Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

Излагались новые философские теории, естественно, весьма схематично. Но от слушателей требовали, чтобы на следующий день они точно, без каких-либо конспектов, изложили преподавателям прослушанное. Главный же смысл заключался даже не в освоении материала, а в умении дискутировать по поводу прослушанного. Каждую неделю кандидат в "рыцари" встречался с лектором как оппонент известных положений. Ведь агенту или резиденту приходилось теперь не только готовиться к сбору агентурных данных или диверсиям, но и вооружаться идеологически, чтобы стать пропагандистом враждебных Советскому Союзу идей. Диспуты с лекторами были своеобразной тренировкой перед предстоящими спорами с советскими людьми.

Особым вниманием Думбрайта пользовалась группа "Аминь", так как участникам ее предстояло действовать именно в сфере идеологической. Всех, кто входил в эту группу, освободили от занятий по борьбе, вооруженному нападению, остались только упражнения по стрельбе - мера защиты на случай провала. Зато особенно много времени уделялось радиоделу, чтобы с этими группами можно было поддерживать постоянную связь и осуществлять необходимое руководство. Значительно усилили и "духовную подготовку". Профессор богословия Брант, маленький сухощавый старик, от одного учащегося класса "Аминь" переходил к другому, проверял, как усвоены сектантские обычаи, молитвы, умеет ли слушатель произнести проповедь на ту или иную тему. Думбрайт охотно сопровождал Бранта, проверяя, насколько быстро и успешно осваивается эта новая дисциплина. Он сверял все с конспектами профессора, собственными записями и, поправляя, делая замечания, все время предупреждал:

- Не нужно откровенно антисоветских, а так...

Слушатели, знавшие Думбрайта, заканчивали за него:

- С душком! С душком!

Думбрайт хохотал и шел в следующий бокс.

Впрочем, смех его был искусственен: обстановка в школе его не удовлетворяла.

Думбрайт спешил.

- Я обещал в Нью-Йорке, что через месяц-полтора мы сможем заслать к большевикам несколько десятков отлично натренированных агентов и диверсантов. А бросать слова на ветер не люблю. Доверие базируется на точном выполнении обещаний, в нашем же деле доверие - это не только карьера, а порой и жизнь, пояснял босс Нунке в редкие минуты откровенности.

Прибавилось работы у всех, особенно у Фреда, поскольку он был теперь единственным воспитателем во всем русском отделе, - Воронов был занят только своей группой "Аминь".

- Герр Нунке, - предупредил Шульц начальника школы вскоре после проведенной Думбрайтом реформы. - Я не успеваю выполнять всю ту работу, которую выполнял раньше.

- Почему?

- Численность слушателей русского отделения увеличилась почти в три раза по сравнению с недавним прошлым. К тому же я, как и все преподаватели, обязан слушать лекции по "духовной подготовке" и особенно старательно готовиться к диспутам с профессорами, как человек, призванный помогать другим, служить образцом. Для этого нужно время и немалое. А мои обычные обязанности воспитателя? Ведь от них никто меня не освобождал. Наоборот, требования возросли. Прямо ума не приложу, как уложиться в двадцать четыре часа! О сне и отдыхе я уже не говорю. Если прилягу на часок, чувствую себя преступником, ворующим собственное время.

- А как вам вообще нравятся новые порядки в школе? - неожиданно спросил Нунке, так и не прореагировав на жалобу Фреда.

- Мы с вами старые боевые друзья, и поэтому я буду откровенен: не очень!

- Признаться, только это сугубо между нами, мне тоже. Парадоксальное явление: необходимо как можно лучше законспирировать агентов и резидентов, они должны выглядеть правовернейшими из правоверных и вдруг - пропаганда антибольшевистских идей. Где логика, здравый смысл?

- Меня тоже это удивляет. Даже при максимальной осторожности достаточно одной ошибки - и потянется ниточка к нашему человеку, которого мы здесь готовили так тщательно и старательно.

- Собираюсь написать докладную в Нью-Йорк. Надеюсь, там поддержат.

- Через голову босса?

- Я говорил с ним на эту тему, но ведь вы знаете Думбрайта. Для него существует лишь собственное мнение, собственное настроение, собственные пристрастия...

- Не завидую вам, но иного выхода не вижу... А теперь оставим высокие материи и наши будни. Что вы скажете о моем заявлении?

- Согласен, объем работы значительно увеличился У вас есть предложения?

- Надо назначить еще одного воспитателя в русский отдел. Проще простого.

- Если есть выбор. А если туго, куда ни повернись?.. Может быть, временно подыщем кандидатуру в класс "А" или "Р"?

- Надо согласовать с Думбрайтом. Ведь он же обещал, что из Нью-Йорка приедут новые преподаватели, новые тренеры. Возможно, среди них...

Фред оборвал фразу, увидя, что в комнату входит усталый и вспотевший Думбрайт.

- Фу-у! - проговорил босс, падая в кресло. - Конец марта, а жара, словно летом. Черт бы побрал эту Каталонию! Хотелось бы оказаться где-нибудь в средней полосе.

- Первый раз вижу вас таким усталым, - заметил Нунке, протягивая боссу стакан вина, разбавленного водой. - Испанцы не дураки - это отлично утоляет жажду.

- Достаточно я выпил этого пойла у патронессы.

- Вы от доньи Менендос? - удивился Нунке.

Все финансовые расчеты с Агнессой до сих пор вел он, и сообщение Думбрайта о визите к патронессе неприятно его поразило.

- С такой хорошенькой женщиной можно просто пофлиртовать, а мне пришлось возиться с препротивным делом. Вот две бумажки, которые торжественно называются посланиями. Одно написал я с Брантом, второе - падре Антонио, чтобы ему черт руки переломал... На основании этих двух текстов надо составить один - соединить оба так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Одно послание, видите ли, не нравится патронессе, а еще более падре, писанина же Антонио не устраивает меня.

Фред взял два протянутых листочка и стал читать

- Что за послания?

- Нью-Йорк настаивает, - Думбрайт никогда не ссылался на какой-либо конкретный отдел разведывательной службы США, а говорил "Нью-Йорк", чтобы мы, использовав само название школы и историю ее основания, от имени патронессы обратились ко всем религиозным организациям с призывом провести в церквах, храмах, костелах, молитвенных домах богослужения и выступить с проповедями, направленными против гонителей веры христовой. Причем сделать это повсеместно в одно и то же время, чтобы придать движению широкий размах, привлечь мировое общественное мнение к проблеме нашего идеологического наступления на коммунизм. Разумеется, проповеди будут сопровождаться сбором пожертвований на восстановление заброшенных храмов понимай: - в России! - и на нашу школу как на центр миссионерского движения.

- Но Советское правительство наверняка не разрешит принять такие пожертвования, - вмешался Нунке.

- А мы и не собираемся их передавать. Важно поднять шум - большевики, мол, преследуют верующих. Что же касается собранных денег, так они весьма пригодятся нам самим. Учитывая новый объем работы...

- Так почему же два текста?

- Погодите, Фред, кажется, уже прочитал... Уловили, в чем расхождение?

- Уловить нетрудно. Одно, верно, написанное падре, обращено только к католикам. Второе - ко всем верующим, независимо от вероисповедания, и даже к тем, кто откололся от церкви, объединился в секты... Вы предлагаете свести два текста воедино, а потом дать подписать патронессе? - спросил Фред. - А что, если она не согласится?

- Все уже согласовано, по крайней мере с патронессой. Она неплохая бабенка, но бог мой, как далека от политики! Всем заправляет этот падре. Кстати откуда он взялся и почему так дерзко держится? Вы удивляете меня, герр Нунке! Как можно было допустить, чтобы падре вертелся возле дела, в которое ему даже нос совать не следует?

- Падре Антонио один из учредителей школы. Собственно инициатор ее создания. Мне уже потом поручили связаться с ним, потому что вывеска святой церкви, плюс прекраснейшая женщина, потерпевшая от безбожников... В свое время падре сыграл положительную роль и очень нам помог, но в последнее время его влияние на донью Менендос приобретает нежелательный характер.

- И вы не смогли своевременно обезвредить этого падре?

- То есть? - голос Нунке сорвался, прозвучал неестественно хрипло.

- Это звучит как анекдот! - воскликнул босс с издевкой. - Начальник школы разведчиков не понимает, что значит "обезвредить". Может быть, организовать для вас специальный курс, чтобы вы усвоили, как это делается?

- Вы не так меня поняли... возможно, я неудачно выразился, - побледнел Нунке.

- Неудачно выражается тот, кому нечего выразить, у которого нет собственного мнения... Что же касается того, правильно ли я вас понял, то будьте уверены, я человек дошлый и обладаю здравым смыслом... Даю вам две недели сроку. Чтобы ни на вилле, ни в Фигерасе падре Антонио и духу не было! А если он исчезнет совсем - будет еще лучше! Этот черный ворон слишком много знает о школе и может нам навредить. Да и влияние его на патронессу слишком велико. Подыщите ей нового духовника, который действовал бы в соответствии с нашими указаниями. А лучше всего прибрать ее к рукам другим образом!