть не лучше, чем эти подонки. И на меня поначалу взъелась, что я с таким парнем дружу. А что я могла поделать… С меня и с Тимофея она тогда же и клятву взяла, что мы никому, а тем более Олегу, об этой истории ничего не расскажем.

Евгения судорожно вздохнула, словно всхлипнула, и опустила голову.

– Мы потом с ней помирились – где-то через неделю, – продолжила она рассказ. – А еще через неделю она пришла ко мне и сказала, что беременна и что ребенок – не от Олега. Я предлагала Тане рассказать обо всем Олежику или потихоньку сделать аборт, но она только головой мотала, слезы лила и все твердила: «Ненавижу их, ненавижу этих скотов». Это она так обо всех мужчинах стала отзываться после того, что с ней произошло. А потом она пропала на целую неделю и даже Олега не хотела видеть, а когда появилась, то заявила мне, что нашла себе очень хорошего парня и с Олегом больше встречаться не будет. Потом при мне же ему позвонила и сказала, что его не любит и выходит замуж за другого.

– А фамилия этого ее нового парня была случайно не Пономарев? – искоса глянул на девушку Гуров.

Евгения снова удивилась его осведомленности, но подтвердила:

– Да, Пономарев Витя. Мы все вчетвером его с самого детства знали. Очень симпатичный парнишка, только вот глухонемой от рождения. Он сначала с бабушкой в том же доме, что и Татьяна с мамой, проживал. А потом бабушка его умерла, а его самого в интернат определили. Ему тогда лет четырнадцать было.

– А квартира, где Виктор и Светлана зарегистрированы в настоящее время… – Лев Иванович на секунду задумался, вспоминая, а потом назвал адрес. – Чья это квартира?

– Эта квартира Виктору от родителей в наследство досталась. Бабушкину двушку он потом продал, а сам переехал в родительскую квартиру – трехкомнатную. Он очень умный парень, несмотря на свою врожденную глухоту. Окончил заочно университет. Правда, не знаю, на кого он учился. Я редко с ним вижусь.

– Давайте вернемся к Тане, – предложил Лев Иванович.

– Олег, конечно же, очень расстроился. Пытался выяснить, почему она вдруг его решила бросить, не верил, что она всерьез за Витю замуж собралась. Но потом психанул и в армию назло Татьяне ушел. Думал, что она перебесится и когда он вернется, то сама к нему прибежит. Но он не вернулся… Тимофей написал ему, что Татьяна родила дочку, а где-то через месяц Олег погиб. Я до сих пор подозреваю, что он нарочно во время учений сам себя подорвал. Не мог он без Тани. Да и Татьяна тоже об этом догадывалась, переживала сильно его гибель, во всем корила себя. Оставит Светочку на Виктора, ко мне прибежит и рыдает по часу-полтора. Худющая стала! Молоко у нее от переживаний перегорело, ребенка кормить нечем стало… Хорошо, что у меня мама – педиатр на ее участке, она все, что надо, выписала для Светика. Всякие смеси, кефир с молочной кухни…

Женя вздохнула, от грустных воспоминаний лицо у нее сделалось уставшим и замученным.

– А Таня не говорила, почему она решила сойтись с Виктором? – задал Гуров Жене очередной вопрос.

– Ну, как же! Тут ведь и так все ясно! Ей ведь надо было скрыть свою беременность. Она Витей просто воспользовалась, дуреха! Витя-то ее по-настоящему любил. Мы еще подростками были, все над ним посмеивались, когда он к Танюхе подкатывал. То яблочко ей подарит, то конфет притащит. А мы, дурочки, эти конфеты лопали и над ним хихикали. Цветы охапками ей дарил. Потом, когда в интернат уехал, мы долго его не видели – года три с половиной, наверное. А когда он появился с огромным букетом роз у дверей Татьяны на ее семнадцатый день рождения, мы, девчонки, просто обалдели, какой он стал красавец! А он потом больше и не терялся, часто в бабушкиной квартире ночевал, с Татьяной общался, в гости к ней приходил. Ну, как мог, общался, понятное дело. Он ее даже языку глухонемых научил.

– Получается, что Татьяна, чтобы скрыть беременность, возникшую в результате изнасилования, решила сделать так, чтобы все подумали, что ребенок родился от Виктора?

– Да, именно так, – согласилась Евгения. – С Олегом этот номер бы у нее не прошел. Он знал, что она девственница, и берег ее до свадьбы. У них такая договоренность была. Это не мы с Тимой… Но если бы Таня вдруг ни с того ни с сего стала бы соблазнять Олега и тянуть его в постель, он наверняка бы что-то заподозрил. Ну, а потом все равно все открылось бы. Поэтому молчун Витя, влюбленный в Таню по уши, был для нее идеальным вариантом оправдать свою беременность.

– Но сам-то Виктор знал, что это не он отец девочки?

– Сначала не знал, но потом, перед самым рождением Светланы, Таня все ему рассказала и предложила ему решать, нужна она, Татьяна, ему или нет. Как она мне потом сказала, Витя был единственный, кто имел право знать всю правду. Он не отказался и даже дал Свете свое отчество и фамилию, хотя они с Татьяной так и не зарегистрировались, – вздохнула Евгения.

– М-да, грустная история, – озадаченно поцарапал Лев Иванович пальцем по виску. – Скажите, Женя, а вы давно видели Виктора?

– Месяцев пять назад. Случайно на улице встретились. Он мне и сказал, что Татьяна умерла. Что ее убили, – грустно сказала девушка.

– А сам он откуда об этом узнал?

– Из интернета, конечно же! Откуда сейчас все новости еще можно узнать? По телевизору таких вещей не говорят.

– Женя, я вижу, что вам тяжело говорить об этом, – участливо сказал Гуров. – Но мне нужно знать, не рассказывала ли вам Татьяна о том, почему именно она уехала от Виктора и от дочери в Москву. Что она переживала смерть Олега – это понятно, но ведь его не вернешь. Почему бы не радоваться тому, что есть квартира, дочка, муж, который любит…

– Я так думаю, что все дело в характере Татьяны, на который наложилась ее личная трагедия, – немного подумав, ответила Евгения. – Если говорить честно, то Таня была страшная эгоистка. Мама ее воспитывала одна. Отца Татьяна никогда не знала, и вопросы о нем всегда были табу в их семье. Мария Семеновна Таню баловала и старалась, чтобы та ни в чем не знала нужды. Таня же маму, несмотря на это, в грош не ставила, капризная росла, своевольная. Но, с другой стороны, Таня была очень умная, школу с серебряной медалью закончила, а с нами, своими друзьями, была добрая и щедрая. Мы с Таней и Тимой из небогатых семей, чего не скажешь об Олеге. Так она всегда делала так, что именно Олег всех и в кино водил за свой счет, и пиццу заказывал на свои деньги, если потусить все вместе собирались. Татьяна и Олегом вертела, как хотела, хотя и любила его. Такая уж она была по натуре. – Женя пожала плечиками. – Наверное, она не смогла жить с тем, кого не любила, а ни Витю, ни Светочку она не любила. Хотя на дочку Вите деньги присылала, и немалые.