Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

— Не знаю. Наверное, около тридцати, — небрежно сказал Роберт. — Заниматься подсчетами — это не мое. — Он вытащил нож из дверного «кармана». — Я предпочитаю лезвие пуле, а ты?

— Кейси Морган предпочла лезвие? — спросила Лорел, чувствуя, как у нее скрутило живот.

Он улыбнулся, и его глаза засияли.

— Если хочешь знать, была ли она одной из моих, просто спроси.

— Так она была? — Должен же быть какой-то выход.

— О да, — мягко, даже с нежностью сказал Роберт. — Она была бойцом, и, черт возьми, хотел бы я, чтобы она умерла не так быстро… Хотя там была и моя ошибка. Первое убийство.

— Значит, ты перешел к проституткам, чтобы усовершенствовать свою безумную игру? — спросила Лорел и поморщилась: теперь заболело горло.

Он запрокинул голову и рассмеялся, быстро сменив фокус.

— Да. Именно это я и сделал. И вы никогда не нашли бы тех раздавленных птичек, те тела, если б погода не помогла…

Лорел вскинула ноги и выбросила их вперед, целя ему в нос. В следующее мгновение она дернула плечом вниз и локтем вверх, толкнула дверцу и вывалилась наружу, в снег. Тяжело приземлившись, кувыркнулась и вскочила на ноги. Мир закружился, и ей пришлось замереть и втянуть ледяной воздух, чтобы прийти в себя.

— Сука… — Роберт захлопнул дверцу и потопал по снегу, обходя фургон спереди. Из его разбитого носа текла кровь.

— А вот это объяснить будет трудно. У вас часто ломают нос во время уединенного разговора с Богом?

Лорел нарочно привлекала его внимание к своему лицу, понемногу отводя назад и готовя для удара правую ногу. Освободить руки пока не удалось, но она продолжала яростную борьбу с путами, невзирая на боль от раны в плече и многочисленных ушибов.

Роберт поднял нож и зарычал. Зубы у него были красными от крови. Он бросился на нее, и Лорел врезала ему ногой под подбородок. Взревев от боли, он повторил бросок и повалил ее на снег. Лорел ударилась задницей, потом головой. Роберт обхватил ее за талию и поднял, приставив нож к горлу.

Смятая паникой, Лорел вскрикнула.

— Стой, братец. Не двигайся. — Эбигейл Кейн вышла из-за фургона, держа в здоровой руке «Глок 43». На запястье другой руки все еще белела повязка.

— Эбби? — Не отпуская Лорел, Роберт повернулся к сестре. — Ты что здесь делаешь?

Эбигейл была в зимних ботинках с меховым отворотом, темных джинсах и шерстяном пальто, наглухо застегнутом на «молнию».

— Я видела, как ты столкнул с дороги пикап с сестрой, и проследила за тобой. Моя машина там, в ложбине за теми деревьями. — Снег был ей по колено и выше, но она уверенно шла к ним, держа пистолет твердой рукой. — Ты же не думаешь, что я позволю тебе обидеть сестру? Как ты мог? После всего, что я для тебя сделала…

— Ты? Для меня? — Роберт сплюнул и махнул свободной рукой. — Ты издеваешься надо мной? Ты убила моего отца. Нашего отца.

Разноцветные глаза Эбигейл потемнели.

— Он не был твоим отцом, идиот. Он был моим отцом. И ее. Зик Кейн был злобным ублюдком. — Ее лицо прояснилось. — Но я его не убивала. В отличие от тебя, я не убийца.

Роберт хрипло, с усилием рассмеялся. Его дыхание обожгло Лорел ухо.

— Как ты можешь так говорить? Ты сама-то веришь в это? — Он наклонил голову, и его борода коснулась макушки Лорел. — Тебе что, настолько херово, что ты веришь в собственную ложь? Или тебе просто нужно, чтобы твоя новая младшая сестра тебе поверила?

Эбигейл покачала головой; ветер трепал ее темно-рыжие волосы.

— Ты болен, Роберт. Позволь нам помочь тебе.

— О, ты мне уже помогла, — мрачно сказал Роберт.

Лорел высвободила из пут одну руку. Если б он передвинул нож немного вправо, она могла бы просунуть руку между его запястьем и своим лицом.

Эбигейл, казалось, не заметила ее движения.

— Я не виню отца за то, что он пытался помочь тебе скрыть твои преступления. Ты же не хотел убивать тех животных, не хотел?

— Эбби, — с болью выдохнул Роберт. — Это же наш секрет…

— Знаю. Я слушалась отца и хранила твои секреты, даже когда тебя поймали за тем, что ты заглядывал в чужие окна и крал женские трусы. Ты болен. Тот отец, которого ты хочешь знать, Лорел, скрывал эти преступления и использовал свое влияние как пастора, чтобы защитить того Роберта. — Ее глаза блеснули. — Даже от обвинения в попытке изнасилования, когда ему было пятнадцать. Отец откупился тогда от семьи девочки.

Лорел почувствовала, как Роберт задрожал у нее за спиной.

— Это все неправда. Я был не виноват. И отец понимал…

Эбигейл тряхнула головой.

— Но здесь ты просчитался, братец. Ты пытался убить Лорел. Ты стрелял в нее. Зачем? Чтобы отобрать у меня мое? — Ее лицо, и без того красное от холода, исказилось от гнева.

Роберт схватил Лорел за бедро и с такой силой прижал лезвие к ее шее, что из-под него потекла кровь. Пистолет, который был у нее за поясом, уперся ей в спину, но дотянуться до него она не могла.

— Ты сама отобрала у меня мое, когда убила отца. Как только я увидел ее, как только понял, кто она такая, мне стало ясно, что ты бросишь меня ради нее. Ради своей единокровной сестры. Я понял, что ты донесешь на меня или заставишь бросить мое хобби, а я сделать это не могу. Мне нужны мои птички. Я знал, что ты сделаешь, и должен был остановить тебя. Без нее все может быть по-прежнему. Без нее мы можем быть вместе, ты и я…

Лорел постаралась успокоить дыхание.

— Почему ты взял кладбищенский фургон, Роберт?

Он усмехнулся.

— Я дружу с шерифом и знал, что твой дядя у всех под подозрением. Все логично. Да и фургон хороший… На нем я дважды сбивал тебя.

Эбигейл подняла руку и направила пистолет на цель за плечом Лорел.

— Отпусти ее, Роберт.

— Зачем? — Он рассмеялся, и смех разнесся среди деревьев свидетелем мучительной драмы. — Думаешь, она сможет полюбить кого-то вроде тебя? Ох, Эбби… Ты думаешь, что она будет тебе настоящей сестрой? Она знает о собачьей шерсти. Знает, что ее взяла ты и отдала мне, чтобы подставить ее любовника. Парня, который отверг тебя, ведь так? Ты не могла допустить, чтобы между вами стоял какой-то мужчина. Лорел понятия не имеет о том, что ты сделаешь ради семьи.

Эбигейл скривила губы.

— Роберт, Роберт… Ты окончательно спятил. Ты серийный убийца, братец. Ты лжешь всем и притворяешься нормальным.

— Кому ж это